Опыт

Александр Гляделов: «Нужно, чтобы люди в мире поняли, что мы не кусок Советского Союза»

С начала года и до конца лета в рамках проекта SEE UKRAINE во Франции, Германии, Италии, Греции и Нидерландах демонстрируются работы фестиваля Docudays: документальные фильмы об Украине и фотовыставка Александра Гляделова. Виктория Хоменко поговорила с продюсером SEE UKRAINE Юлией Сердюковой и фотографом Александром Гляделовым о том, какую цель преследует проект и как реагируют на него в Европе.

В программе SEE UKRAINE в основном кинопоказы: документальный альманах молодых украинских режиссёров «Евромайдан. Черновой монтаж» о первых трёх месяцах украинского Майдана, фильм «Живая ватра» Остапа Костюка о жизни овчаров в Карпатах и авангардистский фильм Дзиги Вертова «Одиннадцатый», смонтированный из кадров советской кинохроники 1920-х годов о строительстве социализма в Украинской ССР.

Единственная фотовыставка, отправленная в тур по Европе, — серия документалиста Александра Гляделова «Чуєш, брате?». Виктория Хоменко поговорила с автором серии, а также с продюсером проекта Юлией Сердюковой о том, что они стремятся донести до европейского зрителя и какой отклик получают.

Какая задача проекта?

Юлия Сердюкова: Задача этого проекта — при помощи фильмов и показанных в них человеческих историй рассказать про Украину так, чтобы её образ наконец-то выходил за рамки медийных шаблонов, созданных в последние несколько лет.

Какие эти шаблоны?

Александр Гляделов: Вот иллюстрация. На открытии в Париже один за другим подходят два француза. Около сорока лет. Один: «Вы молодцы! Только вы дерётесь. Европа прогнила. Держитесь. Это очень тяжело». Другой: «Ну да, всё это очень трудно, но ведь у вас в правительстве нацисты!» Я спрашиваю: «В каком правительстве?» — «Украинском». — «Откуда вы знаете?» — «Мы знаем». Или молодая художница, которая только что забежала на выставку: «Это что, сейчас происходит? Каждый день? А я и не знала!» Они на самом деле ничего не знают, потому что информирована очень маленькая часть населения.

Юлия Сердюкова: Даже ради двух ребят, которые будут после показа спрашивать про Украину — что, как и почему у нас такое происходит, — стоит делать проект. В них что-то поменяется, и они по-другому будут говорить про Украину знакомым.

Scan-140623-0006
Блок пост3

Выходит, в самом широком смысле этот проект — ради диалога…

Александр Гляделов: Это одна из единичных попыток делать то, чем должно быть занято сейчас государство.

Юлия Сердюкова: Наша задача — показать те фильмы, которые выдерживают тонкий баланс между субъективным рассказом автора и существующей реальностью: «Евромайдан: Черновой монтаж», «Живая ватра».

А почему было важно включить фильм «Одиннадцатый»? Дзига Вертов задал особенный ритм украинской документалистики?

Александр Гляделов: «Одиннадцатый» — очень страшный фильм. Особенно то, как мы воспринимаем его сейчас, в информационном смысле. В картине показано украинское село до коллективизации. Вы видите красивых, сильных, счастливых людей, которых через пять лет уничтожат голодом. И никогда такие люди больше здесь не родились. Именно в этом ключе и нужно говорить.

Юлия Сердюкова: Очень хорошо историческую перспективу фильма описала моя подруга-британка. У неё сложилось ощущение, что вся история Украины — попытка не быть вкатанной в землю между войнами и катаклизмами, которые в ту или иную сторону через нашу страну проходили. В этом смысле фильм Дзиги Вертова даёт возможность размышлять: кто мы и что делаем сегодня.

Конечно, для многих иностранцев одежда протестующих на Грушевского или «Живая ватра» — это экзотика. Просто кто-то смотрит и воспринимает на уровне экзотики, а кто-то видит дальше.

...вся история Украины — попытка не быть вкатанной в землю между войнами и катаклизмами.
Блок пост2

В «Живой ватре» что должны увидеть? Один из героев называет «любовь».

Юлия Сердюкова: Ответ намного сложнее. Одна из самых сильных сцен в фильме — когда дедушка идёт по полю в ураган. То, с каким выражением он смотрит на мир, не выразить словами. И это главное богатство фильма.

А что после фильмов и во время выставки в первую очередь зрителей интересовало? На что они обращали внимание?

Александр Гляделов: Иногда на открытии выставки не спрашивали, а бросались сами рассказывать. В большинстве случаев в Украине. О фотографии, на которой изображён сгоревший танк и телёнок, стоящий рядом с ним, я узнал пять историй. Можно было бы написать под ним короткий рассказ, но я по прежнему оставляю «Сгоревший украинский танк, село Грабське».

Юлия Сердюкова: Самый распространённый вопрос, который рано или поздно всплывает в зале на показах за границей: а чего добилась эта революция?

Александр Гляделов: Такое и в Париже было тоже? Ну, их-то с ходу можно спросить: а они помнят, сколько продолжалась Великая французская революция? Когда реальные изменения пришли в их страну? Французы не представляют, что здесь творится. Для них это: «Ой! Это на самом деле у вас так каждый день? Как вы это выдерживаете?» Один из вопросов: «Как выдерживаете?»

У вас есть ответ?

Александр Гляделов: Есть. Мама в детстве кормила гречневой кашей. Что я должен сказать? Что я такой крепкий и мы героический народ? Потому что я утром бегаю? Или потому что, что? Вот представляете, если бы Савченко задали такой вопрос. Скорее всего, она никогда никому не скажет, как это её внутри искорёжило.

glyadyelov_donbass016

Среди ваших работ есть фотография разрушенных, искорёженных деревьев. Что она для вас символизирует? Мне кажется, это очень сильный образ…

Александр Гляделов: Разрушение.

Страны? Человека?

Александр Гляделов: Разрушение деревни Семёновки и перекрёстка рядом с ней. Есть люди, которые снимают войну, не снимая её. Фотографируя только её следы. А я снимаю и то и другое. Есть те, кто приезжает потом и делает безлюдные фотографии, которые тоже могут рассказать о сути событий. Иногда даже больше, чем снимки репортёров, которые не вылезают с передовой. Все зависит от того, насколько человек может это в образах передать.

Есть люди, которые снимают войну, не снимая её. Фотографируя только её следы. А я снимаю и то и другое.
glyadyelov_donbass024
Блок пост1

В Украине документалистика и фотография на что сегодня должны обращать внимание, чтобы трансформировать сложившиеся образы?

Александр Гляделов: Я считаю, главное сегодня — даже не выбор темы, а потребность в площадках за пределами страны. Чтобы люди по-настоящему поняли, что мы не кусок Советского Союза и не странная часть России.

Относительно тем… На самом деле война — не основное, на что я обращал внимание в прежние годы. Например, я не занимаюсь сейчас проблемами несчастливого детства.

Но на ваших военных снимках оно есть…

Александр Гляделов: Я его там не искал. Был конец дня. Бывший пионерский лагерь «Ромашка» в Харькове. Теперь — коллективный центр проживания временно перемещённых лиц. Ко мне подошёл шкет: «Я похоронил игрушку. Пойдём покажу». Мы прошли метров двадцать и оказались у разбросанного строительного песка. Он набрал цветов в лесу рядом. Смастерил крест под свой рост. Мальчика зовут Саша, ему пять лет, и рядом были трёхлетний Серёжа и шестилетний Слава. Меня колотить начало, говорить не мог. Товарищ мой спрашивает одного из мальчишек, с кем он здесь — папа, мама? «Мама тут. Папа бухал-бухал и уехал». — «А что будешь потом делать, когда вырастешь?» «Буду заботиться о маме и убивать плохих дядек». Все трое из Дебальцево.

Главное сегодня — даже не выбор темы, а потребность в площадках за пределами страны.
who_glyadyelov_april2015.036

Мы все — не потеряли. Но многие люди потеряли. И по настоящему этих людей поддерживает гражданское общество, а не государство. Я имею в виду любую помощь. Как-то мы разговорились с Энвером Измайловым (украинский крымско-татарский музыкант. — Прим. ред.), я спросил: «А вы где-то здесь, в Киеве живёте?» Он: «Нет, в Симферополе». У меня на лице, наверное, что-то такое отразилось, что он похлопал меня сочувственно по плечу и сказал: «Ничего-ничего. Всё будет хорошо».

Богдан в коллективном центре проживания вынужденных переселенцев. Запорожье

Новое и лучшее

37 563

8 818

10 771
11 006

Больше материалов