«Я будто смотрю прямой репортаж из ада» — дочь военного, сражающегося на Азовстали

Украинские военные заняли Азовсталь в начале марта. Несмотря на постоянные обстрелы и авиаудары, они продолжают удерживать территорию предприятия и неоднократно заявляли, что не собираются сдаваться. Российская армия заблокировала территорию предприятия в конце апреля. Положение украинских военных ухудшилось: запасы продовольствия и медикаментов подошли к концу количество раненых достигло шести сотен. 27 апреля представители «Азова» заявили, что готовы эвакуироваться с территории предприятия при посредничестве третьей стороны. С начала мая с территории Азовстали было вывезено около пятисот человек. Украинские военные находятся там до сих пор.

Bird In Flight поговорил с дочерью одного из бойцов, защищающих Азовсталь. На условиях анонимности она рассказала, как украинские солдаты выживают на территории заблокированного предприятия и что помогает не падать духом их родственникам.

По просьбе героини мы дублируем интервью на русском языке. Прочитать его на украинском можно здесь.

Могу только представить, что вы чувствуете, читая новости об Азовстали. Где вы находите силы не отчаиваться?

Невозможно не держаться. Я надеюсь на чудо и верю, что все будет хорошо. Если я буду сомневаться в этом, то сойду с ума.

Я живу со смартфоном в руках — читаю новости. Как-то в сети появилось видео, на котором якобы на Азовсталь сбросили сверхтяжелую бомбу. Произошел мощный взрыв, после которого вряд ли бы кто-то выжил. Азовсталь бомбят без перерыва, но то видео было снято в другом месте. Мы чуть не поседели — думали, что все погибли. И папа тоже. Я очень прошу журналистов и блогеров проверять информацию об Азовстали, которую они публикуют. Родственники тех, кто сейчас на заводе, с болью воспринимают плохие новости. Также важно публично говорить о том, что на Азовстали находятся не только наши герои из полка «Азов», но служащие из других подразделений. И все они люди.

Как ваш папа оказался на Азовстали?

Папа служит в ВСУ. До середины марта он был в Мариуполе, потом вместе со всеми оставшимися военными и многими гражданскими укрылся на территории Азовстали.

Когда вы последний раз разговаривали с ним?

Полтора месяца назад, когда он находился в Мариуполе. Это были короткие и редкие звонки, потом связь с ним пропала.

Сейчас мы общаемся смсками. Он пишет сообщение, отдает телефон побратиму, который пробирается туда, где есть хоть какая-то связь, а тот уже отправляет сообщение мне. Несколько раз папа сам с телефоном искал покрытие. Отправлял сообщение и бежал обратно под обстрелами. После такого я переживала, добежит он в укрытие или нет. Очень хочется увидеть его хоть на фото, хотя знаю, что им запрещено их отправлять.

Что рассказывает папа?

Пишет, что любит меня, просит быть осторожной. Интересуется новостями. Новости — это самое важное для всех, кто находится там. Они хотят услышать что-то обнадеживающее с «большой земли».

На мой день рождения он решил сделать мне подарок. Несколько дней искал связь, чтобы отправить мне деньги. Я говорила, что не стоит, но папы всегда остаются папами.

Кроме папы, на территории комбината находятся несколько моих друзей детства. Они выходят на связь чаще, чем он. Парни рассказывают, кем будут работать после войны; мы обсуждаем музыку, вспоминаем вечеринки, на которых бывали. Для них очень важно хоть на секунду забыть, отвлечься.

Еще они постоянно интересуются, как прошел мой день. Отвечать на этот вопрос неловко. Представьте: ты сегодня катаешься на велосипеде, а они в это время находятся в аду. Но ребятам важно знать, что где-то есть мирная жизнь. Ведь ради нее они воюют.

А вообще странно видеть в мессенджере среди сообщений друзей и коллег переписку с ребятами, которые переживают настоящий ад. Я будто слежу за трагедией в прямом эфире.

В каком состоянии он сейчас?

Во время войны я впервые увидела, как он плачет. Не потому что боялся, скорее, чтобы справиться с постоянным напряжением. Сейчас он держится.

Во время войны я впервые увидела, как он плачет. Не потому что боялся, скорее, чтобы справиться с постоянным напряжением.

В целом люди, которые находятся на Азовстали, проявляют удивительное спокойствие. Они понимают всю, скажем так, «сложность ситуации», но все равно верят в чудо.

Раньше им называли хотя бы приблизительные даты оказания помощи. Для солдат это были своего рода маячки, которые помогали держаться. Теперь даже приблизительные сроки не называют. И это самое трудное для них.

Как вы переживаете ситуацию на Азовстали?

Чем хуже ситуация там, тем хуже мне. Но я держусь. Когда ощущение п***ца накапливается, я всхлипываю и тут же успокаиваюсь. Вот так и плачу — по секунде в день. Но сейчас наши защитники переживают то, к чему не готов ни один человек. Мы в тылу и не имеем права быть слабыми.

Маме сложнее. Она выехала из Мариуполя только в марте. Когда за ней заехал родственник на машине, домой на несколько минут заскочил папа. Он уговорил маму уехать. Не зайди папа домой, она бы осталась — мама до последнего не хотела бросать папу там.

Мама выехала на запад Украины и несколько дней была сама не своя: ходила по городу, потупив взгляд, не понимала, на какой улице находится. А ведь она у меня туристка, отлично ориентируется на местности.

Нужно сказать, что мне повезло: я на связи с папой и приятелями, и знаю, что они живы. Родственники некоторых ребят не знают и этого. Сложнее всего матерям: не иметь информации о своем ребенке — это кошмар. Переживают все по-разному. Кто-то держится бодрячком, кто-то постоянно плачет.

Почему у одних связь есть, у других нет?

Территория Азовстали огромная. Это город в городе. Люди распределились по ней неравномерно. В одной части завода связь есть, в другой — нет.

Как у них обстоят дела с едой?

Как-то папа хвастался, что собрал сто литров дождевой воды. Это мало, учитывая, сколько там людей. Позже он написал, что дневная норма воды на человека — двести грамм. С едой полегче: продукты есть, но хлеба они не ели дней сорок.

Как-то папа хвастался, что собрал сто литров дождевой воды.

Потерь много?

Потери есть, но цельной картины те, кто находятся там, не знают. Военные располагаются в разных частях Азовстали.

Что вы испытываете, когда видите эвакуацию гражданских?

С одной стороны, я рада, что люди спаслись, с другой, понимаю, что чем меньше на Азовстали гражданских, тем у военных меньше шансов выжить. Российская армия и так никого не щадила, а когда оттуда вывезут гражданских, комбинат сотрут с лица земли.

Президент много говорит об эвакуации гражданских с Азовстали, но нужно спасать и военных! Они потеряли много побратимов, поэтому хотят военной деблокады. Но мы понимаем, что сейчас провести ее невозможно и нужно делать ставку на дипломатические решения. Мы, родственники и близкие тех, кто остался на Азовстали, пытаемся повлиять на этот процесс: пишем посты, даем интервью иностранным журналистам. Европейские политики зависят от своего электората, поэтому чем больше шумихи в социальных сетях, тем больше шансов, что мировое сообщество поможет вывести наших.

Что говорят чиновники?

Это сложная тема. Не хочется разгонять зраду, но к некоторым чиновникам есть вопросы. Например, мы знаем, как в каких-то моментах помочь людям на Азовстали выжить. Но почему-то постоянно сталкиваемся с необъяснимыми препятствиями со стороны некоторых чиновников.

Мы знаем, как в каких-то моментах помочь людям на Азовстали выжить. Но почему-то постоянно сталкиваемся с необъяснимыми препятствиями со стороны некоторых чиновников.

В детали вдаваться не буду — боюсь навредить нашим солдатам. Скажу только: каждый чиновник должен понимать, что за заминки и отказ помочь военным в Мариуполе ему придется отвечать после войны. Трагедия Мариуполя — беспрецедентное событие. Ни одна деталь не останется незамеченной.

Что вы скажете папе, когда его увидите?

Мои бабушка и дедушка отказались выезжать из Мариуполя — ждут папу. Они надеются, что, выйдя с Азовстали, он придет к ним домой (наша квартира разрушена). Я очень переживаю за бабушку и дедушку, но рада, что, покинув территорию комбината, папа будет не один. Когда я его увижу, ничего не скажу — просто обниму. Мне и видеть его не обязательно, главное знать — он вышел.

Иллюстрация: Мария Кинович.