Ванна для вождя: Как тело Ленина берегут от порчи и журналистов

Никогда бы не подумала, что однажды от меня, сверкая пятками, будут сбегать патологоанатомы, бросая обидное «И не пиши мне больше».

Как и все московские постсоветские дети, я, конечно, была в мавзолее Ленина классе эдак в третьем. Помню, какой ажиотаж вызвала перспектива не сидеть на скучных уроках, а съездить поглядеть на труп. Впрочем, большого впечатления Ленин на меня, третьеклассницу, не произвел: он был очень маленький, тщедушный и почему-то желтый.

Поэтому, когда мне дали задание рассказать о том, что же делают с телом вождя, чтобы оно более 90 лет оставалось пусть желтым и тщедушным, но все же похожим на человека, я страшно воодушевилась. Особенно когда прочитала на сайте госзакупок, что за медико-биологические работы над телом Владимира Ильича государством заплачено 13 миллионов рублей (около 200 тысяч долларов).

Первым делом я обратилась в сам мавзолей и в институт, выигравший тендер. Там мне удача не улыбнулась. Зато я узнала, что за разглашение государственной тайны можно неплохо так присесть в тюрьму года на четыре (многие документы, касающиеся тела Ленина, до сих пор засекречены. — Прим. ред.).

Ну ничего, наивно подумала я. Сейчас найду парочку патологоанатомов, какого-нибудь биолога в теме, возьму пару интервью, и сюжет у меня в кармане. Оказалось, все не так просто.

…У биолога Виталия (имя изменено) — большие синие глаза и жилистые руки. Он сидит напротив меня и пытается делать вид, что именно так он хотел бы провести сегодняшний вечер: в кафе с едва знакомой журналисткой.

— Понимаешь, — вздыхает он и плавно чертит что-то в воздухе, — я могу попытаться объяснить тебе на пальцах, что и как с ним делают, но это ты и в интернете посмотреть можешь.

— Не хочу в интернете, — мотаю головой я, — хочу спикера. Живого. С большими глазами.

Виталий искренне хочет помочь, но не очень понимает, чем. Он объясняет мне, что тело вождя последовательно купают в разных ваннах: одна — с раствором глицерола, другая — с формальдегидом, и еще несколько джакузи со спиртом, перекисью водорода (она нужна для отбеливания кожи, иначе та покроется пятнами), уксуснокислыми натрием и калием, раствором уксусной кислоты. Ванны Ленин принимает дольше любой девушки — по полтора месяца. Зато всего раз в полтора года. В это время мавзолей закрыт.

— Прикол в том, — говорит Виталий, откусывая от круассана, — что, когда Ленин умер, его вскрыли… Ну, не для бальзамирования, короче. Рассекли ему основные артерии, кровеносные сосуды. Если бы патологоанатом подумал о том, что вождю еще лежать и лежать, он бы, конечно, так не сделал. А так — кровеносная система ёк; как распределять бальзамирующие составы, непонятно. Ну, в итоге натыкали ему микроинъекций, запихнули в костюм из резины, чтоб ничего не вываливалось… А ты чего не ешь? У тебя суп остыл давно.

Простившись с Виталием, я решаю обратиться к истории (хватит с меня биологических подробностей). Вооружившись большой чашкой чая, я открываю ноутбук и зарываюсь носом в 1924 год, когда по стране прокатилась страшная весть: Ленин умер.

Идея мумифицировать вождя пришла в голову всего нескольким умникам, большая часть правительства тогда сочла это варварством. Да и вдова покойного Надежда Константиновна просила похоронить мужа «по-человечески». Советскому народу дали шанс попрощаться с Ильичом — выставили тело на всеобщее обозрение на пару месяцев. Ленин умер в январе, и мороз стоял что надо, так что вождь прекрасно сохранился и даже почти не подгнил. Тогда власти посовещались и решили: чего добру пропадать, давайте сохраним. Ответственность возложили на советских ученых.

Пока я мысленно нахожусь в 1924 году, мне наконец-то отвечает патологоанатом. Его контакты мне дал друг со словами «Он очень веселый, поболтать любит, расскажет тебе кучу всего». Полная надежд, я открыла сообщение.

Патологоанатом резко писал, что ничем помочь мне не может, разглашать ничего не будет, если мне уж так неймется почитать про трупы, то вот отличная книжечка, но «больше мне не пиши» (и много восклицательных знаков).

«А вот сейчас обидно было», — подумала я.

Я полагала, что уж кого-кого, а экспертов по смерти мне найти труда не составит. Главное — завязать разговор. Проще пареной репы!

…Когда третий патологоанатом попросил больше его не беспокоить, я серьезно загрустила. Но делать нечего — пришлось смириться с тем фактом, что разбираться с телом вождя я буду сама. С чего бы начать?

Если бы я все-таки сумела задать экспертам хотя бы один вопрос, он точно звучал бы так: «А много ли от тела Ленина вообще осталось? Говорят, только руки да лицо».

Выяснилось, что перед медиками вообще не стоит задача сохранить как можно больше тела. С каждым годом Ленина все меньше. Например, ресницы у вождя с самого начала накладные, а в 1945 году с его ноги куда-то пропал целый кусок кожи. Тогда биологи создали заплатку из искусственной. Позже пришлось создать и части лица: например, под веки Ленину запихнули глазные протезы. Кстати, рот вождю мирового пролетариата зашили (это ловко скрывается бородой и усами). Таким образом мумия не теряет сходства с оригиналом.

Основная задача ежегодного бальзамирования Ильича — сохранить так называемые физические кондиции тела: внешность, вес, цвет, упругость кожи, гибкость конечностей. Кстати, большую часть подкожного жира Ленина заменили на смесь из каротина, парафина и глицерина — похоже, мощное средство от морщин.

Само собой, внутри Ленин полый. Звучит жутко, но все внутренние органы были изъяты, мозг передан для исследования, а сердце, говорят, до сих пор хранится в Кремле. Кстати, история о том, что стало с мозгом Ленина после его смерти, заслуживает отдельного детективного романа: для его исследования специально пригласили ученого из Германии, который распилил мозг на 30 частей и проверил каждую — искал гениальность вождя. Сейчас мозг Ленина (или то, что от него осталось) хранится за тяжелыми дверями Московского института исследования мозга.

Ленин остается неизменным уже более 90 лет, и спасибо за это надо сказать двум талантливым ученым: химику Борису Збарскому и анатому Владимиру Воробьеву. Воробьев, впервые увидев тело Ильича, пришел в ужас, замахал руками и заявил, что делать ничего не будет — слишком сложной казалась поставленная задача. Однако коллеги сумели убедить его попытаться.

Задача перед Збарским и Воробьевым стояла действительно почти невыполнимая: ученым нужно было найти собственный метод сохранить тело. Замораживание отмели сразу — не дай бог оттает еще. Мумификация в том виде, в каком она существовала в Древнем Египте, тоже не подошла бы: Ленин потерял бы почти 70 % веса, черты лица исказились бы, а этого допустить было никак нельзя.

Нужно было бальзамировать, и очень тщательно. Совета спросить было не у кого. Ученые занимались телом Ленина больше четырех месяцев, и в итоге им удалось сохранить его объем и форму. Сначала тело пропитали раствором формальдегида, потом поместили в резиновую ванну с трехпроцентным раствором формалина. Несколько дней вождь «отмокал»: ученые сделали несколько разрезов на теле, чтобы пропитать самые крупные мышцы. После многострадальный Ильич на пару недель отправился в спиртовую ванну, куда постепенно добавляли глицерин. Последним этапом стала ванна с так называемой бальзамической жидкостью: глицерин, ацетат калия, противомикробный двухпроцентный хлорид хинина. После этого медики, видимо, утерли пот со лба и тяжело вздохнули: эксперимент был признан удачным.

С тех пор Владимир Ильич ничуть не изменился — по крайней мере, внешне. Началась и кончилась война, рухнул Советский Союз, Путин пошел на очередной срок, а Ленину хоть бы что. Забальзамировали на совесть.

Споры о том, надо ли захоронить тело вождя мирового пролетариата (вкратце: все за, Зюганов против), будут продолжаться. Коммунисты будут кричать, что вынос тела Ленина есть либеральный фашизм, верующие будут убеждать, что похороны необходимы, а то «не по-христиански». Напуганные патологоанатомы будут хранить секреты нестареющего тела вождя, занося журналистов в черный список, а ясноглазые биологи будут неловко смотреть в пол и отправлять любопытных в интернет.

И только Ленин ничего не скажет. Он так и будет лежать в своем уютном гробу, тщедушный и желтый, принимая посетителей с десяти утра до часу дня и разочаровывая впечатлительных третьеклассниц.