Масами Тераока: «Реальность более провокационна, чем мои работы»

Когда мне исполнилось 50 лет, я отправился в Токио, чтобы обновить данные в паспорте. Но работник миграционного бюро не принял фотографию, которую я принес, и сказал мне взять напрокат костюм и галстук в ближайшем ателье и сделать «правильную» фотографию. Это было просто смешно — настолько бюрократично и бессмысленно и так типично для японского общества, что я вышел из офиса и не вернулся. Так я лишился японского паспорта. На самом деле я никогда не думал всерьез о возвращении в Японию — разве что ради хорошего ужина в токийском ресторане.

В Японии моя семья уже несколько поколений держит магазин кимоно. Мой отец в молодости мечтал уехать в Америку и стать музыкантом, но он был первым сыном, и мой дед запретил ему. Отец согласился бросить мечты о музыке и остаться в семейном бизнесе в обмен на то, что его сын получит свободу реализовать любую свою мечту. Дед сдержал обещание: хотя я был единственным внуком, он знал, что я не останусь продолжать его дело, и не препятствовал моему отъезду.

Я приехал в Америку, когда мне было 25 лет. Я занимался искусством в Лос-Анджелесе 18 лет, и в 1979-м в Музее американского искусства Уитни в Нью-Йорке прошла моя первая сольная выставка. Я помню, что в то же время этажом выше проходила сольная выставка Энди Уорхола. Путешествуя по штатам вместе с экспозицией, я попал на Гавайи. Через год вернулся и с тех пор живу здесь — далековато от тусовки, но это прекрасное место для здоровья тела и души.

Мои ранние работы выполнены в манере укиё-э и отражают мое культурное наследие. Я выбрал лексику укиё-э, поскольку это было красотой, среди которой я вырос и которую очень хорошо знал. В этот период я изучал ксилографию, был увлечен великими мастерами укиё-э Хокусаем и Кунисадой. Поскольку в то время я чувствовал себя вне американской культуры, первые мои работы «Гамбургеры „Макдоналдса“ атакуют Японию» и «31 вкус мороженого» выполнены в манере укиё-э и посвящены агрессивной экспансии американской культуры потребления.

Все в человеческой жизни связано с сексуальностью. Изучая американскую культуру в 60–70-х годов, я увлекся темами, связанными с сексуальностью: сперва сексуальная революция, потом СПИД, сексуальное насилие среди духовенства и прочие темные темы. Мне стала интересна история американской морали, и я начал собственное исследование, которое привело меня к истории католической церкви. Я открыл часть истории одновременно прекрасную и ужасную: я прочел много книг о темных секретах католической церкви, которые столетиями держались ее служителями в строжайшей тайне. Сексуальное насилие многие века было одной из таких тайн.

Меня завораживает тайное сексуальное насилие как тема для творчества. Это огромное поле для работы художника — нетронутое, запутанное, таинственное, интригующее, плодородное для изучения человеческой морали. Однако лексика укиё-э не подходит для работы с этой темой: мне нужно было адаптировать стиль Ренессанса, чтобы остаться в контакте с историей.

Реальность гораздо более провокационна, нежели мои работы. Моей целью провокация не является вовсе, я не пишу пин-ап девушек. Я хочу показать женщин, которые пострадали, пережили насилие. Как художник я взаимодействую с болью, которую они прячут. Мои работы — иллюстрации к теме сексуального насилия над монахинями в католической церкви. Я хочу, чтобы они взяли на себя роль исповедников, вместо того чтобы оставаться молчаливыми жертвами, в то время как исповедниками выступают насильники.

Я написал папе Франциску в твиттер, что работаю над триптихом о сексуальном насилии духовенства. Он пока не ответил, но если ответит, у меня для него приготовлена небольшая речь. Лучшим способом продемонстрировать, что церковь признает и готова решать проблему сексуального насилия среди духовенства, будет проведение выставки моих работ в Сикстинской капелле в Риме.

Недавно я заинтересовался политическими и социальными изменениями в России. Для меня как для художника это эволюция предыдущей темы: органы власти против личных прав. Я узнал о деятельности панк-группы Pussy Riot, которая организует перформансы для демонстрации ущемления личных прав в России. Давление на свободу самовыражения со стороны власти — важная часть моего рассказа, это для меня продолжение темы визуализации насилия.

Сейчас я готовлюсь к новой выставке в художественной галерее Коа в Гонолулу, которая продлится с февраля по апрель 2017 года. Одна из участниц группы Pussy Riot, хореограф Виктория Нарахса, заинтересовалась моей работой, и сейчас я ищу финансирование для проведения в рамках выставки перформанса под ее руководством.