Портфолио: Юлия Скоробогатова

До того как начать фотографировать, я была обычным офисным работником, потом выучилась на дизайнера. Параллельно снимала свадьбы, вначале бесплатно — для портфолио, потом за небольшие деньги. Свадебная съёмка никогда мне по-настоящему не нравилась. Мне хотелось делать репортаж, а молодожёнам была нужна постановка. Так что со временем передо мной встал вопрос: чем я на самом деле хочу заниматься. И тогда я начала отправлять своё портфолио в разные журналы и фотоагентства.

Мне повезло — меня заметил Игорь Гаврилов. Пригласил к себе… и два часа материл на чём свет стоит. Сказал: фотоаппарат спрячь подальше, всё плохо, фотографом ты не станешь.

Когда я от него вышла, поняла: фотографией мне надо заниматься, и заниматься всерьёз. Не зря же он два часа на меня потратил!

И я начала работать. Снимала и приносила ему отснятый материал. С каждым разом он ругал меня всё меньше и меньше, а потом даже начал хвалить.

Однако мне всё равно было сложно. Одно дело — когда выбираешь дело жизни в 20 лет, и совсем другое — в 30. Хочется войти в профессию, а где найти вход — непонятно. К тому же мне элементарно не хватало фотографического общения. Поэтому я пошла в МГУ на программу профессиональной переподготовки «фотожурналистика». В то время я уже знала: это то, чего я хочу, то, что мне на самом деле нужно.

Мне нравится снимать истории про людей. В идеале это должна быть фотографическая серия, которую можно смотреть как фильм. 15–20 карточек, объединённые общим сюжетом, законченное высказывание.

Так я делала серию про Дашу — маленькую девочку с онкологией.

У этой истории должен был быть счастливый финал. Когда я начала над ней работать, Даше предстояла операция, а потом выздоровление. Но когда её начали оперировать, стало ясно, что всё гораздо хуже.

У девочки были слишком маленькие метастазы, чтобы увидеть их на УЗИ — грубо говоря, весь кишечник, как в пыли. Ничего нельзя было сделать, Дашу просто зашили и всё. Конечно, можно было остановиться и дальше не снимать, но я решила идти до конца. Девочка умерла в детском хосписе в Питере, в Ташкенте её похоронили. Ей было чуть больше двух лет. После этого я пять-шесть месяцев не могла снимать вообще — просто не чувствовала ничего.

Меня многие спрашивали: почему онкология? Это же страшно. Я знаю. Мне самой восемь лет назад поставили такой диагноз, и именно поэтому к этой болезни я отношусь как к излечимой. Наверное, большинство моих сюжетов в чём-то касаются меня.

Будучи беременной вторым ребёнком, я два раза в неделю ездила в интернат для детей с ограниченными возможностями, снимала там. Муж был против. Потому что любой человек, когда что-то переживает, как правило, проецирует это на свою жизнь. Но у меня уже такая закалка была… да и плохих эмоций я не испытывала. В конце концов, даже если бы мне пришлось столкнуться с чем-то подобным, моя история была бы совсем другой историей, только моей и ничьей больше.

Обычно люди отзываются на то, что им близко. Поэтому хорошая фотография должна быть немножко незаконченной. Чтобы у зрителя была возможность додумать что-то своё, найти в ней отголоски собственного жизненного опыта, соприкоснуться с ней на внутреннем уровне. Прямая фотография, как мне кажется, не интересна, потому что в ней ничего нельзя дофантазировать.

Самое сложное — снимать серии, в которых изначально нет социального подтекста. Потому что история может быть сильна не столько карточками, сколько своим посылом. Когда его нет, фотограф попадает в сложную ситуацию. У меня так было с серией о художнике Сергее Шихачевском. Чтобы наполнить её смыслом, пришлось вытаскивать на свет взаимоотношения с близкими, женой, учениками… Это было нелегко.

Я не могу сказать, что я фотограф. Я человек, который фотографирует. Я постоянно учусь, и чем больше узнаю о фотографии, тем меньше мне нравятся мои работы. Иногда мне кажется, что я вообще ничего не умею. С одной стороны, это стимулирует, а с другой — расстраивает. Потому что пропадает ощущение, что моя фотография чего-то стоит.

При этом я не очень-то верю в талант. Зато верю в труд. Когда не трудишься, не прикладываешь усилий — не получаешь ничего. Признания добиваются лишь те, кто готов ради любимого дела горы свернуть. В конце концов, можно двигаться медленно, ползти, подобно улитке, но ползти! Не стоять на месте.