Данила Ткаченко: «В фотографии начинается пора увлекательных экспериментов»
Не так давно проект молодого российского фотографа Данилы Ткаченко Restricted Areas («Закрытые территории») выиграл первое место среди серий в 6-м ежегодном международном конкурсе The LensCulture Exposure Awards 2014. До этого первый проект Ткаченко Escape («Побег») победил в номинации «Серия постановочных портретов» на конкурсе World Press Photo 2014. Данила рассказал Bird In Flight, почему оставил работу фотографом в газете, за чем ездит в путешествия и почему не раскрывает места, где снимал Restricted Areas и Escape.
Я увлёкся фотографией после годового побега в Индию. До этого я занимался алкогольным бизнесом, работал барменом. Вернувшись из Индии в Москву, я поступил в школу фотожурналистики, и после её окончания меня сразу взяли в газету. Какое-то время я проработал фотожурналистом, но со временем понял, что новостная фотография часто используется как средство политической пропаганды. Да и не моё это было. Кроме того, параллельно я начал учиться в Московской школе фотографии и мультимедиа имени Родченко. Нужно было сделать выбор: оставаться в газете или полностью отдать себя учёбе. Я остался в Родченко.
О проектах «Escape» и «Restricted Areas»
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko06.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_18.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_19.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_20.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_21.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_22.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko_23.jpg", "text":"Из серии Escape" }
Проект «Escape» начался ещё во время обучения в школе Родченко. Изначально идея была поснимать общины, которые живут вдалеке от цивилизации. Но потом я вышел на отшельников и понял, что они гораздо интереснее. Этому проекту я посвятил три года, из которых год заняли исследования и поиск таких одиночек: я обзванивал региональные СМИ и лесничества, мониторил интернет, составлял маршрут, по которому потом и отправился. Съёмки охватили всю Россию и даже часть Украины — Житомирскую область и Крым. Меня интересовали не столько сами люди, сколько конфликт человека и общества: я вырос в Москве, и для меня это тяжёлая среда. В России не признан индивидуализм, общество до сих пор живёт по законам коллектива. И вот есть люди, которые чувствуют себя настолько некомфортно, что единственный выход для них — это уйти в дикую природу.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko07.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko08.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko09.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko10.jpg", "text":"Из серии Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko11.jpg", "text":"Из серии Escape" }
К каждому отшельнику я добирался долго. Сначала расспрашивал о нём в ближайшем населённом пункте. Бывало, что приходил на предположительное место обитания, а там ничего нет или человек уже умер. Однажды отснятые за год плёнки я потерял в московском метро, и, естественно, мне пришлось возвращаться и заново искать людей в лесах. Я всегда ехал с гостинцами, привозил продукты, общался с этими отшельниками, а потом уже снимал. В каждом месте я оставался на пару дней и ночей — идея была снимать именно при вечернем свете. Иногда мог задержаться и дольше, если с человеком было интересно общаться: на самом деле многие из них очень открыты и похожи на детей, так как не обременены социальными стереотипами. Конечно, были и такие, что не хотели со мной разговаривать. Места жительства этих людей я не разглашаю, как и не идентифицирую каждого человека — проект стал достаточно известным, и не хотелось бы, чтобы их начали тревожить.
За год до окончания съёмок я начал работать над книгой. Выпустили её недавно в Берлине, но уже почти весь тираж в 1 300 экземпляров распродали. Эта серия приняла участие в Месяце фотографии в Берлине, а в России к ней пока меньше интереса — в Москве выставка вот только планируется.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko12.jpg", "text":"Из серии Escape" }
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko13.jpg", "text":"Из серии Escape" }
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko14.jpg", "text":"Из серии Escape" }
Месяц назад я окончил съёмку второго проекта — «Restricted Areas» (скоро я начну делать фотокнигу и о нём тоже). Он оказался очень тяжёлым — я специально приезжал в Заполярье и ждал по три месяца нужной погоды. Здесь я захотел поразмышлять на тему технического прогресса, его использования и последствий, хотел создать постапокалиптический мир в стиле какой-нибудь фантастики. Ведь технический процесс, если подумать, это не всегда хорошо — он может быть использован и в корыстных целях и принести людям вред. Этот проект для меня — метафора возможного запустения и смерти после технического прогресса.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko04.jpg", "text":"Из серии Restricted Areas" }
Началось всё с поездки к моей бабушке в бывший секретный город, до сих пор закрытый — в 1968 году там произошла ядерная катастрофа, почти как в Чернобыле, рассекреченная только в 1993 году, когда всем было уже без разницы. Поэтому радиацией сейчас загрязнено пол-Урала. В этот город я смог проехать только по пропуску. Когда я вернулся в Москву, то понял, что было бы интересно найти такие объекты, которые были амбициозны, но по прошествии времени стали никому не нужны. Первые кадры объектов в метель и в чистом поле получились случайно, а потом я решил так и снимать всю серию. Я ездил по всей России, на Крайний Север, что-то снимал в Болгарии и Казахстане. Здесь я уже подписываю каждый объект, но точную геолокацию не называю — к сожалению, подобные места сейчас активно разграбляются и разбираются на металлолом.
В ближайшее время я собираюсь снимать проект о вымирании деревень.
О современной фотографии
Фотография не отражает действительность. Это в первую очередь медиум, инструмент, точно такой же, как текст или музыка. И вопрос заключается только в том, как пользоваться этим инструментом. Любую вещь ведь можно снять и интерпретировать абсолютно по-разному, и конечный результат такого взгляда всегда будет далёк от реальности. Например, я мог бы сфотографировать отшельников улыбающимися, и тогда получилось бы иное произведение. Себя я называю художником, который работает с документальной фотографией. Потому как сегодня все, у кого есть айфон, — фотографы. Мне же важно в каждом проекте создать целостное визуальное произведение и высказывание.
Фотография хороша ещё тем, что это концентрированный поток информации: я работал над серией три года, а посмотреть её можно за пять минут. Думаю, это хорошо в нашем мире, когда времени всегда мало. Для фотографии сейчас, как и для живописи в определённый период, наступил золотой век: из-за огромного количества изображений теряется смысл снимать обычные документальные истории, так как всё это уже снято, и начинаются увлекательные эксперименты. Современная фотография всё ближе подходит к современному искусству, а его цель — это создание новых смыслов, по-новому интерпретировать мир. Что я, собственно, и пытаюсь сделать с помощью фотографии.
О своём подходе и визуальном языке
Я люблю путешествовать и много работаю. Думаю, вместе это и даёт такую отдачу. Я могу назвать себя профессиональным путешественником. Это и есть мой подход в фотографии — определиться с темой, ездить и снимать. Через фотографию я исследую окружающий мир и общаюсь с ним.
Во время съёмки первого проекта, пока учился в Родченко, я советовался с разными преподавателями. Куратор и искусствовед Екатерина Дёготь сказала интересную фразу: «Сталин говорил, что искусство должно быть национально по форме и интернационально по содержанию. Сейчас нужно делать всё наоборот: интернациональное по форме и национальное по содержанию». Истоки моего фотографического визуального языка уходят корнями в Дюссельдорфскую школу и скандинавскую фотографию. Мне импонирует их формальность, когда фотографию можно сделать неким символом без излишней романтики.
Также я люблю работать с деталями, которые часто остаются незамеченными зрителем. Например, в серии «Escape» нет неба и линии горизонта. Визуально это работает на ощущения — появляется чувство закрытости и скрытости. Всё это символы, которые каждый фотограф всегда пытается нащупать самостоятельно.
Мне нравится формат 6×7 — кажется, что визуально он ближе к картине. Плёнка даёт детализацию и хорошее качество, а ограничение в десять кадров — спокойный неспешный темп съёмки. Естественно, техника влияет на эстетику, просто каждый выбирает себе тот инструмент, который подходит его идее: если важна детализация, соответственно, нужна большая хорошая камера, если важна мобильность и незаметность — маленькая и быстрая.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko16.jpg", "text":"Обложка книги Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko15.jpg", "text":"Страница из книги Escape" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/04/tkachenko17.jpg", "text":"Страницы из книги Escape" }
О продвижении
Самообразование очень важно. Пока я учился, у меня была задача каждый день открывать для себя нового автора. Сейчас во время путешествий по России я провожу бесплатные лекции в разных городах — делюсь накопленными знаниями. Чтобы быть успешным художником и фотографом, важно следить за тенденциями в мировой современной фотографии, конкурсами, грантами, фестивалями и уметь ориентироваться в этом.
Школа Родченко помогла мне идентифицировать себя и определиться со стилем, но не научила, как себя продвигать на арт-рынке. И это, я считаю, проблема: молодые художники, выпускаясь, не понимают, как зарабатывать деньги и жить с того, чем они хотят заниматься. Я существую полностью за счёт фотографии: в основном от продажи принтов, а также заказов публикаций для разных изданий. Также с продвижением, переговорами и переписками с кураторами мне помогает менеджер — бюрократия отнимает много времени, а мне нужно работать над произведениями.
Новое и лучшее
