Улыбка — золото: Почему узбеки мало улыбаются
Родилась в Твери, окончила журфак Тверского государственного университета, с 2002 года работала корреспондентом тверских областных газет. В это же время начала заниматься фотографией, четыре года подряд выигрывала золотую медаль на Дельфийских играх России и СНГ в номинации «Фотография». В 2008 году освещала войну в Грузии, после этого работала штатным пишущим корреспондентом журнала «Огонек», одновременно снимала фотоистории к своим репортажам. С 2008 года — студентка Школы фотографии и мультимедиа. В 2009, после поездки на Кубу, появилась ее фотовыставка и книга «Куба рядом». Победитель конкурса «Фотограф года» в номинации «Фотоистория». Участник международных фотофестивалей Les Recontres d’Arles, Noorderlicht, Breda Photo, «Волжское фотобиеннале». В 2011 году у Ирины Поповой прошла персональная выставка LTP в Мадриде в Aranapoveda Gallery. С 2010 года проживает в Амстердаме.
— Узбекские улыбки не похожи ни на одну другую улыбку в мире — разве что на улыбку латиноамериканских бандитов в амстердамском гетто, которые ввели повторную моду на золото во рту. Узбекская улыбка сияет, как символ этой солнечной страны, тысячей ослепительных лучей.
Мода на золото во рту пришла в советские годы. Здесь решались сразу две практические задачи. Во-первых, сделать себе долговечные зубы. При определенном климате и однообразном питании проблема раннего разрушения и выпадения зубов была более чем актуальна. Во-вторых, сохранить свои сбережения в единственно надежной форме. Скоро обе причины сошли на нет: здоровые зубы стали выдирать специально, чтобы вставить на их место золото. А золото стали заменять искусственными металлами, блестящими подобным образом, только еще желтее.
Про золото во рту ходили целые мифы. Например, что родственники набрасывались на тело усопшего предка, споря, кому достанутся его зубы.
Вскоре мода прошла, но настоящие зубы уже не вернуть. Так и ходят узбеки с золотыми. И многие клиники, игнорируя современные достижения науки, до сих пор специализируются на производстве золотых коронок. Дело на удивление нехитрое, но прибыльное.
Узбек ни на секунду не забывает, что основное его сокровище спрятано во рту. Поэтому открывает он рот только в особенных случаях. Улыбнуться — это все равно что одарить получателя улыбки частью своего сокровища или раскрыть заветную тайну.
Сдержанность улыбок обусловлена еще и постоянной опаской — вдруг шуточка будет на неподобающую тему. Узбек знает, что ни под каким предлогом нельзя улыбаться про Андижан, хлопковые плантации или вырубленный сквер — того и гляди примут за оскорбителя узбекского народа. Нельзя улыбаться также про религию, традиции, обряды и повседневную жизнь. И не дай бог улыбнуться про очередной памятник Амиру Темуру или торжественные плакаты с чудовищными коллажами над официальными зданиями. Рядом с елками, нарисованными на бесконечных заградительных конструкциях, тоже улыбаться не стоит: батька, говорят, любил елки.
Так узбек всю жизнь сдерживает порывы, стараясь из последних сил натянуть губы на зубы, когда улыбнуться все-таки хочется, или скромно прыская в кулак в уголке. То ли из попытки скрыть немодные нынче зубы-сокровищницы, то ли из страха, как бы чего не вышло. Теперь уже, казалось бы, бояться нечего, остались лишь призраки собственных страхов. Но они так же вросли в само существо узбека, как искусственные золотые зубы. Вот и ходит узбек с вечной полуулыбкой.
Новое и лучшее
