Фотограф Юстина Мельникевич: «Грант — это мой приз за упрямство»
Фотограф-фрилансер из Польши, живет в Грузии. Публиковалась в The New York Times, Newsweek, Eurasianet.org, Monocle, Newsweek International, Marie Claire, GEO France, Stern, National Geographic и Le Monde. В этом году получила грант за достижения в области гуманистической фотографии от мемориального фонда Уильяма Юджина Смита. Жюри отметило ее проект «A Diverging Frontier (Russia and Its Neighbors)», посвященный исследованию российского влияния в бывших советских республиках, в частности в Грузии и Украине, где она работает последние 15 лет.
— Мой проект [«A Diverging Frontier (Russia and Its Neighbors)»] — о границах; о том, как постоянно меняющиеся сферы влияния идут внахлест с физическими границами, отмеченными на карте, — говорит Юстина. — Он документирует жизнь на краю Европы, изучает символы и восстановленные исторические факты, которые помогли в формировании национальных идентичностей.
Черно-белая фотография сделана в Грузии. В автобусе — три девушки и трое мужчин. Из них двое — симулякры, копии того, чего на самом деле не существует. Один — распечатанный и растянутый на заднем окне полупрозрачный бывший президент Грузии Михаил Саакашвили, призывающий голосовать за партию «Национальное движение». Президент удивительным образом смотрит внутрь автобуса, хотя по задумке его взгляд предназначен прохожим. Другой — молодой человек в костюме голливудского «Человека-паука», парень вроде бы из крови и плоти, но тоже далекий от реальности. Я внимательно разглядываю снимок, вспоминаю слова Вальтера Беньямина об искусстве карнавала, где «фотография по сей день чувствует себя дома», улыбаюсь. Лишь спустя несколько минут я понимаю, что казавшийся нормальным парень с журналом на переднем плане одет в костюм Деда Мороза
Исследование приграничных зон, разделенных народов для тебя связан и с семейной историей?
Родители моего папы жили в деревнях Тырава-Волоска и Семушова, которые после пакта Молотова — Риббентропа отошли Советскому Союзу (сейчас это в Польше). Двоих братьев моего деда тут же забрали в советскую армию. Оба они погибли (как нам сказали, «пропали без вести») — один на Кавказе, второй — во время обороны Киева. А моей бабушке было чуть больше двадцати, половину ее польско-украинской семьи убили у нее на глазах люди из Украинской повстанческой армии. В 1947 году поляки при операции «Висла» посадили их на поезд и выселили на Западные земли — моему папе тогда было два месяца.
В Польше есть люди, которые говорят, что бандеровцы плохие и украинцы виноваты в том, что тогда происходило. Украинцы обвиняют поляков за «Вислу», когда выселили всех украинцев. А некоторые утверждают, что Советский Союз был самый хороший. В Украине и Польше постоянные споры — кто националист, кто хуже, кто кого, кто начал. А моя семья была наказана со всех сторон. Поэтому, наверное, мне интересны судьбы людей, оказавшихся в центре таких споров.
Расскажи о гранте.
В документальной фотографии это самая престижная награда. Когда мне сообщили о премии, я вышла во двор моего тбилисского дома и принялась ходить из конца в конец, по глотку отпивая чачу и повторяя одну и ту же фразу: «Этого не может быть!» Им награждают состоявшихся документалистов. Когда мне вручали этот приз, то подчеркнули, что я фотограф с собственным художественным языком. The New York Times процитировала мои слова о том, что это приз за упрямство, за то, что я никогда не сдавалась и работала.
Упрямство?
Я упрямая. Редакторов не интересует моя тема? Не хотят брать фотографии? Сниму так, чтобы увидели и захотели. Своим ученикам я всегда говорю: в фотографии каждый месяц начинаешь с нуля, и так всю жизнь. В постсоветском пространстве трудно работать фрилансером, мало что продается и выставляется. И вдруг такой большой приз: из всего, что в мире произошло и было отснято за год, выделили мои работы. Я чувствую, что это мое главное достижение: я заставила людей обратить внимание на постсоветские территории и конфликты.
Что у тебя в планах?
Серия про женщин в постсоветских странах, которую я приостановила в 2013-м. Идей на будущее у меня хватает. Грант позволяет мне немного вздохнуть свободно, дает время и возможность работать — завершить, скажем так, третью главу моего проекта (первые две — Кавказ и Украина). Надеюсь, что он вызовет интерес ко мне и я смогу поделиться с широкой публикой тем, что увидела, работая над проектом.
Последний раз я видел родной Сухуми в сентябре 1993-го — полоску берега в дыму и огне. Я стоял на палубе украинского десантного корабля, спасавшего гражданское население после падения города. С того дня Абхазия превратилась для меня в закрытую зону. Что там происходит, какая там жизнь — знали лишь единицы; Абхазия превратилась в туман, в сон, в прошлое. И вдруг спустя годы в газете The New York Times я увидел статью об Абхазии с фотографиями Мельникевич. Я видел грусть, запустение, дикость. Как сказала Сьюзен Зонтаг: «Фотография предоставляет свидетельства. О чем-то мы слышали, однако сомневаемся — но если нам покажут фотографию, это будет подтверждением».
Почему ты переехала в Грузию? Тебе нравится жить в Тбилиси?
Я всегда хотела отправиться на Восток. Я приехала в Тбилиси и решила, что однажды приеду на несколько лет и сделаю фотокнигу о Грузии. У меня появились здесь друзья. Я приехала в Грузию еще раз, мне понравилось. Через год решила поселиться в Тбилиси.
Меня интересует и Украина. Я давно хотела сделать большой проект об Украине, но не находила ни денег, ни интереса к этой идее. Я начала снимать украинский проект еще во время «оранжевой революции», в 2008 году в Крыму, но только в 2014-м решила за свой счет его продолжить.
Украинский проект я в основном снимала на пленку. Так я давала себе время: пленка медленнее, она избавляет от искушения попытаться сразу продать фотографию. Когда снимаешь на цифру, после съемки все время думаешь о том, кому бы написать и предложить материал. При этом теряешь время и силы: энергия уходит не на обдумывание того, что ты делаешь, а на то, кому бы продать готовый материал.
Спустя год благодаря этим фотографиям я выиграла конкурс Aftermath — War Is Only Half the Story, это позволило мне продолжать снимать. Премия Юджина Смита поможет мне закончить проект про жизнь в бывших советских республиках. Я уже сделала работу на Кавказе и Украине, а сейчас буду работать над описанием жизни этнических русских, которые остались за границами России после распада Советского Союза.
Путин готов защищать россиян, но не спрашивает, хотят ли они этого. Русские за рубежом очень разные, в зависимости от того, в какой они стране живут, в Прибалтике или Казахстане, от того, в какой семье они выросли, от многих других вещей. В этом проекте я хочу уделить внимание в том числе россиянам, которые решили или были вынуждены покинуть родину и выбрали Украину.
Новое и лучшее
