Владимир Филонов: «На митингах и демонстрациях я чувствовал себя тайным агентом»
Российский фотограф Владимир Филонов — о том, почему несмотря на цензуру и бедность не испытывает негатива к советскому времени, почему считает коллектив бедой фотографа и в какие моменты собственные фотографии видятся ему чужими.
С 16 сентября по 11 октября в московском Центре братьев Люмьер пройдёт фотовыставка Владимира Филонова «Документ/Метафора», которая объединяет три его главные серии, посвящённые ушедшей эпохе. В беседе с Bird In Flight фотограф рассказал о том, что повлияло на его художественное мировоззрение, чем настоящая жизнь отличается от искусственной и как сохранить внутреннюю свободу в условиях жёсткой цензуры.
Начало
Свой первый фотоаппарат я взял в руки в третьем классе. Как большинство мальчишек, поснимал и забыл. И лишь в институте, после первого курса, увлёкся всерьёз. Это было на практике в горах Кавказа. Там я получил тот самый импульс, от которого башню сносит — заболел фотографией, понял, что в ней смысл моей жизни. Ничего удивительного тут нет: когда поднимаешься на высоту две-три тысячи метров с тобой волей-неволей происходят некие трансформации. Я это на себе всю жизнь ощущаю — уходишь в горы и возвращаешься немножко другим человеком.
Первая фотовыставка тоже была в институте. Я тогда достал свою старенькую «Смену», сделал к ней насадки «макро», снимал цветы крупным планом, и эти фотографии многих цепляли. Меня пригласили в областную многотиражку — появился опыт, потом в комсомольскую газету. В общем, к делу своей жизни я шёл постепенно.
Конечно, я продолжал учиться, потом недолго работал инженером электронной техники. Мне нравилась электроника, и это мешало сделать окончательный выбор. Однако в какой-то момент я решил всё изменить и ушёл — от хорошей зарплаты, интересной работы, коллектива. Собственно коллектив — беда для фотографа, он сковывает. А одиночество даёт свободу. Так что я ушёл, можно сказать, в подвал.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_18.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_16.jpg”, “text”: “”}
Тоннели
Главное, что случилось со мной в то время, это Запорожский фотоклуб. На самом деле фотоклубы тогда были широко распространённым явлением, без них советскую фотографию трудно представить. К тому же они позволяли без особого напряжения участвовать в выставочной деятельности, развиваться, узнавать новое. Каждую неделю мы встречались, показывали и обсуждали свои работы. А на профсоюзные деньги могли ездить в другие клубы, делиться опытом.
Мы даже в международных выставках участвовали, их до сотни в год было. И, что особенно радовало, нам приходили зарубежные каталоги и журналы — чешские, например, польские. Как глоток свежего воздуха, ведь теоретической информации — особенно оттуда — тогда было ноль.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_08.jpg”, “text”: “”}
Само собой, без цензуры не обходилось. Мы могли спорить, возмущаться, считать себя зажатыми, но при этом у нас была, что называется, «возможность ездить». Поэтому у меня нет негатива к советскому времени. И хотя наши работы с выставочных стендов снимались не раз, у нас всё равно были тоннели, в которых мы могли комфортно существовать.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_19.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_20.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_21.jpg”, “text”: “”}
От графики к репортажу
В юности меня привлекала графическая фотография, так называемый рукотворный мир. Хотелось делать что-то необычное — фантастическое. Любимой была немецкая техника фильтрации деталей при проявлении. Я её сам освоил, по тем же зарубежным журналам. Специальная обработка негатива позволяла повысить резкость, вытащить наружу какие-то моменты, форсировать изображение. Это было здорово, потому что нам тогда не хватало ни качества плёнки, ни разрешения объектива. Издержки советской аппаратуры. Всё достигалось химическим способом.
Потом я вдруг понял, что хочу почувствовать настоящую жизнь. А почувствовать её можно, только когда с камерой идёшь и пропускаешь через себя событие за событием. Потому что пока в лаборатории сидишь и кроишь что-то — живёшь искусственной жизнью, как сейчас многие живут в Фотошопе. Так я начал снимать репортаж.
Сложность была в том, что перемещаться далеко не приходилось. Мы жили в бедном мире, где снимать практически нечего. Индустриальный город — заводы, стройки, одни и те же улицы. Правда, когда в таком мире живёшь, повышается внутренняя чувствительность — начинаешь вылавливать интересные нюансы там, где, казалось бы, выловить нечего. И это тоже важно, потому что в особых условиях и задачи перед собой ставишь особые.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_09.jpg”, “text”: “”}
Путешествия
Чтобы сделать что-то настоящее, я начал путешествовать. Это было своего рода фотографическое паломничество, как у людей, которые ходят по святым местам. Возможность попасть в условия, тебе незнакомые.
Трудно было не просто что-то снять, а войти в контакт со средой, с людьми. Мы же городские жители, и о глубинке у нас своё представление. А тут приезжаешь в деревню — дома, заборы, собаки, тишина и ничего не происходит. Нужно каким-то образом встречаться с людьми, разговаривать, жить у них, помогать. Дрова рубить приходилось, картошку копать, делать многое из того, о чём раньше и подумать не мог. И не потому что ленив был, а потому что не знал, что так нужно. Такие знания только в путешествиях и приходят.
Русская деревня поразила меня тем, что история её гораздо богаче, чем нам преподавали. Нас учили, что крестьяне были забитые и тёмные, но когда я увидел роскошные дома, построенные ещё до революции, где даже мебель была встроенная, крестьянок с часами, начал понимать, что всё было по-другому.
Случались и острые, мучительные моменты. Как встреча с бабушкой, например, которая в полуразрушенном доме в полном одиночестве доживала последние дни. Никому не нужная. Или инвалиды в стенах бывшего монастыря, где у входа стоял памятник Ленину, а внутри грязь, холод, отчаяние. Тут как с Буддой, который не знал, что есть смерть, пока не вышел в мир. Только я не знал, что есть жизнь. Такая горькая жизнь.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_05.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_11.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_10.jpg”, “text”: “”}
Впрочем, путешествие даёт неоценимый опыт не только в постижении внешних реалий. Оптимально путешествовать втроём, в этом случае происходит обогащение за счёт общения. У каждого свой опыт, свой подход к работе, съёмки можно сравнивать, обсуждать друг с другом. Это бесценно на самом деле. И всё вместе формирует мировоззрение.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_12.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_13.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_14.jpg”, “text”: “”}
Про честность
На митингах и демонстрациях я чувствовал себя тайным агентом. То есть работал по заданию, но показать хотел нечто большее. Обратную сторону лозунгов и политагиток. То, что показывать было нельзя. Как? За счёт вытаскивания на свет отдельных деталей. Я находил их в реальном окружении, но в кадре они играли особую, символическую роль. Создавали настроение. Приоткрывали завесу официального и помогали увидеть живое, настоящее, пусть и не всегда приятное.
Конечно, большинство таких снимков ложились «в стол», но я не мог от них отказаться. Это было важно для меня самого. Как возможность доказать себе, что можно быть свободным даже в ограниченных условиях. Как способ держаться исторической действительности и быть при этом предельно честным с собой и миром.
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_06.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_02.jpg”, “text”: “”}
{“img”: “/wp-content/uploads/2015/09/Filonov_03.jpg”, “text”: “”}
Выставка
Выставка — это способ заглянуть в прошлое, подвести некий творческий итог, увидеть свой труд со стороны. Я всегда выступал за «твёрдую фотографию». Когда снимок предстаёт перед тобой в готовом, напечатанном виде, открывается вся его внутренняя красота и ценность сделанной работы. Свои фотографии на выставке кажутся мне чужими, я смотрю на них со стороны, они начинают жить вне меня, вырываются на свободу и уходят в мир. Поэтому я не волнуюсь.
Я ведь больше любитель, чем профессионал. Потому что последние работают в чётко заданных рамках, я же сам выбираю темы и способы съёмки, предпочитаю свободное творчество. Помимо работы, увлекаюсь панорамной фотографией, снимаю пейзажи, возможно, когда-нибудь сделаю и такую выставку. Ну и стрит-арт, конечно. Когда идёшь — и снимаешь. Это мотивирует, заставляет пристальнее всматриваться в привычные вещи. Не даёт останавливаться. Жизнь — процесс. Фотография — тоже процесс, причём не менее интересный.
