Твое лицо, когда увидел самое страшное: Проект Ольги Вавиной

В серии представлены портреты людей, согласившихся встретиться лицом к лицу со своим страхом. В интервью они рассказывают, когда и почему у них зародились эти ощущения при соприкосновении со столь обычными вещами и что они чувствовали в момент преодоления своего страха.

— Когда я начала всерьез осознавать мир, лет с 14, я поняла, что маленькие гаденькие вещи меня пугают. Это был Крым, лето, я увидела какого-то паука, который собирался отложить яйца, и меня чуть не стошнило. Это было отвратительно! Паук сам по себе был достаточно большой, а еще и эти яйца — брр.

На фотосессии я переживала от ожидания — ждала какую-то тварь. Потом стало даже интересно. Страшно было, когда я открыла глаза и ты поднесла это к моему лицу, — я увидела ножки и панцирь. Он был даже хуже — такой весь сегментированный. Я представила, как он ломается и хрустит. И эти маленькие ножки, которые прям шевелятся-шевелятся… Потом перетерпела, стало интересно, проснулась жажда борьбы со страхом. Я не люблю чего-то бояться и всегда разрушаю свои фобии.

— Страх зародился в детстве — наверное, все у нас идет из детства. Начался этот страх с майских жуков: мальчики кидали в нас жуков, и один застрял у меня в волосах. И вот это ощущение, что «оно» где-то рядом и я не смогу от него отделаться, отстраниться, — ужасно. А в студенческие годы в нашем общежитии жили тараканы. Они, бывало, пробегали где-то рядом, а однажды я проснулась и увидела, что один из них сидит на моей руке. Увидеть такое спросонья, на голом теле, безумно противно.

Когда я увидела таракана на фотосессии, таких страшных ощущений не было, а вот когда он начал шевелиться и я увидела, что он ползет, стало очень страшно. Казалось, что он может заползти везде, покусать, съесть. Размер его усиков, его лапок… Было ощущение, что он может вцепиться своими лапками и проникнуть под кожу и отцепить его от себя будет невозможно. Хотя логично, что тараканы не кусаются, но страх того, что не сможешь от них отделаться, все равно есть. Это как трепет внутри, когда сердце скачет, а потом — вспышка. Ощущение, будто стоишь на обрыве, и вот какая-то точка, и дальше уже ничего нет. А потом накатывает новая волна, еще больше, чем в момент вспышки. Было одновременно и страшно и интересно, и это непередаваемые эмоции.

— Я никогда не трогала змей и всегда обходила их стороной — мне они были противны. На отдыхе мне часто предлагали с ними сфотографироваться, но я всегда отказывалась. Я не ожидала, что на фотосессии так сильно испугаюсь. Страшно было даже смотреть в ее сторону. 30 минут ушло на то, чтобы к ней приблизиться. Я боялась, что она может как-то проявить агрессию. Преодоление было очень трудным, я даже плакала. Сейчас барьер все равно есть, но уже не такой: я стала смотреть на них по-другому, могу даже потрогать.

— У меня всегда был страх перед гусеницами, червяками, тараканами — да вообще перед всеми насекомыми. Когда я жила у бабушки, у нее на капусте были гусеницы. Когда мы ее собирали и я натыкалась на них, испытывала страх. Думаю, с детства это у меня и осталось. С возрастом становится все страшнее — в детстве такого барьера не было. А сейчас я становлюсь больше и страх становится больше.

Когда я увидела их на проекте, меня наполнил ужас, отторжение, отвращение, мне хотелось отойти подальше. Смотреть на них — это, конечно, страшно, но когда они прям рядом-рядом с тобой, особенно когда так кишат — это очень неприятное зрелище. Отвращение осталось до сих пор, но произошло и преодоление. Тут стоит сослаться на чувство долга перед фотографом и на силу воли — в экстренной ситуации я могу себя пересилить. В любом другом случае я бы не стала с ними соприкасаться.

Я понимаю, что они не такие страшные, как я сама себе надумала, но все равно буду держаться от них подальше. Раньше, когда я их видела, я отпрыгивала, кричала. Сейчас они по-прежнему мне противны, но кричать я, наверно, больше не буду.

— В детстве, когда я ночевала на даче, мне было страшно выходить на улицу. Если я оказывалась во дворе одна, то я старалась уйти оттуда как можно быстрее, чаще всего просто бежала. Мне все время казалось, что из темноты может кто-то вылезти. Тогда это были больше фантомные страхи — монстры, привидения; сейчас это что-то более реальное: мало ли на кого можно наткнуться в темном месте. Вот и когда мы были в пещере, я думала, что кто-то может пройти мимо. Чувствовала, как стучало сердце. При свете все не так — я же все вижу, все могу контролировать.