Портфолио: Алина Тарабаринова

Если бы 10 лет назад мне сказали, что я не буду мыслить себя без камеры, я бы наверняка долго смеялась. Помню, как пришла в магазин, чтобы выбрать технику, а продавец сказал даже близко к ней не подходить — затянет. Наверное, он был провидец. Тогда я немного рисовала, но в целом меня интересовала только дорога — путешествия, смена мест, движение. Толкнув дверь самого большого издательского дома в Южной Африке, я стала фотожурналистом. Ненадолго.

Однажды на углу Садовой и Невского проспекта мне дали в руки плёночную камеру и сказали: «Иди снимай». До сих пор я иду, следуя своему сердцу и геометрии улиц. Сейчас мне не важно, чем фотографировать, — хоть спичечным коробком. Но я страстно люблю свою Leica М4Р и 28-миллиметровый объектив. Я работаю с чёрно-белой плёнкой, сама проявляю и печатаю картинки. Книгу тоже буду делать руками, печатая каждый рисунок под красным фонарём. И всё равно, что она будет всего в трёх экземплярах, — мне нравится процесс.

С цифрой работаю не по любви, а по необходимости. Один из моих последних проектов, «Голоса войны», полностью снят на Mark II. Сейчас для меня важны идеи и то, как они исполнены, а не на что сняты. Важен простой, искренний диалог со зрителем и внутреннее откровение с самим собой. Вымученные концептуальные истории с пересказом алфавита в свободном падении — упаси бог!

Фотография — это всегда усилие над собой. Человеку, не обременённому семьёй или работой с девяти до шести, важно иметь силу воли, чтобы встать и пойти снимать для себя. Если ты пуст и ленив — картинок не будет.

Фотография — это всегда автопортрет. Скажи мне, что ты снимаешь, и я скажу, что с тобой. Все страдания и рефлексии — криком в поле, краской на холст. Или на фотобумагу.

От закосов под европейскую школу фотографии, прикрытых текстом-конструктором, тошнит. Надо бы много читать, смотреть кино, ходить в театры, на концерты, в музеи. Но можно ничего этого не делать и просто быть. Порой я склоняюсь ко второму варианту. Обязательна среда общения: иногда на кухнях совершаются чудесные открытия.

Я люблю пространство и воздух. Мне нравится идти по городу и наблюдать. Быть незаметным и замечать детали. Подробности — Бог, как говорил Гёте. Я не испытываю никакой тревоги перед тем, как подойти к человеку и снять его, но как только наши взгляды встречаются, фотография для меня заканчивается.

Люблю ходить по пустынным местам, по набережным ночью и мостам в сумерки. Картинок оттуда мало — исключительно внутренние переживания. Могу идти весь день и ни разу не нажать на затвор. В такие минуты я просто сажусь на скамейку и смотрю вдаль. Хорошо, если на горизонте море. Но если разрушенное здание с тряпочкой, колыхающейся на ветру, — тоже прекрасно. И эти минуты, как узнаётся позже, самые запоминающиеся.

Планирование — это не мой конёк. По крайней мере, мне лишь однажды довелось снимать по продуманному заранее плану. Ставить задачи и выполнять их — да, это замечательно. И я уважаю людей, которые полны идей, которые берут абсолютно бредовую мысль и делают из неё ещё более бредовый проект, но подают его великолепно. Это всегда казалось мне удивительным.

Фотографией заработать сложно. Иногда можно жить с продажи отпечатков, преподавания в школе, выездных воркшопов, грантов. Но я люблю независимость, поэтому стригу газон, сдаю недвижимость и всё это обязательно фотографирую. Полёт отличный.

Думаю, когда выйду на пенсию — лет в 90, — куплю карданную камеру, загружу её в багажник, поставлю в магнитофон кассетку Джона Кейджа с композицией «4’33"» и отправлюсь по свету снимать рыбацкие деревни и пейзажи.