10 любимых фотографий: Албарран Кабрера

Это история о ребёнке по имени Кришна, которого несправедливо обвинили в том, что он ел землю. Его мать Яшода подходит, грозит пальцем и журит его: «Нельзя есть землю, непослушный ты мальчишка». «Но я не ел!» — говорит король всего сущего, время от времени предстающий в образе испуганного человеческого ребёнка. «Ах ты, ну-ка открой рот!» — приказывает Яшода. Кришна делает, что ему велят. Он открывает рот, и Яшода вскрикивает. Она видит во рту Кришны целую безвременную вселенную, все земли и моря Земли и населяющую их жизнь, все вчерашние дни и все завтрашние дни; она видит все мысли и все чувства, все сожаления и все надежды, три звена материи; здесь есть каждый камешек, каждая свеча, каждое создание, селение и галактика, включая её саму, и каждый комок земли на своём месте. «Господи, ты можешь закрыть рот», — говорит она благоговейно.

Изображённый на этой фотографии камень напомнил нам об этой сказке. Кадр был сделан в Киото. Пыль и белые пятна наверху напоминают галактику. В каждой части Вселенной есть целая вселенная — Гамлет увидел бесконечный космос в ореховой скорлупе; Уильям Блейк увидел мир в песчинке, небеса в диком цветке и вечность в часе.

Толкование фотографий субъективно и связано с культурой, опытом и воспоминаниями зрителя. Это означает, что мы, фотографы, можем объяснять очень сложные вещи или связи между ними без использования вербального языка, который сопровождает лингвистический код из символов и значений.

Без пространственных ориентиров может быть сложно понять, что происходит на этой фотографии. Некоторые спрашивают нас, является ли кадр «бутербродом» из разных негативов: несколько снимков стрекоз, фотография неба и кадр со звёздами. Это фото сделано в парке: на нём изображены две стрекозы, летящие над прудом, на поверхности которого колышется пыль, и их отражение. Вот и всё. Но наш мозг может переинтерпретировать то, что мы видим, создавая гораздо более разнообразную и сложную реальность.

Между реальностью и тем, что мы полагаем реальным, лежит пропасть. Фотография, как однажды сказал об искусстве японский драматург Тикамацу, лежит на границе между реальным и нереальным, правдой и ложью. В этом смысле фотография помогает нам увидеть то, что скрыто.

Вероятно, мы не можем ответить на важные вопросы о времени, реальности и пространстве с использованием фотографии, но нам интересно узнать, как фотографическое изображение может заставить людей задуматься о реальности. Жить осознанно — не просто важная часть нашей жизни, это жизнь, какой мы её знаем. Мы хотим, чтобы с помощью фотографии зритель нарастил эмпатию и разжёг в себе интерес к реальности.

На этой фотографии изображены гора Фудзи и цветущая вишня. Как у Хокусая в «36 видов горы Фудзи», священная гора является лишь маленькой деталью на заднем плане. Композиция этого кадра — аллюзия к «Большой волне в Канагаве». Однако именно цветущая вишня, спрятанная за нерезкостью линзы, даёт нам самую важную информацию: это весна.

Когда мы смотрим на фотографию, связанную с нашим опытом, наши смутные и ненадёжные воспоминания подпадают под влияние печатного изображения. Конкретные снимки заменяют наши абстрактные воспоминания, и наша идентичность заверяется этим набором фотографий.

Некоторое время назад друг передал нам негативы и старые открытки, которые он нашёл в мусорке. Отсканировав негативы, мы обнаружили, что это семейные портреты, сделанные примерно 40 лет назад фотографом-любителем. У всех была одна особенность: они были недодержаны, потому узнать людей на фото было действительно трудно. Семья могла быть любой. Эти моменты, которые составляли часть личности фотографа, могли быть и нашими тоже. Так что мы решили использовать наши собственные фото наряду с анонимными, объединив их и создав таким образом идентичность и воспоминания того, кто никогда не существовал.

Отдельной строкой нас интересуют воспоминания. Мы хотим играть с воспоминаниями зрителя для создания образа в его мозгу. Разумеется, мы никогда не узнаем, каков будет конечный результат, потому что воспоминания у всех разные, каждый вырос в своей культуре и в особых условиях. Со множеством толкований опыта возникает множество реальностей — их столько же, сколько людей. Мы хотим, чтобы наши изображения были лишь остовом этой ментальной конструкции. Делая фото для этого проекта, мы используем центрированную композицию, невыровненный горизонт, фоновую подсветку и недодержанные предметы. Всё это не делает «плохое» фото, а создаёт иллюзию непостановочных кадров, которые напоминают нам о снимках из семейных альбомов.

Мой дедушка был фотографом-любителем, который снимал на деревянный павильонный фотоаппарат. Когда мне было примерно восемь лет, я стал его ассистентом, что означало лишь, что я держал штатив. Вспоминаю, как предметом его съёмки был я: он показывал мне кусок бумаги, всё ещё мокрый от фиксирующего раствора, и говорил: «Это ты». Это заявление, казавшееся на тот момент более чем очевидным, с течением лет стало набирать значимость. Мой дед умер, и я не могу точно вспомнить, что я испытывал в прошлом. Теперь чтобы вспомнить, кто я, мне надо посмотреть на эту фотографию. И тогда я смогу констатировать: «Это я».

(Kairos — древнегреческое слово со значением «правильный, критический момент». — Прим. ред.)

Как-то Джеймс Джойс написал своему другу об «Улиссе»: «Нет ни прошлого, ни будущего; всё течет в вечном настоящем».

В этом проекте мы используем фотографию для представления концепции «вечного настоящего», «сейчас», которое греки называли καιρός, чтобы отделить его от «времени» — сhronos.
Задача состоит в том, чтобы перевести абстрактную идею «вечного настоящего» на язык фотографии. Ключ дали нам две фотографии статуи Будды в Камакуре: мы сопоставили две порции последовательных снимков, которые представляют моменты прошлого и будущего применительно к настоящему. «Вечное настоящее» изображено линией между двумя кадрами. Восприятие этой линии, как и факт видения настоящего, может быть более или менее очевидным, но чем менее видна эта линия, тем дальше наша реальность от правды.

Когда люди фокусируются лишь на прошлом или на будущем, они не способны увидеть «сейчас». Лишь Будда в своём вечном состоянии медитации существует в «сейчас» вечно.

Мы создали изображения, которые не просто являются достоверным отражением реальности, а представляют собой метафору того факта, что прошлое и будущее нереальны. Прошлое и будущее существуют лишь у нас в голове. Это объяснял Блаженный Августин: «Нас тянут в прошлое наши воспоминания и влекут в будущее наши ожидания». Это не позволяет нам переживать «вечное настоящее», которое является единственной реальностью в нашем восприятии времени.

Когда мы думаем о фотографии, мы думаем о реальном событии. Смотрим на что-то, что в действительности имело место, хотя знаем также, что фотографии часто подделываются. «Если что-то есть на фото, значит оно реально». Этот факт даёт уйму энергии на толкование концепций, которые сложно объяснить с помощью другого языка.

Эти два кадра сделаны один за другим в одном и том же лесу. Соединяя их вместе, мы создаём нереальное изображение. Когда наш мозг пытается истолковать их, он встречается с той же проблемой, с какой мы сталкиваемся, живя между воспоминаниями о прошлом и ожиданиями о будущем.