Бойз-бенды, бит по-украински и прифанкованные коломыйки: Почему наша сцена в 70-х была самой крутой

Виталий Бардецкий, диджей, виниловый коллекционер, основатель музыкального бара Gram, а в прошлом — и известного киевского клуба «Хліб», годами исследовал украинскую музыку 1960—1970-х. Он пообщался с представителями тогдашних вокально-инструментальных ансамблей и выложил все, что узнал, в документальном фильме «Усатый фанк», который выходит в прокат в октябре.

Специально для Bird in Flight Бардецкий объясняет, как в Советском Союзе зародилась настолько интересная сцена, в чем заключалась ее уникальность и из-за чего она угасла слишком быстро. И добавляет для ознакомления несколько миксов исключительно украинского фанка.

Бит по-украински

«Усатый фанк» — это довольно общее название, как, к примеру, и брит-поп. Однако то, что оно определяет, началось в 60-х, когда в СССР и Украину в частности проникла западная бит-музыка. Это была преимущественно британская адаптация американского прото-рок-н-ролла, более простая его версия. Условно говоря, ранние The Beatles были бит-группой. Украинские музыканты начали копировать данный стиль, как это, в конце концов, происходило тогда во всем мире. Какие-то подобные локальные сцены развивались также в Африке, Турции, Бразилии, Восточной Европе; даже немецкий краут-рок можно отнести к этой же волне. В разных странах методология была похожа: новая американская музыка скрещивалась с местной.

Когда в Украине появились соответствующие электронные инструменты — электрогитары и первые клавишные вроде гэдээровской «Ионики» — и артисты несколько набрались опыта, они начали создавать на этой основе уже оригинальный материал. Рок-н-ролл, бит-музыку и джаз власть в то время запрещала, но у артистов выходил симбиоз западной и традиционной украинской музыки — это было разрешено.

Рок-н-ролл, бит-музыку и джаз власть в то время запрещала, но у артистов выходил симбиоз западной и традиционной украинской музыки — это было разрешено.

Где-то с 1967 года в Украине появляются первые записи этой новой гибридной сцены: львовский «Медікус» начал играть менее джазовый репертуар, также возник ВИА «Веселі скрипки» под руководством Мирослава Скорика, а затем — «Смерічка» и «Кобза».

Следующую пятилетку и можно считать периодом «усатого фанка» или расцвета ВИА, как стали называться тогдашние музыкальные коллективы. Дело в том, что «группа» или «бенд» — это были «капиталистические» слова; соответственно, эти термины не могли использоваться. Вот «ансамбль» — окей, потому что уже существовали ансамбли «песни и пляски». Есть интересная теория, что слово «вокально-инструментальный» добавилось к названию ансамблей потому, что таким образом артисты могли получать двойные гонорары — как вокалисты и как музыканты.

Гигантами сцены стали «Смерічка», «Кобза», «Водограй», «Арніка» и «Візерунки шляхів». Последних даже можно назвать супергруппой, сформированной из участников других коллективов. ВИА «Кобза» только в течение своего первого тура от Чопа до Владивостока сыграл более 300 концертов за год, а тираж альбомов коллектива перевалил за миллион.

ВИА «Кобза» только в течение своего первого тура от Чопа до Владивостока сыграл более 300 концертов за год, а тираж альбомов коллектива перевалил за миллион.

Участники этих групп, как и, к примеру, футболисты 70-х, преимущественно носили усы — в тот период они считались признаком повышенной маскулинности. Именно поэтому я и называю это направление «усатый фанк».

Нефанковый фанк

Конечно, речь идет не об ортодоксальном фанке — с этим стилем нашу сцену связывает разве что определенная синкопированность ритмов, но именно из-за этих ритмов и из-за того, что словосочетание само по себе прикольное, этот гибридный жанр и получил такое название. Кроме уже упомянутой бит-музыки на наших артистов повлияли также конкретно The Beatles, джаз-рок, который только начал зарождаться, и хард-рок.

Все эти стили доходили сюда и распространялись даже несмотря на условную изолированность Союза — через привезенные пластинки, в том числе так называемые записи «на костях», пиратское радио. На самом деле, чем ниже был горизонт возможностей, тем активнее меломаны и музыканты долбили информационную скалу. Западная музыка попадала сюда через дипломатов, иностранцев и иностранных студентов, а также украинских эмигрантов, которые отправляли посылки. Во время интервью с участниками той сцены я был удивлен уровнем их музыкальной эрудированности. Хотя часто информацию замещали интуицией — но это только способствовало креативности.

При этом собственно фанк имел незначительное влияние на формирование нашей сцены, потому что «черная» музыка была не особо популярной на этих территориях. Однако фанк влиял на другие стили за рубежом, поэтому так или иначе не мог пройти мимо украинских артистов.

Далее в направление вплелись центрально- и восточноукраинское вокальное многоголосие и ритмы Карпат (кстати, так один ВИА и назывался). Эти ритмы уже были достаточно «рваными», поэтому, наверное, они легко наложились на западную матрицу. Чтобы лучше понять это, можно сейчас попробовать наложить, например, драм-н-бейсовые ритмы на закарпатские коломыйки.

Можно наложить, например, драм-н-бейсовые ритмы на закарпатские коломыйки.

Очевидно, что фолк стал базой для сцены. И это были не просто, как бы сейчас сказали, эдиты или ремиксы — тогдашним авторам удалось пропустить традиционную музыку через себя и выдать на-гора вполне модерновый, даже футуристический материал.

Тренд музыкальных заимствований был общесоюзным, и в каждой республике создавали коллективы, которые тоже ориентировались на народную традицию. Похоже, «Песняры» в Беларуси первыми начали копать эту грядку, но только в Украине музыкантам удалось достичь оригинального звучания. Разве что ансамбли из Грузии делали похожий саунд, однако только у нас подобных ВИА возникали десятки или даже сотни — такого масштаба больше не было нигде.

При этом украинскую фанковую сцену можно считать достаточно однородной, хотя Львов больше ориентировался на приджазированную эстраду 30-х, Киев был больше о соуле и бите, а Днепр — о джаз-роке.

В начале 70-х ВИА уже вышли на стадионный уровень. Для филармоний и других концертных организаций они стали настоящей золотой жилой: расходы на их содержание были значительно ниже, чем на оркестры, зато количество зрителей на концертах — больше. В 70-х уже выросло первое послевоенное поколение, жизнь улучшилась, молодежь хотела развлекаться, и музыка родителей ее больше не интересовала, поэтому даже в небольших райцентрах функционировало по пять новых ансамблей. Обычно в их составе были музыканты, которые играли на барабанах, басе, ритм-гитаре, соло-гитаре и клавишных, духовая секция и несколько вокалистов.

Нереализованный потенциал

Однако уже после 1972 года сцена по разным причинам начала приходить в упадок. В начале партия частично инспирировала подобные коллективы, надеясь на шароварнический результат. Ведь метрополия обычно формирует на территории колоний эрзац-культуру, которая имеет некоторые формальные признаки традиционной, однако оперирует упрощенными, выхолощенными понятиями. Своего рода картонная культура, песни про «чічки-смерічки», не имеющие никакой глубины. Но когда стало очевидно, что вместо этого в Украине возникла вполне модная, буржуазная сцена, гайки начали закручивать: финансирование ВИА прекращали, комиссии не визировали программы концертов, композиции блокировали на радио и ТВ. Так, к примеру, после 1972-го уже не пропускали песни «Кобзы», «Арніку» же вообще обвинили в национализме. В конце концов части музыкантов пришлось переехать в Москву или эмигрировать.

Когда стало очевидно, что в Украине возникла вполне модная, буржуазная сцена, гайки начали закручивать.

Также, наверное, время такого звучания понемногу завершалось. Подобным образом исчез психоделический соул в США, который стал слишком сложным для нового поколения слушателей. Кроме того, с появлением новых клавишных инструментов было экономически невыгодно содержать большие духовые секции, то есть чисто технологическая революция тоже имела влияние на завершение эпохи украинского фанка. Однако главный фактор — это, пожалуй, все же социальные изменения. Совок переходил в стадию упадка, что стало причиной деградации и культурной сферы. В конце концов на смену упомянутым ВИА начали приходить абсолютно другие, совсем стандартные. Интересно, что в начале 2000-х началась вторая волна популярности бойз-бендов, но их уже было не отличить друг от друга.

Мне кажется, что украинская фанковая сцена была реализована, наверное, только на 10% своего потенциала. Она — как тот молодой перспективный футболист, который исчез с радаров, когда пришлось играть на взрослом уровне. Почему сцены исчезают, не реализовавшись в полной мере? Это вопрос, который как раз и ставит мое кино, хотя однозначного ответа на него и не дает.

Украинская фанковая сцена была реализована, наверное, только на 10% своего потенциала.

В истории были и другие подобные моменты, когда у нас возникало что-то интересное и самобытное, — тот же киевский андеграунд середины 80-х. Нечто похожее происходит в украинской поп-музыке теперь: артисты наконец снова начали думать, с чем они могут выйти на мировой рынок, что особого могут предложить.

Когда я записывал интервью с героями сцены 70-х, я встретил абсолютно юношеский драйв и совсем молодой взгляд. Они действительно хотели создавать музыку, которая будет интересна всему миру и этот мир перевернет. Такой уровень амбиций меня поразил. В конце концов, они счастливы, что им все же удавалось делать то, что хотелось, пусть даже и с компромиссами.