«Палм-Спрингс» — самый просматриваемый фильм сезона для тех, кто никуда не поедет этим летом

Посреди респектабельной выжженной долины Коачелла бездельник и слюнтяй Найлз (Энди Сэмберг из комедийного трио The Lonely Island) живет в гостинице, из которой, кажется, забыл выписаться. Немножко пьет, как жаба не вылазит из бассейна, очень много спит — обычно засыпая на чьей-нибудь груди. Каждый вечер приходит на чужую свадьбу. Затем плюхается на подушку и снова просыпается в тот же день среди предпраздничной суеты. Жрачки и гомона куча, бесят — все, жизнь — дерьмо, до временной петли было лучше.

Благо Найлз застрял посреди залежей холодного пива и тартара из тунца на репите, а не в зябком городке Панксатони, где в «Дне сурка» хандрил Билл Мюррей. Понятно — если уж застрял посреди праздника жизни, пробуй все: тартини с авокадо, дорогой бурбон, подружек невесты, хорошенького афроамериканца (всего раз). Именно что пробуй в самом потребительском значении — делай все что угодно, ничего не будет, стоит лишь заснуть. Что такое утомительная вечность, узнает и сестра невесты Сара (Кристин Милиоти, та долгожданная мама из «Как я встретил вашу маму»).

Хиты этого лета показывают, что во всех пространственно-временных судорогах нередко виноваты пещеры. Как и в недавно закончившемся сериале «Тьма», мир поставили на повтор из-за того, что кто-то зря среди них слонялся — тогда как они излучают инопланетное сияние. В пещеру с временной червоточиной недалеко от гостиницы по пьяни попадает Найлз, уже через несколько сот вечеров — опять же по пьяни Найлза — Сара.

Иная бесконечная тусовка страшней метафизических напастей: девушка пытается из петли вырваться, парень танцует. Диалоги в основном сводятся к «выберусь» и «вот увидишь, не выйдет». Он рассуждает о бессмысленности всего, в ней пока больше запала сбежать, но это пройдет. Он смирился с ролью Дориана Грея в оазисе гедонизма, она — привыкает. Он выступает в модном жанре «любви нет», она — верит, что что-то такое все же где-то существует.

Закольцевать пару экранных часов в безостановочную перемотку — прием не то чтобы сверхновый, но неизменно действенный. Пару локаций, та же, по необходимости перегруппировывающаяся, массовка, один и тот же кадр пробуждения поутру, широкое поле для камерного сюжета. И все же за последние годы сценарный цех уж слишком злоупотребил жанром. От выкрученных пространственно-временных историй, безусловно, начинаешь уставать; еще легче махнуть рукой на ромком (жанр, задушенный собственными же клише) «Палм-Спрингс», соскользнувший в эту кротовую нору.

Но здесь как-то иначе: ад совсем другой, температура у него не та, да и проблемы свои. Обычно герои застревают в бесконечной зимней мерзлоте, тащатся на работу (как на репортаж доползал Билл Мюррей), страдают; наконец, остаются в замкнутом пространстве с парочкой серийных убийц. Тут же — эдакий «День сурка», идущий под ручку с миллениалами. Калифорнийское лето, шардоне с гребешками, похвала тусовке — на десятый день Сара выглядит так, будто ее стошнит, Найлз — если честно, он и не думает отсюда уходить. Чуть не забыли: во временной петле застрял (опять вина Найлза) еще и обаятельный садист в исполнении Дж. К. Симмонса. И именно его удел каждый день просыпаться с женой и двумя маленькими детьми, мило с ними возиться, но никогда не увидеть, как они вырастут, подталкивает тусующихся кидалтов понять одну мысль — пора взрослеть, прикрыть ладошкой бокал с шардоне и наконец-то чем-нибудь заняться.

Вообще, с «Палм-Спрингс» случился побочный и, наверное, не вполне запрограммированный создателями результат. Предположительно задуманный как манифест взросления, фильм превратился в повествование о чем-то очень похожем на карантин камерной изоляции — пусть и с напитками и официантами, но зато 24/7 в одном и том же месте. А еще — очередным напоминанием, что мало кто поедет на море этим летом. Если уж мы не попадем в бассейн, то пусть те, кто в нем плещутся, завоют.

Все фото: IMDb