Матрица побеждает: Как искусственный интеллект повлияет на культуру

В конце июня сотрудники «Яндекса» Иван Ямщиков и Алексей Тихонов с помощью нейросети выпустили музыкальный альбом, стилизованный под творчество группы «Гражданская оборона». На основе стихотворных ритмов, встречающихся в текстах Егора Летова, робот сгенерировал 13 песен, которые потом исполнили и записали сами авторы проекта. И хотя песни «Нейронной обороны» едва ли будут петь на лестничных клетках современные подростки, эта история в совокупности с другими недавними опытами пересечения культуры и искусственного интеллекта заставляет задуматься о будущем самого понятия культурного продукта (песни, текста, произведения искусства) — о его создателях и потребителях.

Последние несколько лет новости об успехах разработки и применения искусственного интеллекта значительно участились. Все ведущие технологические компании вкладывают миллиарды долларов в исследования в этой области. Один за одним самообучающиеся алгоритмы проходят (или почти проходят) тест Тьюринга на способность мыслить, побеждают человека в го и экономят электроэнергию для Google.

Ученые и лидеры IT-индустрии расходятся во мнениях относительно того, чего ждать от стремительного развития искусственного интеллекта. Стивен Хокинг, Илон Маск, Билл Гейтс среди прочих говорят о множестве угроз, связанных с его использованием человеком. Например, опасения вызывает возможность создания оружия, которое само будет выбирать и атаковать цели. Марк Цукерберг, напротив, занимает достаточно оптимистичную позицию: он считает, что искусственный интеллект поможет нам успешнее лечить болезни, меньше попадать в аварии и быстрее убираться дома. Футурист и изобретатель из Google Рэй Курцвейл, автор концепции технологической сингулярности как следующего (и довольно близкого) этапа развития человечества, вообще утверждает, что пришествие думающих машин неизбежно и наступит, по его расчетам, к 2045 году.

С культурой же новые технологии пока соприкасались в основном в курьезном формате и не без изрядной доли психоделии. Так, фильм Sunspring, снятый с участием профессиональных актеров по сценарию, написанному нейросетью, полон страннейших диалогов и сцен (в одной, например главный герой блюет глазным яблоком). Рассказ про Гарри Поттера, сгенерированный на основе текстов романов, больше похож на эксперименты с текстовыми нарезками Уильяма Берроуза в 60-х, когда текст разрезался и перемешивался случайным образом.

Несмотря на то что применение искусственного интеллекта в искусстве сейчас больше похоже на шутку, вполне очевидно, что в каждой следующей итерации эта шутка становится все сложнее и утонченнее. И если сегодня двум энтузиастам из «Яндекса» приходится подбирать музыку для текстов «Нейронной обороны» и записывать альбом в студии, то вполне вероятно, что через несколько лет алгоритмы смогут синтезировать звучание инструментов и вокал самостоятельно. То же касается более высокого уровня работы с текстом, а также визуального искусства. Так или иначе мы вплотную подходим к времени, когда творчество перестает быть последним бастионом, отделяющим человека от машины, и ключевое в этом процессе — не философская или этическая составляющая, а его неизбежность.

Критики машинного творчества обычно указывают на то, что для того чтобы начать творить, машина должна обладать мощным искусственным интеллектом, в настоящее время технически недоступным. Но на самом деле это не совсем так. Художественные приключения нейросетей, которые мы наблюдали в последнее время, базировались на генерации текста на основе определенных массивов данных. Можно смело назвать результаты эксперимента с книгами о Гарри Поттере нелепым подражанием. Но, как говорит автор проекта Макс Дойч, «если предположить, что творчество — это акт создания чего-то нового, часто основанный на соединении уже существующих вещей новым способом, то нейронную сеть Гарри Поттера действительно можно назвать творческой». Подражание и ремикс чего-то созданного ранее действительно лежит в фундаменте творческого процесса. Каждое новое течение в культуре находится в диалоге (как наследующем, так и критическом) с тем, что было создано до него. Потому ревностная защита акта творения как чего-то исключительно человеческого хоть и понятна, но бессмысленна.

Но даже если исходить из того, что запрограммированный на создание видеоарта алгоритм не является творцом, потому что импульс к творческому процессу исходит не от него, а от того, кто нажал клавишу Enter, это все равно ничего не меняет. После тасующего смыслы и жанры постмодернизма человечеству пока не удалось придумать ничего существенно нового. Самым существенным новшеством в нашей жизни следует считать растущую роль алгоритмов. С каждым днем мы доверяем все больше частей себя удобным и умным рекомендательным системам: Spotify и Apple Music подскажут, что послушать дальше, Netflix сгенерирует индивидуальный список фильмов и сериалов для вечернего залипания, а newsfeed в Facebook слепит самую удобоваримую повестку дня из среднего арифметического постов нескольких десятков друзей.

Тотальная персонализация потребления контента уже меняет традиционные эфирные медиа, такие как радио и ТВ, в сторону модели on-demand. Радио переползают в раздел «Подкасты» на iTunes, а телевещатели развивают каналы в YouTube, Facebook и Snapchat (это не считая собственных платформ у крупных игроков). Мы не хотим подстраиваться под эфирные расписания и программы передач — мы хотим сами быть программой передач для гигабайтов контента каждый день. И, учитывая экспоненциально растущие объемы информации, которые наш мозг привыкает потреблять каждый день, производимого человеком контента скоро может оказаться недостаточно.

С учетом взрывного развития технологий, а также шумихи вокруг машинного обучения и нейросетей резонно предположить, что через пять-десять лет уже не будет необходимости ждать годы, пока Radiohead разродятся очередным альбомом — достаточно будет обучить алгоритм всему, что группа выпустила на текущий момент, и нажать кнопку Generate. То, что выпустит группа, конечно, будет иметь гораздо большую культурную ценность, но и конкурировать с машинным продуктом ему тоже придется. В гораздо большей степени эти процессы будут актуальны для завершенных проектов — когда искусственный разум будет конкурировать только с уже созданным материалом.

В мире, где можно по желанию сгенерировать 18-часовой концерт новой музыки Виктора Цоя, 40 книг из цикла «Игра престолов» или 10 световых инсталляций на тему прав мигрантов с позиции критики физикализма, индустрия культуры и развлечений претерпит тотальные изменения, хотим мы того или нет. И пока двигатели культурного прогресса увлечены вопросами решения собственных творческих и экономических задач, технологии, словно Белые Ходоки, медленно, но уверенно закрывают собой горизонт.