10 любимых фотографий: Андрей Ковалёв

Сергей Ющенко, русский бизнесмен, основатель сети супермаркетов Yoo!Mart в Гане, Западная Африка.

Это самое экзотическое журнальное задание в моей карьере. РБК заслал меня на неделю в Гану фотографировать русских бизнесменов. Мне сделали прививку от жёлтой лихорадки, заставили просидеть два часа в ганском посольстве и отправили за тридевять земель. Мы ездили снимать на реки и в саванны, подкупали местных торговцев и снимали в придорожных ларьках, на улицах, на лошадях и катамаранах. Даже залезли на крышу их супермаркета, где я напоролся на ржавый гвоздь и уже мысленно поприветствовал столбняк. Но, на удивление, уехал из Африки здоровее, чем был.

Эта фотография снята над центральным городским рынком Аккры. Я попросил нашего главного героя Сергея Ющенко подняться со мной на верхний этаж одного из торговых зданий и вылезти через окно на карниз. Было видно, что вся конструкция не очень надёжная, и коллеги Сергея, сопровождавшие нас на съёмке, стали его отговаривать. Но Сергей проявил себя как настоящий герой, сказал: «Я изучал сопромат, я знаю, как ломаются такие конструкции. Если что — она будет медленно проседать, и я успею выскочить». Весь в белых одеждах, он вылез на край и минут сорок позировал на высоте четырёх этажей над муравейником главной улицы. А я стоял на лестнице напротив, рядом коллега Сергея снимал бэкстейдж, наш водитель держал мне свет, вокруг — цыганский табор: спящие ганские девочки, хозяева лавок, праздные зеваки. Жуткая жара. Причём Сергей стоял в тени, а мы — на солнце. Я был абсолютно мокрый, снимал наполовину вслепую — пот заливал глаза, очки запотевали. Но в итоге всё вышло очень неплохо, я до сих пор печатаю этот кадр на своих визитках.

Андрей Веретенников, диджей группы Burito.

Это часть съёмки для нового альбома группы Burito. Чтобы обсудить задачу, мы встретились с основателем группы Гариком Бурнышёвым в понедельник, а фотографии были нужны уже в среду. Гарик рассказал мне, что Burito — это не мексиканская еда, а три японских иероглифа: «воин», «истина» и «меч». Было очевидно, что нужно снимать ребят в самурайских костюмах и в соответствующих интерьерах, но где взять их в Москве за один день?

Таня, моя жена, помимо того, что сама фотограф, ещё и профессиональный стилист. Мы с ней любим подход к стайлингу, когда из подручных материалов собираются разные прикольные костюмы, строится сет. На фотографии на плечах диджея группы Андрея — скатерти, на голове — выкрашенное чёрным кашпо, на ногах полиэтилен, перемотанный бечёвкой, остальное — резина и мешковина. В руках палки из бамбуковой изгороди. Вот так, вооружившись тонной стройматериалов, мы за один день и одну ночь построили декорации и собрали для каждого участника группы самурайский костюм.

Чак Паланик, американский писатель.

Как-то в разговоре с одной американской писательницей, которую я снимал в Париже для издательского дома Denoёl, выяснилось, что она дружит с Чаком Палаником. Она обмолвилась, что если когда-нибудь мы окажемся в окрестностях Орегона, то можно попробовать устроить с ним съёмку.

Где-то через полгода Таня зимовала в Лос-Анджелесе, а у меня было задание от одного журнала в Сан-Франциско. Воспользовавшись случаем, мы сели в машину и отправились в Портленд, в гости к нашей писательнице и, конечно же, снимать Паланика. У нас была безумная идея: мы хотели сфотографировать его на парковке у придорожного фастфуда, в ростовом костюме маскота, например, курицы, со снятой головой, с недоеденным бургером в «крыле». Такой типичный работник условного KFC на обеденном перерыве. Но наши планы накрылись. Во-первых, не так легко оказалось раздобыть нужный костюм. Во-вторых, погода подвела: в это время года в Орегоне сезон дождей и туманов. В итоге мы поехали к Чаку домой, в леса на орегонско-вашингтонской границе.

Чак оказался совершенно не таким, каким я его себе представлял. Он пишет жёсткую литературу, а в жизни спокойный, мягкий человек, который немного стесняется камеры. Он был очень гостеприимен: приготовил обед, показал нам свой дом и даже святую святых: рабочий кабинет, пустил Таню в свой гардероб, из которого она выбрала одежду для съёмки.

Но было ощущение, что он терпит необходимость быть сфотографированным. Это, конечно, стрессовая ситуация для фотографа, ведь ты хочешь что-то выжать из человека, а всё, что получаешь, — идеальное следование твоим инструкциям, но ничего больше. Тогда мы решили прекратить лезть к нему в душу, выставили его на улицу в дождь, туман и холод, дали ему зонтик и роль, которую он мог играть. И там, на краю холма, над туманной рекой Колумбией он дал этакого Дэниела Крейга, Бонда, Джеймса Бонда.

Сергей Шнуров, лидер группы «Ленинград».

Это съёмка для обложки номера РБК, посвящённого шоу-бизнесу в России. Сергея Шнурова мы снимали в дорогом московском отеле. Утром того же дня он прилетел с концерта во Владивостоке, потом поехал на какое-то ток-шоу, потом два часа давал интервью журналу, и уже после всего этого — почти ночью — у него были мы.

Нашей главной задачей было снять его на ярко-розовом фоне в каких-нибудь безумных шмотках. Сергей сидит на кортах на троне в «богатых» штанах и серебряной куртке на голое тело и всматривается вдаль — тот ещё китч.

Минут сорок мы снимали обложку в импровизированной студии в отельном конференц-зале, за это время Шнуров успел переодеться раз пять. Потом мы поднялись к нему в номер и отсняли там ещё пару сюжетов. В какой-то момент я спросил, нет ли у него бутылочки крепкого алкоголя, чтобы разбавить сет, — «Ленинград» всё-таки.

— Какая водка, о чём вы? — сказал он, достал банку японского растворимого кофе и стал угощать им всех, кто был на площадке.

Этот кадр — почти последний. Он тут такой домашний котяра, бренчит на гитаре с чашечкой японского кофе. Вообще Шнуров был вежлив и обходителен, легко переносил наши эксперименты с его образом, делал всё, о чём мы его просили, импровизировал — профессионал.

Лоран Клерк, французский писатель.

Эта съёмка — заказ парижского издательского дома Denoёl, с которым я часто сотрудничаю. Лоран Клерк — автор-дебютант (работает, по иронии судьбы, высокопоставленным клерком). Пресс-портреты писателей я всегда стараюсь делать так, чтобы фотография была не просто интересной, но и коррелировала с творчеством автора. Книга, которую написал Лоран, называется «Спасая Иосифа». Это история про мужчину в кризисе среднего возраста, который сталкивается с изменой жены. У него есть воображаемый друг — тот самый Иосиф, который в известном библейском сюжете в общем-то имеет дело с той же проблемой. Мы подумали и решили, что снимать нужно в церкви.

Договариваясь о съёмке с Церковью Святой Троицы в Париже, я в какой-то момент заикнулся про крышу, но нам отказали. А потом уже в процессе я ещё раз попробовал этот заход, и всё получилось. Видимо, сопровождающий нас служитель понял, что мы адекватные и прыгать с крыши не собираемся. Вот так у нас и вышел этот кадр, напоминающий фильм «Небо над Берлином». Лоран был, как многие мои модели, совершенным героем: он ходил по этой крыше босиком, сидел на корточках на выступах стен, балансировал на коньке.

Данила Поляков, модель, танцор и стилист.

Однажды в гостях у своих московских знакомых Таня встретила Данилу Полякова. Через некоторое время вечеринка переместилась к нам домой, мы все вместе напились и решили Данилу поснимать. А он, как известно, сам себе стилист и при том совершенно гениальный. И безумный: в первом же сете он напрочь разорвал фон, на котором мы фотографировали, и сделал себе из него костюм.

Чуть позже чёрт дернул нас поехать в фотостудию к нашему другу Тимуру, чтобы продолжить съёмку там. Данила на месте соорудил себе лук из всего, что попалось под руку: из собственной рваной футболки, кофейной гущи, заколок-невидимок — одну ткнул на нос, другую вставил в зубы — и выуженного из своей сумки масляного грима, похожего на сажу. Под конец съёмки он весь был вымазан этой штукой, вплоть до волос. Помню такую картину: Данила стоит в ванной, кидает этот пепел в потолок и танцует под ним. Ванная выглядела так, будто там взорвался Везувий: все вещи чёрные, любую поднимаешь — под ней белый след.

После съёмки мы с Таней и Тимуром оттирали всё это до пяти утра, пытались хоть как-то уменьшить ущерб. Съёмка получилась клёвая, хотя Тимур при упоминании о ней вздрагивает до сих пор.

Николай Заярный, основатель Eviterra.ru.

С Колей Заярным мы познакомились в 2013 году на рождественской вечеринке в Париже. У него был свой стартап — на тот момент один из самых популярных сервисов по продаже авиабилетов. Потом с Эвитеррой случилась неприятная история: люди потеряли билеты, Колю обвинили в мошенничестве, и в России на него завели уголовное дело. Благо, в тот момент он жил за границей. Было очевидно, что шансов на справедливый суд на родине у него мало, поэтому он принял решение не возвращаться, а наоборот, затеряться в Европе.

Как-то я узнал, что Заярный в Париже, и загорелся идеей сделать его портрет. Коля, как заправский беглец от правосудия, постоянно менял места жительства и телефоны — связаться с ним можно было только через один очень секретный мессенджер. Наконец мы встретились и решили фотографировать на его съёмной квартире.

Главным референсом для меня был фильм «Идентификация Борна». Вся ситуация наводила на этот образ — преследуемый параноик сидит в своей тёмной норе, планирует пути отхода. Для роли Борна у Коли была не совсем правдоподобная причёска, и мы сказали ему: «Коля, мы тебя побреем». Он согласился. Мы расставили очень драматический свет: дым-машина, три источника, цветные фильтры.

Снимая героя, скрывающегося от правосудия на конспиративной квартире, мы специально делали всё так, чтобы по фотографиям никто не догадался, где Коля сейчас. А потом такие: «Да ну их!» — и вылезли на крышу. Там с одной стороны виднелась Эйфелевая башня, а с другой — церковь Сакрэ Кёр на Монмартре. Короче, большими буквами было написано: «ПАРИЖ». И мы с этой крыши запускали бумажные самолётики — сменили концепцию на лету.

Патрис Пивто, французский производитель коньяка.

Коньякодела Патриса Пивто я снимал прошлой осенью во французском городе Коньяк для журнала Simple Wine News. Перед поездкой я посмотрел на нашего героя в Google Images и сразу подумал, что он очень похож на персонажа картины Гранта Вуда «Американская готика». Чуть позже я узнал, что у Патриса есть партнёр по бизнесу, с которым они уже не то 15, не то 20 лет работают вместе. Вот он сеттинг — воспроизведём «Американскую готику» с ними вдвоём.

Мы приехали в шато, познакомились с Патрисом и выяснили, что этот его партнёр несколько лет назад перешёл в большой коньячный дом. Было заметно, что эта история разбила сердце нашему герою и что для него это до сих пор серьёзный удар. Тут для меня в задумке с «Готикой» появился совсем другой смысл, настоящая драма. Я дал Патрису свои очки, а сам снимал, практически ничего не видя. Мог оценить только композицию и посмотреть на экранчике свет.

Патрис очень хорошо сыграл роль: насупился, посерьёзнел. В жизни его таким не увидишь — он очень жизнерадостный и добрый дядька. А тут проступила драма. Он очень повеселился, когда получил эту фотографию.

Оливье Молен, французский писатель.

Ещё одно задание для издательского дома Denoёl — пресс-портреты одного из их авторов, Оливье Молена. Я уже говорил, что стараюсь делать истории релевантными герою: по возможности встречаюсь с ним заранее, чтобы посмотреть как он живёт и что делает. Вот и в этот раз за пару дней до съёмки я заглянул к Оливье в гости, и мы с ним отлично пообщались. Я его прошу:

— Оливье, расскажите мне про вашу книгу.
— В моём романе главный герой регулярно испытывает состояние, которое называется «zapoi». Я его узнал из русской книги «Moskva sur Vodka» («Москва на Водке», как Лондон на Темзе, Париж на Сене и т. д.), там это слово часто употребляется, — отвечает он.

Я прошу его показать мне книгу. Оказывается, это «Москва — Петушки», переведённая на французский.

— А давайте мы вас так и будем снимать — будто вы в запое? — предлагаю я.
— Да, это может быть забавно. Согласен, — говорит Оливье.

Я насобирал пустых бутылок, расчистил его кухню от милых безделушек, кухонной утвари и детских рисунков, поставил на стол зубровку. Мы сфотографировали его со стаканом за столом, а потом в его кабинете, где он сидит в трусах, в пиджаке, в собственных мыслях и курит трубку.

Роберт, ангел-хранитель Тбилисской киностудии.

В советские времена в Тбилиси работала одна из крупнейших киностудий Союза. Тут находился второй по величине съёмочный павильон после Мосфильма. В 1990-е от этого величия почти ничего не осталось: территория киностудии сократилась, сокровища — оборудование, костюмный фонд, архивы фильмов за последние сто лет — уцелели только частично. Одно из зданий, которое до сих пор принадлежит студии, — бывшая лаборатория по проявке плёнки. Там же хранится гигантский архив художественных фильмов. Плёнка в принципе недолговечна, а уж тем более, если её неправильно хранить. Естественно, ресурсов на высокотехнологичное хранилище нет, поэтому всё лежит стопками вдоль стен в пустых комнатах. Ни тебе отопления, ни контроля влажности.

И так бы это всё и погибло, но на киностудии есть один человек, который за этим архивом ухаживает. Его зовут Роберт, и он пришёл в кинопроизводство в 1957 году, ещё юношей. Стал звуковиком, озвучил больше 600 картин и даже выступил героем двух документалок. Культовая личность для студии, можно сказать — один из её символов.

В двухтысячные киностудия стала потихоньку приходить в себя, снова начались съёмки, стали приезжать иностранные кинематографисты, а Роберта назначили присматривать за киноархивом. И вот много лет подряд он каждый день приходит в это полупустое здание, достаёт бобины из старых коробок, вручную протирает их уксусом, складывает в чистые коробки, каталогизирует — оберегает культурное наследие грузинского кино. Ему 76 лет, и он до сих пор иногда озвучивает что-нибудь, хоть и очень редко. Злая ирония ещё и в том, что за последние годы Роберт почти потерял слух.

Эта история не могла оставить меня равнодушным, мне захотелось сделать портрет, который бы её рассказывал. Мы с Таней построили сет из всякого добра, которое сложено в этой заброшенной лаборатории. Это первый из серии портретов про хранителей Тбилисской киностудии. Сейчас я живу в Грузии и работаю над несколькими личными сериями, включая и эту.