Нобель его разберет: За какие вредные открытия вручали знаменитую премию

В марте 1888 года Альфред Нобель прочитал в газете собственный некролог. Журналисты перепутали его с братом и поспешили сообщить о смерти «торговца смертью». Нобель расстроился из-за брата, из-за ошибки журналистов, но особенно — из-за тона некролога. Тогда он решил оставить после себя что-то кроме динамита и распорядился учредить Нобелевскую премию.

«Все мое движимое и недвижимое имущество должно быть обращено моими душеприказчиками в ликвидные ценности, а собранный таким образом капитал помещен в надежный банк. Доходы от вложений должны принадлежать фонду, который будет ежегодно распределять их в виде премий тем, кто в течение предыдущего года принес наибольшую пользу человечеству», — завещал Нобель.

За сто с лишним лет Нобелевский комитет несколько раз невольно нарушил волю основателя и по ошибке вручил премию за не слишком полезные изобретения.

Датчанин Нильс Рюберг Финсен с детства был слаб здоровьем. Повзрослев, он заметил, что после прогулок на солнце чувствовал себя намного лучше.

В университете он занялся изучением целебного воздействия ультрафиолетовых лучей. Популярность в научном мире он завоевал благодаря новациям в лечении оспы, но позже переключился на волчанку — туберкулез кожи (не путать с системной красной волчанкой — аутоиммунным заболеванием). В 1885 году он закупил для исследований мощные дуговые угольные лампы, которые и сыграли с ним злую шутку.

Финсен ежедневно по два часа с помощью ламп облучал больных волчанкой. В результате через несколько месяцев у них наступало улучшение, а многие и вовсе избавлялись от уродливых рубцов и ран и выздоравливали. Через год Финсен уже возглавлял институт светолечения, носивший его имя. Половина больных, которые прошли его лечение, полностью выздоровела, а вторая половина почувствовала себя намного лучше.

Выдающиеся результаты заметили, и в 1903 году Финсен получил Нобелевскую премию в знак признания его заслуг в лечении болезней, особенно волчанки.

Позже выяснилось, что линзы, которые использовал Финсен, вообще не пропускали ультрафиолетовое излучение. Терапевтическим эффектом обладал вовсе не свет, а синглетный кислород, который появлялся из-за искрящих угольных стержней лампы. Тем не менее светолечение, основоположником которого стал Финсен, действительно эффективно при некоторых заболеваниях.

В начале XX века сифилис был неизлечимым заболеванием. На самых тяжелых стадиях он давал осложнения на мозг, и у больных развивался прогрессивный паралич — психоорганическое заболевание, смерть от которого наступала в течение нескольких лет. Пятая часть пациентов психиатрических клиник была больна сифилисом и, как следствие, прогрессивным параличом.

Юлиус Вагнер-Яурегг работал в психиатрической клинике и интересовался физиологическими причинами возникновения психических заболеваний. Он обратил внимание, что среди больных прогрессивным параличом были те, кто выжил. Именно их обследовал Вагнер-Яурегг. Оказалось, все они во время болезни прогрессивным параличом перенесли тяжелую лихорадку.

Врач стал искать способы вызвать у больных прогрессивным параличом сильную лихорадку. Сначала он заражал их туберкулезом, а затем лечил его с помощью туберкулина. Но туберкулезная лихорадка была короткой и слабой, так что не годилась для лечения прогрессивного паралича. К тому же некоторые больные умирали, потому что туберкулин им не помогал.

Прорыв в исследованиях наступил в 1917 году, когда был открыт хинин для лечения малярии: малярийная лихорадка была достаточно сильной и продолжительной. Вагнер-Яурегг заражал пациентов малярией, а затем лечил их хинином.

У 85% больных наступали значительные улучшения, но смертность оставалась высокой. Позже врач выделил ослабленный штамм малярийных возбудителей и снизил опасность маляриятерапии. Тем не менее ему не всегда удавалось контролировать течение малярии, и некоторые больные умирали. Но тогда это считалось приемлемым риском.

В 1927 году Вагнер-Яурегг получил Нобелевскую премию за открытие терапевтического эффекта заражения малярией при лечении прогрессивного паралича.

Его открытие до сих пор вызывает споры: то ли малярия стимулировала иммунную систему, то ли высокая температура тела создавала неблагоприятную среду для возбудителей сифилиса, или работало то и другое одновременно. От массовой маляриятерапии нас спасло изобретение пенициллина, который помогает вылечить сифилис на начальных стадиях до того, как у больных наступает прогрессивный паралич.

В 1948 году Пауль Мюллер получил Нобелевскую премию за открытие опасных свойств одного из самых ядовитых веществ на земле — дихлордифенилтрихлорэтана, известного как ДДТ или дуст. Мюллер установил, что ДДТ можно использовать как мощный инсектицид и с его помощью побороть саранчу, москитов и других вредителей.

ДДТ был лучше всех известных инсектицидов: он считался низкотоксичным, но был смертелен для всех без исключения насекомых. Его было довольно просто и дешево производить и легко распылять на целые поля. Для человека однократная доза в 500-700 мг считалась абсолютно безвредной, поэтому вещество распыляли даже в населенных пунктах.

ДДТ остановил эпидемии тифа в Неаполе, малярии — в Индии, Греции и Италии, повысил урожаи и дал надежду на победу над голодом во многих странах. За время широкого использования в мире распылили 4 миллиона тонн дуста. Его польза была очевидна, а опасные последствия наступили намного позже.

В 1950-х годах появились первые исследования, которые доказывали, что ДДТ накапливается в окружающей среде и организмах животных и приводит к необратимым изменениям. Особую тревогу вызывало то, что по мере продвижения в пищевой цепи ДДТ повышал концентрацию, и теоретически она могла достигнуть смертельно опасных для человека доз. К 1970 году все развитые страны запретили использование ДДТ на своих территориях.

Миллионы тонн ядовитого вещества продолжают «гулять» по миру в телах птиц и животных, накапливаются в почве и воде, концентрируются в растениях и снова попадают в организмы животных. Сегодня следы ДДТ находят даже в Арктике. Этот процесс будет продолжаться еще несколько поколений: период разложения ДДТ — 180 лет, а о всех последствиях его использования мы не знаем до сих пор.

Розмари Кеннеди — старшая сестра президента США — была сложным ребенком. В раннем детстве она радовала мать покладистым характером, мягкостью и послушанием. Со временем девочка начала отставать от сверстников в развитии, с трудом запоминала что-то новое, не могла освоить грамоту. Когда Розмари заметила, что отличается от других детей, у нее испортился характер: она стала раздражительной и вспыльчивой.

Учителя в частной школе научили ее читать и писать, вести себя на людях и общаться со сверстниками, но ничего не могли поделать со вспышками злости и раздражения.

В 1941 году разочарованный Джо Кеннеди дал разрешение провести дочери хирургическую процедуру, которая, по словам врачей, могла успокоить Розмари и сделать более управляемой. Доктор Уолтер Фримен проткнул мягкие кости над глазом Розмари и рассек ее мозг.

Из трудного подростка Розмари превратилась в инвалида, неспособного контролировать и обслуживать себя. Она стала одной из тысяч жертв лоботомии, изобретателю которой дали Нобелевскую премию.

Фримен считал лоботомию едва ли не чудодейственной операцией. Именно он выдвинул своего заокеанского коллегу и наставника, изобретателя лоботомии Эгаша Мониша, на соискание Нобелевской премии. В 1949 году Мониш ее получил.

Фримен даже не был хирургом (лишь невропатологом), но разъезжал по Америке в своем «лоботомобиле» и делал по 25 операций в день. Он не ограничивался буйными шизофрениками и прописывал лоботомию как средство от головных болей и дурного характера. Он называл эффект от лоботомии «хирургически индуцированным детством» и считал, что если трудный подросток или истеричная жена превратились после операции в овощ, то это благоприятный исход, ведь больше они никому не доставят беспокойства.

В 50-х годах лоботомию запретили во многих странах, в том числе в СССР.

С высоты научного прогресса нам легко смотреть на ошибки предшественников и удивляться их недальновидности. Но развитие науки предугадать невозможно.

В прошлом году Нобелевские премии получили биологи за открытие механизмов аутофагии, физики — за изучение фазовых переходов материи, химики — за синтез молекулярных машин и экономисты — за развитие теории контрактов. Возможно, через 50-100 лет какие-то из этих открытий окажутся ошибочными, бесполезными или даже вредными. Но так и развивается наука: путем проб и ошибок.