Портфолио: Отто Лакоба

Моё детство проходило на берегу Чёрного моря, в Абхазии, среди субтропических пальм и кипарисов. Демонтаж Союза шёл полным ходом, в летнем зное уже витала близость войны, в которую никто не верил. Детство неожиданно закончилось в августе 1992-го, когда нас спешно эвакуировали с военного аэродрома. Я оказался в Петербурге, где, кстати, родился и где будет проходить моя жизнь, прежде чем я вернусь на родину.

Страна души, как её называют абхазы, и есть моя главная тема. Для современного мира Абхазия — белое пятно на карте, очередная горячая точка. Она стала такой для десятков фотожурналистов. Информационный вакуум демонизировал страну, а стереотипы породили искажённые представления: разруха, море, советские пансионаты, горы, горцы — джентльменский набор любого репортёра.

До сих пор меня спрашивают: «А у вас не стреляют?».

Я хочу показать другую Абхазию, её особый уклад, страну с древними традициями и историей, полиэтническим обществом и уникальной природой. Странно быть фотографом настоящего, когда вся страна живёт прошлым. В абхазском языке пять прошедших времён, здесь не чувствуется течение времени, люди не знают порой, какой день недели сегодня, который час. Но пройдёт несколько лет, и фотографии станут важным отголоском настоящего.

Несколько лет назад мы искали последних немцев, которые ещё должны были оставаться в бывшем немецком селе Найдорф, расположенном недалеко от Сухума. Первые немецкие поселения появились в Абхазии во второй половине XIX века. При царе поощрялась колонизация новоприобретённых «диких» территорий «цивилизованными нациями», дабы показать пример горцам. Этнические немцы смешались и ассимилировали. Эта фотография сделана по дороге к дому последнего немца, оставшегося в деревне.

Другими переселенцами были эстонцы, которые основали село Сулево. Выкорчевав лес и осушив болота, они заложили сливовые сады, сделали сушильню для фруктов. Свою продукцию сбывали в Гагре, Адлере, Сочи. Местные жители рассказывают, что на вырученные от продажи сухофруктов деньги эстонцы привезли балки и гвозди, построив народный дом. Прошло более ста лет, село поредело, и в клубе больше не играет оркестр.

Я наблюдатель с инстинктами вуайера, поэтому стараюсь идти в места, где может что-то происходить — рынки, автобусные остановки, забегаловки, пляжи. Моя задача — сосредоточенно ждать, темы приходят сами. Сюжет определяется самой фотографией. Связи внутри изображения могут изменить любое содержание или дать ему совершенно неожиданное прочтение.

Выставочная деятельность в Абхазии ограничивается живописью, но в последнее время появилась новая творческая площадка для молодых художников, которая должна помочь развитию искусства и фотографии в частности. К сожалению, фотографии как полноценного направления в Абхазии не существует — нет государственных институций, фотоклубов, студий для детей, образовательных программ. Всё это последствия международной изоляции — у нас выросло целое поколение молодёжи, которая никогда не выезжала даже в соседний российский город Сочи. Люди так соскучились по искусству, что редкие фотовернисажи вызывают огромный интерес. Привозить сюда выставки великих фотографов — моя мечта.