Как попасть в гарем и не распугать китайцев, если вы оператор 30-х: Фотокнига Софии Яблонской

До недавнего времени о Софии Яблонской-Уден знали как об украинской писательнице, которая в 1927 году уехала во Францию, а потом стала путешествовать по миру и писать очерки из поездок. Только в 2017 году за женщиной признали еще один талант, опубликовав ее фотографии в отдельной книге. В нее вошли 107 снимков, сделанных во время путешествия по Марокко, Китаю и другим странам, а также Индокитаю.

История Яблонской нетипична для девушки из галицкой глубинки. Ее отец — священник и знахарь — после Первой мировой войны отправился в Россию, где долго путешествовал. На Галичину семья вернулась в 1921 году, и 14-летняя Яблонская поступила в гимназию. В 1925—1927 годах они с братом и другом якобы организовывают кинотеатр в Тернополе. Через два года девушка уезжает в Париж и становится оператором во французской видеокомпании «Опторг-Юннань-Фу». Как она научилась снимать видео и фотографировать — остается загадкой. Но уже в одном из своих первых путешествий — в Марокко — она делает целую серию фотографий повседневной жизни Северной Африки.

Часть Марокко тогда была под протекторатом Франции. Париж уделял большое внимание радио (регулярное вещание во Французском Марокко начинается в 1931 году), видеосюжетам и фоторепортажам. Благодаря этому оператор Яблонская получает доступ туда, куда обычной женщине вход был заказан — например, в гарем и дом каида.

Она и не выглядела как обычная женщина: на фотографиях того периода София носит мужскую прическу и брючный костюм. Однажды каид застал ее за игрой в шахматы с другим французом — неким Манрие. Поздоровавшись и подсев к ним, каид спросил француза: «Ваш партнер — переодетый парень?» «Почему? — удивился Манрие. — Нет, это моя знакомая европейка». Каид только громко рассмеялся.

Яблонская уделяет много внимания тени и природным линиям — холмам пустыни, пальмовым листьям, контурам вьетнамской пагоды. Виден интерес художницы и к местным жителям: она пытается подойти к ним ближе, уловить взгляд своих героев.

Она снимает бедняков и рабочих, пишет о социальном и культурном неравенстве классов. На снимке «Кукуруза везде вкусна одинаково», сделанном в 1936 году в Китае, женщина грызет кукурузу, на ее спине спит ребенок, рукой она придерживает второго. Видна грудь, которой она только что кормила. Китаянка не обращает внимания на Яблонскую, ее усталый взгляд направлен вдаль. Этот снимок рифмуется с работой того же времени Доротеи Ланж из лагеря сборщиков овощей в Калифорнии, которая стала олицетворением Великой депрессии в Америке.

На одном из франкоязычных сайтов, посвященных культуре африканского народа Джибути, опубликован текст Яблонской о том, какой это депрессивный регион. Его иллюстрируют две выцветшие фотографии, на которых невозможно рассмотреть ни одного лица. Фигуры героев очень малы, как и роль отдельного человека в глобальной истории.

Ее марокканцы смотрят в камеру озадаченно и с любопытством, вьетнамцы — добродушно и открыто. В Китае к фотографу относились настороженно: боялись, что из черной коробки фотоаппарата выйдет дьявол.

«Китайцы не любят, чтобы их фотографировали, — пишет Яблонская. — Трудно было бы вычислить все мои неудачные меры, прежде чем мне хитростью удалось снять несколько метров документального фильма из жизни юннанцев. Кроме трудностей с локальным светом, совсем отличным от тропического, к которому я уже было привыкла, мой труд время от времени перебивала враждебность и паническое бегство тубольцев ввиду фотоаппарата. Прежде чем я успела расставить аппарат, все живые существа бежали от меня, как перед злым духом. Только издалека гавкали собаки». Яблонская описывает, что доходило даже до того, что к ней вызывали полицию, которая просила фотографа «посторониться от людей».

Она все же смогла снять несколько фильмов, что не удавалось операторам до нее: «Перед моим отъездом в дирекции фильмового общества не верили, что мне удастся привести с Юннанга что-то интересное. Другие передо мной не достигли почти никаких успехов. Поэтому собственно исход моей работы, коротенькие фильмы-актуальники, приятно удивили их. Можете себе представить мою радость!»

Яблонская прожила в Китае 15 лет и там познакомилась со своим будущим мужем — дипломатом и политиком из Франции Жаном Уденом. После того как в 1946 году семья перебралась во Францию, Яблонская, судя по всему, больше не путешествовала, а занималась собственным магазином цветов. После смерти мужа она переехала жить на остров Нуармутье, где продолжила писать; снимала ли она там — неизвестно. Погибла Яблонская в 1971 году в автокатастрофе.

Интересно, что карьера Яблонской почти совпала по времени с творчеством известных украинских режиссеров-авангардистов начала века Дзиги Вертова и Михаила Кауфмана, работавших по другую сторону Днепра — в Харьковской ВУФКУ.

Ее фотографическое наследие пока ограничивается снимками, которые отобрала и опубликовала сама София в репортажах. Существуют также 4 небольших документальных фильма, снятых в путешествиях, — они хранятся у семьи художницы во Франции и пока недоступны широкому зрителю. По словам составителя книги Катерины Лебедевой, это 15-20-минутные ролики, по формату похожие на работы National Geographic и BBC.

Публикацию фотографий Яблонской и попытку вписать художницу в европейскую фотографию и кинематограф можно рассматривать в контексте потребности в открытых архивах, возникшей в последние годы в Европе, а также вновь обострившегося интереса к «старой» фотографии, в том числе — любительской съемке.

Фотографии, запечатлевшие быт и культуру жителей Азии и Африки, особенно ценны теперь, когда самобытность многих племен и народов постепенно исчезает. Снимки и фильмы Яблонской — редкая задокументированная история покоренных европейской цивилизацией народов.

Особый символизм ее фотографиям придают повреждения, которые присутствуют на большинстве снимков. Они словно выскоблены там, где в памяти цивилизации возникли пустоты.