Миша Педан: «Язык фотографии — это только эстетика»

Идет последняя неделя приема заявок на фотоконкурс Bird in Flight Prize. Главный приз — 2 000 евро. Еще 25 участников конкурса смогут получить рецензию на свои работы от членов жюри, среди которых фотографы, художники и кураторы из Великобритании, Испании, Польши, Нидерландов и Швеции.

Пока судьи не приступили к рассмотрению заявок, редакция беседует с ними о фотографии и ее роли в современной культуре, а также о том, какие проекты они ожидают увидеть на конкурсе. В прошлом выпуске лектор и публицист Колин Панталл рассуждал о том, как значение фотографии меняется со временем. Сегодня Миша Педан, фотограф из Харькова, с 1990 года живущий и работающий в Стокгольме, — о культурном сдвиге и о том, нуждается ли изображение в тексте.

Современная фотография отличается от того, что было пятьдесят лет назад?

Перелом произошел в течение последних пятидесяти, даже тридцати лет. В первую очередь изменения связаны с техническим прогрессом — вдруг фотографами становятся все, фильтр, который мешал миллионам людей сделать снимок, исчезает.

Я думаю, с этим связаны и изменения в проектной фотографии. Когда технологический фильтр исчез, появилась потребность в проектной фотографии для подтверждения эстетического уровня.

Харьковская школа и вы непосредственно наверняка чувствовали, что выделяетесь на фоне основной повестки?

Вы правильно сказали, что мы никак не попадали в официальную советскую фотографию. Она расходилась с нашими эстетическими предпочтениями: это была сладкая, лживая фотография с конкретной задачей — подтвердить советскую сказку.

Но вообще Харьковская школа в том виде, в котором ее представляют сегодня, — это красивая легенда о несуществующих событиях. Часто мелочи раздуты до неимоверных размеров. Я понимаю, что я пилю сук, на котором сижу, но сидение на нем мне неприятно.

Группы «Время» и «Госпром» не имели общих проектов (в отличие от «Группы быстрого реагирования» и «Шила»). Объединение шло по эстетическим предпочтениям. Мы никому не были нужны — в тюрьму и в сумасшедший дом уже не сажали, нас никто не публиковал, никто не выставлял. Мы общались с нам подобными — учеными, писателями, актерами, художниками. Мы занимались фотографией только потому, что нам было это интересно.

Борис Михайлов был и остается фантастическим катализатором фотографических идей и фотографического мышления. Вне всяких сомнений, он повлиял на Харьковскую школу больше, чем все группы вместе.

Как человек, который видел переломные моменты в истории, можете сформулировать, с чем связан нынешний конфликт поколений на постсоветском пространстве? Такое ощущение, что те, кому сейчас двадцать, и те, кому за сорок, не могут найти точек соприкосновения.

Во-первых, эта разница между поколениями всегда существовала. Это происходит постоянно, тут должна быть общая логика. Общая логика — это изменения культуры.

В Украине был длительный переход, который не зависел от большинства людей: от Советского Союза к свободной Украине. Конечно, это существенные изменения — не только в экономике, политике, но и в культурных ценностях. Разворот в сторону Запада — огромное событие, попытка понимания новых эстетических языков. Я часто употребляю слово «эстетика», поскольку для меня язык фотографии — это язык картинки, и никакого иного языка, кроме эстетического, нет.

И это те изменения, которые доступны вашему поколению и чаще всего недоступны более старшему, поскольку их культура зацементирована. Моя культура тоже более-менее зацементирована, но мне преподавание не позволяет жить в системе моей культуры: я должен понимать, о чем говорят молодые, что они имеют в виду. Я, как преподаватель, иногда учусь больше, чем мои студенты.

Вы сказали, что фотография — это скорее эстетическое…

Нет, я сказал, что язык фотографии — это только эстетика.

Все остальное может быть в журналистике или коммерции. Я понимаю, что, если вы фотографируете моду, важно сказать, кто сделал эту футболку. Это передача информации: «Покупай такую, потому что…»

Когда мы говорим о художественной фотографии, единственное, что авторов отличает по-настоящему, — это наш язык, а наш язык — это эстетика. Ничего другого для меня нет.

Как вы относитесь к тому, что в современной фотографии часто превалирует текстовое описание?

Я студентам говорю одну и ту же фразу: «Вы можете делать все что угодно с фотографией: вы можете разрывать ее на куски и склеивать, вы можете вышивать по ней крестиком, писать текст на ней или обратной стороне, раскрашивать и так далее. Единственное, чего я жду от вас, — объясните зачем».

Использование текста совершенно нормально, но в этом есть опять же эстетическая логика. Все, кто делал фотокниги, знают, что расположение картинки на развороте очень важно, и графический дизайнер разбирается в этом, как правило, лучше, чем фотограф, поэтому важно работать с хорошим дизайнером.

Вы можете делать все что угодно с фотографией. Единственное — объясните зачем.

Чего вы ждете от работ, которые будут присланы на конкурс?

В таких ситуациях я всегда жду чего-то нового, чего я не знаю, чего я не видел. Довольно часто это случается. Это не значит, что я украду чью-то идею. Понимание новых вариантов, новых идей, новых картинок — мое личное развитие.

Что почитать: рекомендации Миши Педана

— Вагрич Бахчанян
— Иосиф Бродский
— «Мир блистательного принца», Айван Моррис

Фото на обложке: из книги «Постоянное присутствие» (Eternal Presence)