Забой овец по-православному: Фоторепортаж из Грузии

Церковь Ломиси стоит в деревне Квемо Млета на берегу реки Белая Арагви. В жизни местных жителей и выходцев из этого региона Ломисоба — важнейший день, когда семьи собираются практически в полном составе. Как говорят в полиции, в этом году праздник посетили не менее 10 тысяч человек.

Мужчина размахивает окровавленным ножом и возмущенно кричит, указывая на меня и мою камеру. Ко мне спешит еще один человек.

— Ты по-русски понимаешь? У нас нельзя снимать! Ты для чего снимаешь? Журналист? — напор такой, что мне не удается вставить и слово. Наконец я поясняю, что меня пригласил отец Павел, а снимаю я для себя — на память.

Маленький Olympus позволяет нагло врать: кто заподозрит человека с фотоаппаратом, похожим на мыльницу, в профессиональной деятельности? Имя настоятеля церкви помогает смягчить блюстителя порядка.

Старый храм Ломиси находится высоко в горах. Туда направляется многотысячный поток паломников, большинство преодолевают семикилометровый ночной путь не впервые.

Не все способны осилить этот подъем — я вижу мужчину и женщину, которым стало плохо во время восхождения. Одну женщину несут на носилках спасатели. Множество паломников отправляются в горы в совершенно неподходящей для этого обуви — резиновых шлепанцах или туфлях-балетках. Паломница, с которой мы ехали в маршрутке из Тбилиси, рассказывает, как в прошлом году дождь превратил спуск по скользким камням в «дорогу ужасов».

Утром начинается забой. Прихожане и паломники ведут овцу за овцой. Прибрежные камни становятся скользкими от льющейся на них крови; забойщики работают в резиновых сапогах.

— Мы не роем ям для стока крови, как это делают мусульмане, потому что здесь частые дожди. Через день-два от крови на камнях не останется и следа, — поясняет местный житель Шота, крупный мужчина лет за пятьдесят.

Шкуры, головы и требуха уверенно заполняют кузов советского самосвала. К концу дня отходы будут горой возвышаться над бортами.

Я не раз бывал на этом берегу и даже не мог представить, что буду стоять в грязи, замешанной на крови. Старожилы рассказывают, что в 1986 году во время праздника были забиты больше 5 тысяч овец — шкуры и головы вывозили самосвалами несколько дней.

Тем временем в долине жизнь идет своим чередом: семьи собираются за столами, домашнее вино и чача льются рекой, произносятся пышные тосты. Многие родственники не виделись целый год. Никто не говорит о Боге, праздник — только повод для семейной встречи, а баранина — только закуска.

— Украина, заходи! — тянет меня за стол сухощавый лысеющий Паатт. Со своими родственниками он приехал сюда из Гори. — Я богатый человек, у меня 12 гектаров земли. Пробуй вино, оно из нашего местного винограда. Я сам его делал. Ни сахара, ни дрожжей. Приезжай в гости, запиши мой номер, — по-русски он говорит медленно, с трудом подбирая слова.

Мы пьем с местными за Грузию и Украину, за свободу, мир, целостность наших стран. Вино прекрасно, музыканты поют о любви.