10 новых вопросов о войне в Сирии

Год назад, в сентябре 2015 года, российское вмешательство сделало войну в Сирии важной и для нас. Многие из заданных тогда Bird In Flight вопросов помогают понять причины конфликта. Но он продолжается, и события прошедшего года тоже требуют объяснения.

Главные новости последних дней — прекращение огня, согласованное представителями России и США, и его немедленный срыв обеими сторонами.

17 сентября авиация западной коалиции убила до 90 солдат на позициях сирийской армии в анклаве Дейр-эз-Зор. С прошлого года он окружен отрядами «Исламского государства» (ИГИЛ) и снабжался по воздуху. Исламисты воспользовались результатам бомбежки, захватили доминирующую высоту и теперь могут обстреливать аэропорт. Дейр-эз-Зор оказался в полной блокаде.

Через два дня сирийские вертолеты, предположительно при содействии российской авиации, разбомбили конвой с гуманитарной помощью для 300 тысяч жителей Алеппо. В августе контролируемые оппозицией районы были блокированы армией, и с тех пор продовольствие в город не завозилось. Бомбардировка уничтожила 18 грузовиков, погиб местный руководитель Красного Полумесяца (название общества Красного Креста в исламских странах).

Новое Средневековье — западные эксперты все чаще используют этот термин применительно к ситуации в Сирии.

Война. Война не меняется, и в Сирии все так же воюют за трассы, осаждают города и даже не пытаются контролировать занимающую большую часть страны пустыню. Все по-прежнему, только самолетов в небе стало больше, а солдат на земле меньше.

Новое Средневековье — западные эксперты все чаще используют этот термин применительно к ситуации в Сирии. Война правительства против оппозиции превратилась в войну сотен отрядов друг против друга. Разрушение государства позволило «Исламскому государству» (ИГИЛ) захватить половину страны, Ирану и России — диктовать свою волю президенту Асаду, Турции — провести интервенцию на севере.

За год почти безрезультатных боев армия Сирии окончательно исчерпала резервы, потеряла мотивацию и деградировала. Теперь она занята по большей части удержанием блок-постов и гарнизонов. Наступления ведутся пестрой смесью из иранских и российских военных, добровольцев из Ирака, Ливана, Афганистана, палестинского и ассирийского ополчения, отрядов местных политиков и бандитов («Соколы пустыни», «Силы тигра», «Ястребы Кунейтры»).

Асад потерял ⅔ территории, 70 % промышленности и 60 % сельского хозяйства, но был спасен иностранными союзниками, ИГИЛ и обвальной децентрализацией.

Судя по потерям (три убитых генерала в 2015–2016 годах), именно иранская пехота при поддержке российской авиации составляет главную ударную силу Дамаска.

После терактов 2001 года радикальные исламисты считаются врагом № 1 в США, и, когда «Исламское государство» стало быстро расширять свою территорию в Сирии и Ираке, свержение Асада перестало быть приоритетом американской политики. Расфокусированностью американцев воспользовались Иран и Россия, сумевшие прямым военным вмешательством остановить развал фронта. Судя по потерям (три убитых генерала только в 2015–2016 годах), иранская пехота составляет главную ударную силу официального Дамаска. Россия официально поддерживает ее авиацией и действиями групп спецназа, неофициально в наступлениях участвуют бойцы российских частных военных компаний.

Учитывая экономическую ситуацию в Иране и России, вряд ли союзники могли бы взять на содержание армию и парамилитарные отряды Асада. Но как раз ко времени, когда централизованное снабжение ослабело, многие из них перешли на самообеспечение контрабандой и рэкетом на дорогах. Под одним флагом командиров-феодалов удерживает только религиозная принадлежность и страх остаться наедине с врагом, но это позволяет Асаду все еще формально контролировать четверть страны.

Тяжелые бои и внутренние конфликты за прошедший год обескровили светскую оппозицию, прежде всего Свободную сирийскую армию, в которую вливались горожане и солдаты-дезертиры. Сейчас большинство из таких отрядов не действуют за пределами родных районов. При этом обычная для любой войны радикализация обеспечила приток новобранцев в исламистские группировки, а Саудовская Аравия, Катар и Турция предоставили им ресурсы для продолжения боевых действий.

Кого бомбить, а кому помогать? Результаты российских бомбардировок показывают неразрешимую сложность этого вопроса.

В марте 2015 года бывшее отделение «Аль-Каиды» в Сирии «Фронт ан-Нусра» вместе с исламским движением «Ахрар аш-Шам» и несколькими другими группировками образовали коалицию «Джейш аль-Фатх» («Армия завоевания»). Мощнейшая на этот момент повстанческая организация подчинила провинцию Идлиб на границе с Турцией, обеспечила себе поступление помощи из сочувствующих стран, сумела выстроить подобие экономики и финансовой системы.

Ведущая роль, которую «Джейш аль-Фатх» играет в противоборстве с правительственными силами, поглощение ею мелких отрядов и союзы со светскими повстанцами делают абсурдным деление оппозиции в Сирии на «умеренную» и «джихадистскую». Кого бомбить, а кому помогать? Результаты российских бомбардировок показывают неразрешимую сложность этого вопроса.

В феврале 2016 года New York Times предположила, что Владимир Путин вмешался в сирийскую войну, чтобы сохранить при власти последнего союзника на Ближнем Востоке, прорвать международную изоляцию, показать миру новое оружие и отвлечь российскую публику от наблюдения за мучительным существованием ДНР/ЛНР.

Целей удалось достичь лишь частично, зато без существенных жертв. По официальным данным, в Сирии погибли 20 российских военнослужащих. Нет сомнений, что реальное число потерь выше, но большая часть приходится на служащих частных военных компаний, чьим родственникам платят за молчание об их гибели.

Хотя участие в сирийской войне прорвало изоляцию России и позволило возобновить переговоры с США, у правительства Владимира Путина не получилось сделать его элементом торга за снятие экономических санкций и признание Крыма. Башар Асад спасен, но решительная победа над его противниками по-прежнему выглядит невозможной. Военные эксперты призывают власти задуматься над возвращением армии домой.

Головной болью Реджепа Эрдогана, его предшественников и последователей на посту руководителя Турции была, есть и будет курдская проблема. 30-миллионный народ, рассеянный по Ближнему Востоку, никогда не имел собственной государственности, но много лет воюет за нее и сейчас близок к цели.

Государство с нефтяными промыслами, более чем 100-тысячной армией и выходом к морю — смогут ли 12–18 миллионов турецких курдов подавить желание к нему присоединиться?

В результате фактического распада Ирака на севере страны образовалась курдская автономия, а в соседней Сирии курдские Отряды народной самообороны (YPG) стали главным союзником США в борьбе с ИГИЛ. Американская поддержка оружием и ударами с воздуха позволила им расширить территорию настолько, что еще чуть-чуть, и она протянется от границы с Ираном, через весь Ирак и Сирию к Средиземному морю. Государство со своими нефтяными промыслами, более чем 100-тысячной армией и выходом к морю — смогут ли 12–18 миллионов турецких курдов подавить желание к нему присоединиться?

Чтобы не допустить соединения курдских районов, но объявив своей целью борьбу с ИГИЛ, турецкая армия начала в Сирии операцию «Щит пустыни». Уже захвачено 900 км² Сирии. По заявлению Эрдогана, он планирует создать «зону безопасности» площадью 5 000 км².

Дела у ИГИЛ чем хуже, тем лучше. Да, российские войска отбили Пальмиру. Да, наступают курды, с севера идут турецкие танки, а американское господство в воздухе не дает джихадистам эффективно применять главное их оружие — начиненные взрывчаткой броневики с самоубийцами за рулем. Зато бои приближаются к Дабику — сирийскому городу, где, согласно мусульманским пророчествам, накануне конца света состоится аналог Армагеддона, финальная битва добра (исламского Халифата) и зла («Рима» — с ним ассоциируют Турцию, занимающую территорию Восточной Римской империи).

Накануне исполнения пророчества «Исламское государство» сосредоточило в Дабике максимум сил. Тщательно укрепившись, его боевики в религиозном экстазе ждут самого главного боя, который не могут позволить себе проиграть.

Люди все так же покидают Сирию, но им стало сложнее достичь Западной Европы. ЕС подписал соглашение с Турцией, через которую пролегал основной маршрут беженцев. В обмен на помощь в $6,7 миллиарда Реджеп Эрдоган пообещал предоставить убежище сирийцам, прибывающим со своей родины и высланным из Европейского союза. После подписания договора турецкие пограничники стали жестче защищать границу с Сирией, а полицейские активнее борются с контрабандистами, перевозившими людей на острова Греции.

Меры безопасности на своих границах также значительно усилили Словения, Хорватия, Сербия и Македония. Их власти заявили, что будут пропускать на запад не более 580 сирийцев в день, притом что число беженцев в 2015 году превысило 500 тысяч. Сейчас они скапливаются в греческих и турецких лагерях.

Тактическую победу можно засчитать Башару Асаду: он удержался при власти после пяти лет общенационального восстания и потери контроля над значительной территорией страны. Но отвоевать эти земли ослабевшая правительственная армия не в состоянии даже при помощи Ирана и России. Максимум, о чем может мечтать президент Сирии, — это сохранить за собой несколько провинций.

Быстро к созданию независимого государства движутся курды, рассчитывающие на помощь американцев в благодарность за совместную борьбу с «Исламским государством». Помешать им может внезапное улучшение отношений США с Турцией.

А наибольшую стратегическую выгоду от сирийской войны получил Израиль. Чужими руками была уничтожена одна из крупнейших армий региона, с которой израильтянам в XX веке пришлось воевать четыре раза. Сведено на нет сирийское влияние в Ливане, и теперь ливанская «Хезболла» отправляет помощь Асаду, а не наоборот. Ликвидирована даже теоретическая возможность возникновения под боком нового ядерного государства (в 2007 году ВВС Израиля пришлось бомбить в сирийском Дейр-эз-Зоре объект, который разведка назвала реактором). Кроме того, на фоне страданий сирийских беженцев жизнь палестинцев на оккупированных Израилем территориях в глазах западного мира теперь выглядит всего лишь неудобной.

Абсолютное большинство участников войны в Сирии сейчас признают общим врагом «Исламское государство». Но если пророчество о последней битве в Дабике окажется неверным и джихадисты потерпят поражение, война за освободившиеся территории может затмить для местного населения Армагеддон. Ближневосточный обозреватель газеты Washington Post насчитал шесть возможных будущих столкновений на территории Сирии после победы над ИГИЛ:

• правительство Асада против курдов — если те не удовлетворятся автономией и захотят выйти из состава Сирии;
• курды против суннитских повстанцев — за территории, необходимые для создания независимого Курдистана;
• Турция против сирийских курдов — чтобы уничтожить возможность создания независимого Курдистана;
• интервенция армии США — маловероятна, но может быть вызвана инцидентом вроде сбития американского самолета или уничтожения группы спецназа;
• Эрдоган против Асада — если турецкие войска продолжат движение вглубь территории страны;
• сунниты против курдов и шиитов — если на освобождаемых от «Исламского государства» территориях возникнет религиозная дискриминация.

Крах экономики, разрушение семей и общественных связей, вовлечение миллионов сирийцев и нескольких государств в боевые действия — все говорит о том, что война не утихнет в ближайшие годы. К сожалению, нельзя сомневаться, что через год Bird In Flight придется писать новый, еще более безнадежный обзор ситуации в Сирии.