Подставь нужное: Портфолио Татьяны Алмонд

— В детстве ножницы были моей любимой игрушкой. Я вырезала из тюлевых штор цветочки и приносила их прабабушке, а та не спрашивала, откуда они. Мой дядя — пожарный лейтенант, у него вся форма была в наградах и знаках почета; однажды я и их вырезала. Самое смешное, что он не обратил на это внимания, — тетя заметила, что что-то не так, когда он уже собирался в таком виде куда-то идти. Они начали меня ругать, на что я сказала: «Дома меня за такое не наказывают».

При этом родители принципиально не хотели видеть во мне художника — ведь это означало, что я буду голодать и стану наркоманом. Пришлось получать «нормальную профессию» — PR в рекламе.

Путь к коллажу был длинным. Сначала мы с подругой устроились дизайнерами-оформителями в сеть мультибрендовых бутиков. Работы было так много, что мы буквально жили в торговом центре — спали, мылись и ели там, где работали. Тогда я заметила, что наши продавцы и коралловый бадлон, и малиновый джемпер называют просто «красной кофточкой». Меня это жутко возмущало, и я пошла учиться на стилиста в школу «Персона» — а после учебы обучала сотрудников.

Потом я работала стилистом на «Муз-ТВ», делала съемки для журналов. Я видела, как коверкают мои стилистические задумки во время съемок, — и поступила на фотографа в Британскую высшую школу дизайна.

Я много фотографирую, но не могу себя назвать настоящим фотографом: все, что идет после момента съемки, меня не захватывает. Как-то мы с небольшой экспедицией поехали в Боливию, Эквадор и Перу, где я очень много фотографировала на пленку — а потом почти не смотрела проявленные кадры. Но эти снимки подтолкнули меня к другому проекту, который я могу назвать коллажем.

Я сделала в Кито, столице Эквадора, выставку с моментальными фотографиями. Они маленькие, и просто вставлять их в паспарту мне было скучно. Тогда я попросила Мани Вертиго и Густаво Зуриту разрисовать паспарту маслом — буквально написать на них картины. Все думают, что это живопись, в которую интегрировано что-то мелкодисперсное, а это разрисованное паспарту для фотографии, один большой коллаж.

В первый раз я наклеила на стену сильно увеличенную моментальную фотографию в Лос-Анджелесе. Это выглядело как портал — будто можно, зайдя в снимок, переместиться из одного места в другое. Отчасти это и коллаж: ты что-то наклеил на город.

Первая карта-надпись, нарисованная пинами, появилась в Москве, на ней отмечено 115 локаций. Мой близкий человек только вернулся в город и был в жуткой депрессии. Я думаю, все эмоции зеркалятся: у тебя есть шанс нормально существовать в любом месте, если ты синхронизируешь с ним свой эмоциональный настрой. Ты говоришь Москве: «Я тебя ненавижу», Москва отвечает: «Я тебя тоже». Если ты говоришь: «Я тебя люблю», она говорит: «Я тебя тоже».

Такую же карту я сделала в Иерусалиме, на Кипре, в Париже, в Клуж-Напоке и Салон-де-Провансе. За каждой из них стоит своя история, связанная с этим местом.

Ты говоришь Москве: «Я тебя ненавижу», Москва отвечает: «Я тебя тоже».

В Тбилиси у меня был проект propaGandhi, который я называю «антиполитическим противопоставлением вандализму». Там проходили выборы, и весь город был заклеен плакатами кандидатов. Я считаю, что это вандализм. Я распечатала портреты Ганди и клеила их на эти постеры. Это было очень масштабно — в какой-то момент меня начали узнавать в местных барах и наливать пиво бесплатно. Один раз ко мне подошел мужчина в костюме и сказал: «Зачем ты заклеиваешь лицо моего дорогого человека каким-то кровавым диктатором?»

Официально вандализм — это любое взаимодействие с публичным пространством без разрешения властей. Но я клею постеры по «старинному» рецепту — на муку с водой, — и они отклеиваются с первым же дождем, а бумага вскоре превращается в ничто. Это временный вандализм, главное — успеть сфотографировать.

На Западе коллаж в моде уже лет двадцать. В каждом третьем городе есть коллажные комьюнити. Есть специализированные журналы — например, бруклинский Cut me up или канадский Kolaj. В Канаде существуют галереи, которые занимаются исключительно коллажем, китайские издательства очень любят делать специализированные альманахи. В России есть сообщество «Режь да клей», недавно прошел первый фестиваль коллажа.

Вход в коллаж кажется простым, ведь все когда-то что-то вырезали. Но это можно сравнить с письмом: если ты напишешь предложение с деепричастным оборотом, ты не станешь Набоковым. Есть ребята, которые вырезают мельчайшие детали из купюр и клеят из этого огромный коллаж. Я уважаю такой труд, но дам им скорее приз за «железную жопу», а не за содержание

Я уважаю такой труд, но дам им скорее приз за «железную жопу».

Я веду курс коллажа. Теоретическая часть посвящена художникам, это больше 300 имен: от аутсайдер-арта и скрапбукинга начала XVII века до современных работ, выпиленных лазером. Перед практикой студентам нужно собрать мудборд и определиться, какие художники им нравятся. На предпоследнее занятие я приношу журналы, сорванные постеры, брак из типографии, какие-то фотографии — студенты разбирают их и уходят думать. В последний день мы создаем с ними авторские серии: кто-то корпит над одним коллажем, а кто-то делает дюжину, обедает и делает дюжину еще. Очень часто получается потрясающе.

Я не ищу работу. Часто, когда ко мне приходят клиенты, я пытаюсь им объяснить, что для их задачи не нужен коллаж. Его сложно совмещать со слоганом, коллаж очень самодостаточен. Не все это понимают, поэтому я предпочитаю договариваться об оплате, даже если меня просят «просто прикинуть, как это будет».

Когда клиенты спрашивают, будет ли коллаж легальным, я всегда говорю «нет». Я сделала всего один абсолютно легальный коллаж: из фотографий из открытой коллекции Британской библиотеки и фотографий NАSА с пометкой public domain. Вообще, это очень интересно — тема легальности в коллаже. Коллажист не может подать в суд за то, что кто-то берет его работы, потому что в 99% случаев он сам использовал изображения без разрешения их автора.