Чей Кранах: Книга киевского учёного решает судьбу картины за $28 миллионов

Getty Research Portal открыл доступ к электронным копиям более чем 100 тысяч книг и журналов по истории искусства и архитектуре. Среди них только одна на украинском языке — «Новознайдений твір Кранаха в Музеї мистецтва Всеукраїнскої академії наук» 1929 года издания. Оригинал брошюры хранится в библиотеке нью-йоркского Метрополитен-музея. Её 22 страницы служат серьёзным доказательством в тяжбе за произведение искусства стоимостью более $28 миллионов.

В июне 1927 года на Васильковской улице в Киеве среди мусора под лестницей колокольни Троицкой церкви уполномоченный по делам изъятия художественных ценностей в религиозных учреждениях Ищенко нашёл огромную (почти 2 × 1,5 метра) доску с сильно повреждённым красочным слоем. В нём угадывалось изображение змия-искусителя и обнажённых библейских прародителей человечества Адама и Евы в момент грехопадения, с яблоками в руках. «Впечатлённый художественностью образа» Ищенко незамедлительно отправил картину в Лаврский музей, где её определили в Отдел культов.

«Фигурировала картина в Отделе культов, очевидно, не как художественное произведение, а как курьёз, — пишет автор „Новознайденого твору Кранаха“ Сергей Гиляров. — Нагота фигур, поговаривают, стала поводом для соответствующих комментариев со стороны антирелигиозных экскурсоводов, вызывала насмешки и фривольные улыбки посетителей».

Весной 1928 года Лаврский музей чуть было не внёс картину в список «вещей, не отвечающих целевому наставлению музея и не имеющих значения для украинской культуры». По удачному стечению обстоятельств она попала в руки профессора Киевского университета Гилярова, работавшего в то время заместителем директора Музея искусств Всеукраинской академии наук (ныне — Музей искусств Богдана и Варвары Ханенко). Профессор вспоминает без ложной скромности, как «с первого же взгляда убедился, что передо мною вещь не только, как говорят, „классная“, но и первостепенное произведение». По словам Гилярова, он сразу распознал картину Лукаса Кранаха Старшего, или хотя бы его школы.

Весной 1928 года Лаврский музей чуть было не внёс картину в список «вещей, не отвечающих целевому наставлению музея и не имеющих значения для украинской культуры».

Расследование, при каких обстоятельствах и когда произведение немецкого классика Ренессанса начала XVI века могло попасть в киевскую церковь, было безуспешным. Во время украинской революции и последующей войны в церкви располагался то один, то другой отряд, а помнивший те годы настоятель уже умер. Директор Лаврского музея Куринной утверждал, что картина попала в Троицкую церковь после ликвидации полковых церквей военных частей, которые во время Первой мировой действовали на территории Галичины.

Никаких свидетельств происхождения картины найти не удалось, зато во время реставрации обнаружилось, что цельная доска когда-то была диптихом, а также триумфально подтвердилась гипотеза Сергея Гилярова об имени автора. Под старым слоем лака открылся знак, использовавшийся Кранахом вместо подписи, — змей с гребнем на спине и кольцом в носу. В брошюре Гиляров описывает реставрацию работы, приводит доказательства подлинности, коротко рассказывает о жизни Кранаха и сравнивает «Адама и Еву» с другими полотнами художника.

Расследование, при каких обстоятельствах и когда произведение немецкого классика Ренессанса начала XVI века могло попасть в киевскую церковь, было безуспешным.

В киевском Музее искусств «Адам и Ева» задержались только на год. Советская власть очень нуждалась в валюте — в 1929 году картина была изъята уполномоченным Госторга и продана на аукционе в Берлине чуть дороже $10 000. Чтобы скрыть распродажу из государственных музеев, представленные лоты были названы частью коллекции русских аристократов Строгановых. Купил диптих известный голландский арт-дилер Жак Гудстиккер.

Мы никогда не узнаем о злоключениях диптиха до 1927 года, но даже в короткой известной части его истории круто смешаны жанры драмы и детектива. В 1940 году, чтобы получить возможность покинуть оккупированную немцами Голландию, еврей Гудстиккер вынужден по заниженной цене продать свою коллекцию из 1 300 полотен рейхсмаршалу Герману Герингу. Пересекая Ла Манш, Гудстиккер неудачно падает с трапа, ломает шею и гибнет.

В конце Второй мировой американская армия вместе со множеством других произведений искусства находит диптих Кранаха в резиденции Геринга и передаёт его голландскому музею. В 1966 году «Адама и Еву» там выкупают наследники Строгановых — и быстро перепродают Музею Саймона Нортона, расположенному в пригороде Лос-Анджелеса.

С середины 1990-х в странах Запада меняется политика в отношении жертв Холокоста, и в борьбу за наследие Жака Гудстиккера вступает его невестка Мария фон Захер. В её интернациональную команду юристов входят арт-детектив Клеменс Туссен и адвокаты из фирмы Herrick, Feinstein LLP, чуть раньше выбившие для наследников Малевича миллионные выплаты и ряд полотен из Музея современного искусства в Нью-Йорке и амстердамского музея Стеделейк. Им удалось изъять более 250 предметов коллекции Гудстиккера из музеев и частных коллекций по всей Европе — картины Рембрандта, Стена, Гойена, Рейсдаля и Ван Дейка.

Музей Нортона отбивается уже девять лет, но, проигрывая один процесс, адвокаты фон Захер подбирают новые аргументы и начинают следующий. Когда представители музея заявили, что наследники Гудстиккера не могут претендовать на «Адама и Еву», поскольку картина была незаконно конфискована большевиками у Строгановых и по справедливости возвращена им после войны — вот тогда на свет был извлечён «Новознайдений твір Кранаха» Гилярова. Доказательство, что советская власть буквально нашла диптих на помойке, вернул Марии фон Захер судебную перспективу. Новое рассмотрение дела состоится в ближайшие месяцы.

Последний раз музей оценивал картину в 2007 году, тогда называлась сумма в $28 миллионов.

После начала войны профессор Гиляров остался в оккупированном немцами Киеве приглядывать за музеем в качестве сторожа. В 1945 году он был арестован за «пособничество гитлеровцам» и умер в Лукьяновской тюрьме, не дождавшись приговора. В официальных документах причиной смерти указали воспаление лёгких; близкие считают, что учёный покончил с собой, отказавшись от еды.

(В работе над материалом участвовал Иван Сияк.)