В 2009 году голландский фотограф Роб Хорнстра совместно с писателем Арнольдом ван Брюггеном начали работу над проектом о предолимпийском Сочи и его окрестностях. Выставка должна была пройти на «Винзаводе» в 2013 году, но Робу и Арнольду отказали в российской визе, а выставку отменили. Bird In Flight поговорил с Робом о серии the Sochi Project, которая принесла ему мировую известность, о том, за что он любит и ненавидит Россию, и о том, почему так важно задавать вопросы себе и другим.
Поскольку я живу в Нидерландах, то большинство своих проектов я снимаю именно в этой маленькой стране. Но я всегда понимал, что она не играет большой роли в глобальной политике.
Любые изменения всегда пленительны для документалистов. Я заинтересовался Россией, потому что она стала быстро меняться после распада Союза в сторону большого капиталистического общества.
Я выбрал Россию для своего дипломного проекта. Мне не была интересна Москва — мне хотелось познакомиться с провинцией. Я изучал Урал и поехал в Челябинскую область. Работал над проблемами окружающей среды и нашёл историю про ядерную катастрофу, которая произошла в этой области в советские времена.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob01_.jpg", "text":"Железная дорога из Сочи в Сухум (Абхазия) проходит вдоль берега. За ней возвышаются санатории Адлера. Гостиничные номера в Адлере чуть дешевле, чем в Сочи, что сразу бросается в глаза на пляже. Коренные жители презрительно зовут таких туристов «бздыхами», словом, неизвестным вне Сочи. Но любой, кто побывал в пляжном комплексе, поймёт, что это значит: ожиревшие тела, пропотевшие от пива и крепких напитков, обнаженные туловища и ноги в сандалиях." }
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob02.jpg", "text":"Каждый год Михаил Павлович Корабельников, 77 лет, ездит за три тысячи километров из Новокузнецка в отпуск в Сочи. 37 лет он был шахтёром и постепенно вырос до бригадира, руководящего примерно 150 шахтёрами. Его многообещающая карьера резко оборвалась, когда он отказался вступить в коммунистическую партию, с гордостью говорит он." }
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob03.jpg", "text":"Маленький Дима обжёг ноги на буйной шашлычной вечеринке, устроенной его родителями. Его доктор предписал посещение Maцесты, известной своими волшебными сероводородными ваннами. Теперь Дима три раза в день по шесть минут держит обожжённые ноги под проточной сероводородной водой. «Если дольше, то целебные эффекты воды навредили бы больше, чем помогли», — говорит наблюдающая медсестра." }
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob05.jpg", "text":"Хамзад Ивлоев, 44 года, служил в МВД в Карабулаке (Ингушетия). Однажды ночью он наткнулся на мину-ловушку: граната была засунута в стакан таким образом, что минимальное движение приводило к взрыву. В этот момент прибыла подмога. Хамзад закричал, что им надо бежать. Никто не ответил. Тогда он решил броситься на гранату. «Оглядываясь назад, всё было напрасно. Я принёс себя в жертву для кучки трусов», — с горечью говорит он." }
Мне до сих пор очень интересна Россия. Я по ней скучаю. Мне ненавистен политический режим, который там сейчас действует, но это, пожалуй, единственная вещь, которую я ненавижу в России. Хотя нет, ещё российские дороги ненавижу.
Мне отказали в визе в 2013 году. Мои коллеги Дональд Вебер и Йонас Бендиксен, которым тоже не дали визы, сказали, что по правилам после отказа должно пройти пять лет, прежде чем ты снова сможешь подать заявку. Так что я смогу попытаться только в 2018-м.
Издательство Aperture опубликовало наш Sochi Project в виде книги тиражом 4 000 копий. И все книги были раскуплены. Скоро выйдет переиздание. По всему миру были выставки Sochi Project. Но только не в России.
Поначалу эти Олимпийские игры вообще никого не интересовали. Но когда пришло время, всем СМИ понадобились истории про Сочи. Когда они спохватились, сделать их уже было невозможно — власти полностью закрыли этот регион внутри Олимпийского пузыря. А мы позаботились о съёмке заранее. Так что когда фоторедакторам нужны были альтернативные истории про Сочи, они обращались к нам.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob04.jpg", "text":"Дорога в Гимри — многовековой центр сопротивления русским — вьётся через потрясающий ландшафт. Мы останавливаемся, чтобы сфотографировать деревню на другой стороне долины. Рядом с нами останавливаются две машины, из них выходят мужчины в кожаных куртках. Мы арестованы. «Нам нельзя проехать в Гимри?» — спрашиваю я у кожаных курток. «Конечно нет», — коротко отвечает одна из них." }
Было огромное множество публикаций в самых разных СМИ. Это сильно помогло нам в продвижении Sochi Project. Вы можете подумать, что после завершения Олимпиады интерес к нему угас, но нет, вся эта история с поведением России в Украине, аннексия Крыма, авиакатастрофа с малайзийским боингом — такого рода вещи поддерживают огромный интерес к нашему проекту. Люди пытаются понять, что же такое происходит в России на самом деле. Я не могу сказать, что, увидев Sochi Project, все сразу поймут, что там происходит, но в нём по крайней мере есть наша позиция. Это наше видение происходящего в России, то, как мы понимаем эту страну.
Разница между новостями и историями в вопросах, которые вы задаёте. Когда мы говорим о новостях, это вопрос «Что происходит?». А если мы говорим о долгосрочных проектах — «Почему это происходит?». Меня интересует второе, и это отличает меня от фотожурналистов.
Если ты хочешь узнать, что происходит, например, в Южном Судане, можешь найти фотографии на страничке местных жителей в Фейсбуке или на Фликре. Поэтому, на мой взгляд, сейчас нужны не столько фотографы, которые освещают события, сколько фотографы, которые пытаются поместить их в какой-то больший контекст.
Мне всегда интереснее работать с долгосрочными проектами. Они гораздо сложнее, над ними приходится трудиться, для них нужно раскапывать и изучать темы, возвращаясь на одно и то же место по несколько раз. Я сомневаюсь в качестве проекта, который делается слишком быстро.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob06.jpg", "text":"Этот памятник российско-грузинской дружбе, одинокий и захудалый, возвышается над Военно-Грузинской дорогой — чудом инженерного искусства на момент строительства, построенной где-то между 1799 и 1817 годами. Эта дорога была необходима русским для завоевания Кавказа. Она также упрощала для русских защиту грузин от Оттоманской и Персидской империй, вследствие чего грузины утратили свою независимость." },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob07.jpg", "text":"Почти все олимпийские объекты укомплектованы. Во время визита в город Владимира Путина в начале 2013 года стало ясно, что стоимость игр превысила отметку в 50 миллиардов долларов. «Во время строительства могло произойти превышение расходов, но оно должно быть оправдано, — процитировал Путина телеканал Russia Today. — Самое важное состоит в том, чтобы удостовериться, что ничего не было украдено и что есть законные основания для дополнительных расходов»." },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob08.jpg", "text":"Роза Хутор — странное соединение сталинского неоклассицизма и альпийской деревни. Это последняя олимпийская деревня в длинной долине Красной Поляны, построенная инвестиционными компаниями олигарха Владимира Потанина. Современная, эклектичная и роскошная, она — небольшое посольство планеты Москва на Кавказе, где мечта президента Путина о новой России стала действительностью." }
Глубоко задумавшись о своей миссии, я пришёл к тому, что очень не люблю предубеждения. Это то, что действительно меня расстраивает. Люди только думают, что знают много. На самом деле они могут не задать ни одного вопроса, ни разу не поговорить с теми, о ком формируют свое мнение. Как много православных священников ходит в мечеть, чтобы понять, как там всё устроено? В своей работе я стараюсь подвергать сомнению всякого рода предубеждения.
Если бы я жил сейчас в России, то старался бы заставить людей обдумывать снова и снова каждое слово, которое им сообщают по телевизору. Российская пропаганда — это одна из самых опасных вещей, которые сейчас существуют в Европе. Здесь я подкидываю людям разные мыли о России. Говорю, что в этой стране опасен режим, а не сама страна. И что Путин играет не в глупые игры, а наоборот, он ведёт очень умную игру.
Мне нравятся книги и выставки, потому что ты можешь играть с настроением людей. Сначала ты можешь подыграть их предубеждению, чтобы внушить доверие, а на следующей странице можешь разнести эту мысль в пух и прах и привести зрителя в полное замешательство, демонстрируя другую точку зрения. Вот так я вижу мир: не все ответы ясны и верны.
Если ты не можешь найти денег на публикацию книги, то идея, которая лежит в её основе, скорее всего недостаточно хороша.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob09.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob10.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob11.jpg", "text":"" }
World Press Photo — это хорошая история для пиара. После того как мы выиграли WPP в 2012-м, к нашему Sochi Project было приковано внимание огромного количества людей. Особенно в России.
В 2010-м мы взяли награду на New York Book Award. Это маленький конкурс, но название заставляет людей думать, что это какая-то огромная премия. Поэтому о нашей победе написали все голландские газеты. Так название конкурса помогло повысить интерес к нашим работам. Мой совет — участвовать во всех конкурсах, которые вам интересны. Только если за участие не нужно платить.
Даже сейчас я предпочитаю плёнку, но уже начал тестировать цифровую камеру. Это Hasselblad, тоже средний формат. Мне правда нравится неспешность, которую обеспечивает плёнка, но теперь мне кажется, что я больше не вернусь к ней. Слишком дорого и слишком сложно. И ещё у меня возникли сомнения по поводу качества, так как плёнка становится малорентабельным продуктом.
Пока мы работали над Sochi Project, мы практически не получали никаких денег. А те деньги, что мы выручили, когда начались выставки и продажи книг, мы собираемся потратить на следующий проект. Конечно, мы получили гешефт: многие теперь просят меня прочитать лекцию или провести мастер-класс. Но сам по себе Sochi Project никогда не был прибыльным. Вся выгода, которую мы от него имеем, — косвенная.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob12.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob13.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob14.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob15.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob16.jpg", "text":"" }
У нас самая фантастическая работа в мире. Мне кажется, люди иногда забывают об этом. А деньги — это бессмысленно. Ну вот есть у тебя деньги, что ты купишь? Дорогую тачку? Вау, это фантастика. Мне это не нужно. Я получаю удовольствие, делая свою работу, показывая истории.
Фотографы, которые меня вдохновляют — это Адам Брумберг и Оливер Чэнерин, особенно их старые работы. Алек Сот тоже очень повлиял на меня. Ещё Джим Голберг, Дональд Вебер, Йонас Бендиксен, Рафал Милах и молодые фотографы Рафаэль Даллапорта, Мария Турченкова и Артур Бондарь.
Обычно меня побуждают к действиям новости. Или путешествия, прогулки, встречи с людьми. Я люблю слушать их истории. Всё наше вдохновение — оно вокруг. Просто выйди за дверь, и сразу найдётся интересная история. Я вдохновляюсь каждый день, и у меня так много идей, что порой из них тяжело выбрать какую-то одну.
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob17.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob18.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob19.jpg", "text":"" },
{ "img": "/wp-content/uploads/2015/03/rob20.jpg", "text":"" }
