Смотри и учись: Почему важно изучать фотографию, прежде чем начать снимать

Сколько нужно насмотренности, чтобы уже начать снимать свое, оригинальное? Об этом спорят теоретики и практики, новички и преподаватели, ведь фотография кажется одной из самых профанных областей культуры. Мол, нажимать на кнопку может каждый, а ты попробуй на заводе за станком постоять.

Тарковский в одной из своих лекций сетовал на то, что кино снимать очень сложно, — кроме знаний требуются техника, материалы и неизбежные инвестиции. Фотография тоже долго ждала, чтобы наконец стать доступной, а в итоге превратилась в сор под ногами. Надежды Тарковского не оправдались: великих мастеров не стало больше оттого, что их уже не останавливает экономический барьер. Напротив — фотография стала расхлябанной, разнузданной, производимой всеми, но не интересной никому.

Фотография стала расхлябанной, разнузданной, производимой всеми, но не интересной никому.

Существует и закрытый, элитарный мир, который сам о себе очень высокого мнения, — это институции, выращивающие художников. Например, чтобы попасть в Школу Родченко, нужно выдержать экзамен-пытку, где преподаватели буквально издеваются над новичками, возомнившими себя художниками, но не имеющими понятия даже о самых больших именах в истории фотографии.

Помню, как под монотонный голос Миши Сидлина в затемненной студии-кинозале мы смотрели бесконечные слайды по истории фотографии. Образование казалось противоречивым, сбивчивым, политизированным и будто подспудно запрограммированным на то, чтобы ученики перестали снимать. Ведь в мире и так уже столько всего сказано, что у тебя должна быть веская причина, чтобы хотя бы взять камеру.

Незнание — сила

Любую творческую деятельность можно разделить на пять форматов. Человек, который ничего не знает и ничего не создает, — с ним все понятно, это первичный хаос, материя, из которой впоследствии может получиться что-то, но шансы невелики. Такие люди главным образом заняты тем, что зарабатывают деньги и меряются статусом. Но чтобы творить, нужно быть хоть немного беспокойной душой, несчастным или ищущим.

Человек создающий, но незнающий наиболее опасен. Он носится по полю, как курица, которой только что отрубили голову. И таких большинство. Как-то в одном сибирском городе я встретила жизнерадостного, загорелого и в меру упитанного человека, который проехал 49 стран, наснимал там тонну материала и устраивал бесконечные выставки в кофейнях. Не могу толком объяснить почему, но мне от этого хотелось плакать.

Чтобы творить, нужно быть хоть немного беспокойной душой, несчастным или ищущим.

Но есть и хорошие примеры. Так, один китайский художник всю жизнь изображал только определенный вид крабов. Когда он умирал в возрасте 106 лет, у постели художника собрались все его ученики. Напоследок он произнес: «Как жаль, что я умираю. Я только начал познавать их истинную сущность». Интересно, исследовал ли этот художник все, что было создано до него? Делал ли ресерч, собирал ли референсы?

При этом общество очень любит самородков-неучей. Многие верят, что талант — это врожденное умение, которое проклевывается несмотря ни на что.

Одной из популярных фигур в мире фотографии стала Вивиан Майер, няня, снимавшая в свободное от работы время. Архив обнаружили только после ее смерти. Закономерно, что личная история фотографа оказалась еще интереснее работ — хороших, но не уникальных. Она откликнулась как раз у «незнаек», которые ничего не создают, но в глубине души верят, что однажды смогут.

Среди таких же самородков-самоучек можно назвать Евгения Васина, которого считают либо гением, либо безумцем. Его фотографическая карьера длилась всего десять лет: он снимал жизнь на улицах Сахалина в яростные девяностые, опубликовал две фотокниги, а потом как в воду канул.

Горе от ума

Третий формат не опасен для общества, но опасен для человека, так как является наркотиком познания. Художнику кажется, что он изучил еще недостаточно, чтобы начать наконец что-то создавать. Эта форма болезненной меланхолии, чрезвычайной рефлексии и ипохондрии. Чем больше такой человек знает, тем хуже его работы. Этот, на первый взгляд, парадокс легко объяснить. Всю существующую в мире информацию не способен переварить ни один мозг, так что в итоге получается каша и пассивность.

Таких людей можно условно поделить на две группы: «технари» и «философы». Первые могут часами обсуждать светосилу и резкость того или иного объектива, накручивать разные фильтры, но так и не сделать ни одного интересного снимка. «Философы» же способны удержать в голове огромное количество ссылок на авторов, их стили, методы и темы. Но такие люди часто неуверенны в себе, ранимы, им недостает энергии, чтобы что-то создавать.

«Технари» могут часами обсуждать светосилу и резкость того или иного объектива, накручивать разные фильтры, но так и не сделать ни одного интересного снимка.

Однажды мой знакомый по киноакадемии взялся за тему «спекулятивного реализма». Два года он переживал, как бы ему самому понять этот термин, и страдал комплексом компульсивного чтения. Стоит ли уточнять, что свой дипломный фильм он в итоге так и не снял.

Созидание и разрушение

Четвертый формат, то есть «знающий создатель», кажется идеалом. Но фотография — достаточно молодой инструмент, которому чуть больше 150 лет. Им в основном орудовали бизнесмены, зарабатывающие на производстве визиток, самоучки и художники-неудачники. Даже сейчас многие постигают только прикладные возможности фотографии в моде, рекламе, медицине, криминологии. У нее пока нет своей стройной теории, которая бы измерила всю ее амплитуду целиком, разложила бы все по полочкам. Есть только отдельные имена, отдельные интересности и так называемые «школы», состоящие из людей, которые повторяют методы друг друга. И лишь автор, вооруженный подробной картой всего этого поля, будет способен отыскать новые пути.

У фотографии пока нет своей стройной теории, которая бы измерила целиком всю ее амплитуду, все бы разложила по полочкам.

Знание всегда обладало притягательной силой, но для него необходима система координат: только если провести линии между самыми яркими звездами, выделив их из миллиардов других, получатся созвездия. Возможно, достаточно прочесть в жизни только одну книгу, но чтобы понять, какую именно, придется перебрать тысячи других.

По логике к пятой категории должен относиться тот, кто прошел путь познания и путь создания, но отказался от обеих вещей. После смерти американского фотографа Гарри Виногранда были обнаружены тысячи роликов непроявленной пленки. Выяснилось, что великий маэстро криво и не в фокусе снимал из окна движущейся машины случайные пейзажи, вероятно не глядя. Его фотография сделалась всеобъемлющей, непознаваемой и не требующей никакого результата, потому что все в итоге равно пустоте. Так буддийские монахи неделями создают красивую картину из песка, чтобы потом сразу ее разрушить, избавляясь от привязанностей.

Спасительный эликсир

Сейчас я жалею, что училась в Школе Родченко так мало и отрицала рецепт того концентрированного эликсира знаний, который в нас вливали. Некоторые лекции запомнились на всю жизнь, хотя тогда и казались бесконечным забиванием головы.

Своим студентам я всегда пытаюсь дать набор референсов — систему координат для дальнейшего движения. Потому что просто нельзя жить, не зная ничего про Бориса Михайлова, Стивена Гилла, Алека Сота, Ричарда Принса и многих других — таких разных, таких непонятных, скандальных, заманивающих в свои миры, поглощающих тебя, раз за разом прокручивающих, словно через мясорубку, все твои взгляды на реальность, на творчество, на себя самого. Имена, по которым составляешь карту звезд, чтобы не заблудиться в темноте.

Если не умеешь запоминать, записывай. Покупай книги, читай журналы, ходи на выставки и, как ищейка, узнавай по нюху «своих», на которых откликается глаз и сердце. Тех, кто тебя раздражает или злит, отмечай особенно — они самые важные на твоем пути. Потом ты поймешь почему, а пока просто запоминай. Потому что жить без этого знания скучно, странно и даже бессмысленно.

Фото на обложке: Гарри Виногранд, Fraenkel Gallery