«Их мобильники продолжают звонить»: Репортаж из Орландо

— Я молюсь, чтобы он выкарабкался. У него столько причин жить: у него пятилетний ребёнок, он красавец, он талантливый художник по костюмам и просто очень милый, — говорит Джулиан со слезами на глазах. — Сейчас он в реанимации, но Эман — настоящий борец, и я знаю, что он справится.

Джулиан — экспрессивный, с широкой тёплой улыбкой мужчина за 40. Он подрабатывает барменом в Pulse — популярном гей-клубе в элитном районе Орландо, где произошёл самый массовый расстрел в американской истории.

У Эмануэля Валентино, одного из 53 человек, раненных террористом Омаром Матином, молодое красивое лицо. Рассматривая его фотографии, я не могу смириться с мыслью, что этот спортивный и выглядящий счастливым молодой человек может не пережить ночь. Я гадаю, была ли у него возможность прочитать леденящий душу пост, опубликованный кем-то на странице клуба в фейсбуке: «Все бегом из „Пульса“, и не оглядывайтесь». По заявлению полиции, в клубе было около 320 человек. Некоторым удалось сбежать через чёрный ход, остальные оказались в ловушке внутри. Число жертв прошлой ночи — 50. Это больше, чем было убито во всём Орландо за последние три года.

— Я очень волнуюсь по поводу нашего Виктора, — продолжает Джулиан. — Он разносит коктейли в «Пульсе». Открытый парень, сын эмигрантов из Венесуэлы, который пытался как-то устроить свою жизнь.

Виктора Гуанчеса перевезли сегодня в отделение интенсивной терапии. Один из его друзей демонстрирует сделанную после операции фотографию, на которой парень показывает пальцами V и, кривясь от боли, улыбается в камеру.

— Три четверти подтверждённых жертв в списках — не старше 23 лет, — чуть не плачет Джулиан, а вместе с ним я и ещё несколько местных жителей, каждый из которых крепко держится за стакан с коктейлем.

Мы сидим в гей-баре Stonewall, бармен Брайан смешивает самый крепкий на моей памяти Long Island Iced Tea. Потом мы все встаём, чтобы обняться. Последние события нарушили обычно медленные, жаркие и влажные выходные в Орландо, беззаботном городе с населением в 270 тысяч человек, чьи парки развлечений посещают ежегодно более 50 миллионов туристов.

— Геи и гетеросексуалы, чёрные, белые, демократы и республиканцы — мы все шокированы. Это сообщество уже никогда не будет прежним, — говорит ещё один мой собеседник, Кевин.

Он живёт со своим партнёром уже 49 лет. В 1990-х эта пара попала на обложки The New York Times и The Sun из-за попыток удочерить девочку.

— Мы боролись за неё, будучи геями, и мы победили, — с гордостью говорит Кевин. — У нас прекрасная дочь, ей 28. Она всегда говорит мне: «Папа, ты был лучшей матерью, о которой я только могла мечтать. Ты научил меня всему. Я так благодарна тебе».

На следующей неделе Кевин с партнёром собираются пожениться — это должна быть маленькая частная свадьба, только для двоих.

— Вы знаете, мы все хотим одного: счастья, и чтобы наши семьи были в безопасности.

Я киваю.

Да, я всё это прекрасно понимаю. Мы все хотим одного: счастья и покоя. Мы хотим чувствовать себя в безопасности в своём районе. В нескольких кварталах от «Пульса», в парке у озера Эола, который уже много лет считается одним из символов Орландо, люди молча обнимаются или держатся за руки. Несколько рядов горящих свечей расставлены вдоль берега, добавляя отблесков к свету разноцветных лампочек, окружающих центральный фонтан. Мужчина и женщина сжимают друг друга в объятиях. На её футболке написано: «Остановите ненависть», на его — «Орландо силён».

Молчание кажется главным звуком этого города сегодня ночью.

— Я живу в квартале от клуба, — рассказывает мне самая крошечная бутч, которую я когда-либо видела.

У неё стрижка ёжиком и нервные, тонкие татуированные пальцы. Прошлой ночью, услышав выстрелы, она не могла понять, что происходит. Теперь уже известно, что и посетители клуба поначалу решили, что это музыка. Телефон девушки разрывается: родные и друзья из Лос-Анджелеса хотят убедиться, что с ней всё в порядке.

— Со мной не всё в порядке, и я боюсь возвращаться в свою квартиру, боюсь оказаться так близко от этого места один на один со своими мыслями… — говорит она. — Но мне нужно возвращаться, дома меня ждут собаки. И у меня наверняка тонна сообщений на автоответчике.

— Их мобильники продолжают звонить, — произносит сквозь слёзы Спарклс, ещё один мужчина у барной стройки. — Понимаешь, тела по-прежнему там. Это как гробница. Их семьи продолжают звонить, ищут своих родных. Но полицейские не могут отвечать на звонки.

Он в трансе смотрит на стакан, а я выключаю звук своего телефона.

Хотя Омар Матин между убийствами позвонил в 911, чтобы выразить свою поддержку ИГИЛ, в ФБР говорят, что неопровержимых доказательств его связи с иностранными экстремистами пока нет. Тем не менее кандидат в президенты Дональд Трамп уже выступил с речью, в которой снова призвал к временному запрету на въезд мусульман в США. А его соперница Хиллари Клинтон заверила ЛГБТ-сообщество в своей поддержке и потребовала введения новых мер по ограничению оборота огнестрельного оружия.

Иммиграция и оружейный контроль становятся главными темами предстоящих выборов, пока родные жертв трагедии всё ещё ждут информации о состоянии своих близких. Авиакомпания JetBlue предложила им бесплатные билеты в Орландо.

Огромная толпа посетила в воскресенье заупокойную молитву в храме Joy Metropolitan Community, известном радушным приёмом лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров. «Приходите, чтобы поддержать друг друга и нашу общину, — написала в фейсбуке священник Терри Стид. — Сегодня тот день, когда мы должны показать Орландо, кто мы на самом деле такие и как много у нас любви».

Память жертв почтили минутой молчания.

Сегодня утром жители Орландо всё ещё выстраивались в очереди, чтобы сдать кровь для раненых, однако по действующей рекомендации Федерального управления по контролю за продуктами и лекарствами в этом отказывают гомосексуалам, имевшим в течение последнего года сексуальные контакты.

В морг округа Орандж продолжают прибывать трупы.

Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»