Зов потомков: Как и зачем в России ищут свои родословные

«Бибиков отправился в Российский государственный архив древних актов (РГАДА), уверенный, что найдет предков. Он сразу заказал ревизскую сказку 1723 года, презрев первое правило генеалогии — двигаться постепенно, от известного предка к его родителям. Ему вынесли фолиант на 2 000 страниц. Бибиков отволок его к свободному столу, положил и стал листать стоя — сидя не дотягивался. Оглавления нет, все исписано орешковыми чернилами скорописью — Бибиков не разобрал ни слова.

С тех пор прошло 17 лет. Бибиков исследовал родословную до начала XVIII века. Дальнейшие поиски нужно вести в архивах Литвы и Белоруссии».

Так начинается история Президента Союза возрождения родословных традиций (СВРТ) Валерия Бибикова. Сегодня бывшие депутаты и бизнесмены заказывают у него богато украшенные книги о собственном происхождении с фотографиями и интервью родственников.

Узнать историю своего рода в России непросто: интерес к генеалогии в СССР не поощрялся и стал расти только после распада Союза. При этом поначалу узнать что-то о своих предках могли только потомки дворян, для которых первая родословная книга появилась еще в 1550-х. Крестьян начали переписывать в 1530-х, но учитывать регулярно — только в 1719-м. Успех поисков по крестьянским предкам зависит от того, какие документы сохранились в конкретном архиве — метрики или только косвенные документы. Первая методичка по крестьянскому поиску появилась только в конце 1990-х.

Примерно тогда же любители генеалогии стали создавать в интернете форумы, чтобы обмениваться опытом; в нулевых была создана программа «Древо жизни», сократившая время составления древа в несколько раз. После этого появились компании, специализирующиеся на поиске прародителей.

Сейчас их чуть больше десяти, самая крупная — «Международный генеалогический центр» (МГЦ). В год они печатают 30-50 родословных книг — обычно один том на одну родовую линию (например, по бабушке). Генеалогия (опрос родственников и данные архивов) в ней занимает лишь 15-20%, остальное — исторический контекст, сканы документов, специально сделанные для проекта фотографии. Компания отказывается от исследований дешевле 1-2 миллионов рублей.

Не все открытия приятны: чьи-то родственники доносили друг на друга, кто-то потомок палачей НКВД, чей-то отец оказывается не биологическим отцом. Единого этического кодекса у российских генеалогов нет: каждый сам решает, рассказывать ли клиенту неудобную правду.

Однако, несмотря на риск обескураживающих открытий, интерес общества к генеалогии растет. Владелец МГЦ Артем Маратканов говорит, что в 2010 году к нему поступало в среднем по полтора запроса в день, в 2014-м — пять, сейчас — больше десяти. На самый популярный генеалогический ресурс vgd.ru заходят 750 000 человек в месяц, а всего у историко-родословных сайтов несколько миллионов посетителей.

В целом архивы, склонные засекречивать многие данные или сопротивляться их выкладыванию в открытый доступ, сдаются под этим натиском: например, в РГАДА стали делать цифровые копии часто запрашиваемых документов. Искать пропавших предков становится легче благодаря базам жертв политического террора («Мемориал»), погибших в Великой Отечественной (ЭЛАР) и Первой мировой (СВРТ).

«„История нашей земли обнулялась дважды: сначала после ее перехода Финляндии, а потом после Зимней войны, когда отсюда уехали коренные жители. Для нас, людей, которые стеклись сюда со всего СССР, история этого края, по сути, началась с нуля. Мы, как инопланетяне, приземлились на чужую планету и долгое время не могли узнать ее историю“, — объясняет [краевед-любитель Александр] Браво причины бума краеведения на Карельском перешейке, и кажется, что он говорит обо всей России».

После десятилетий молчания и страха страна медленно возвращает себе память о родных.

Полный текст материала опубликован на сайте «Секрет Фирмы».