Портфолио: Лена Керн

— Я снимаю людей, потому что у меня это получается. Я знаю, что любого человека могу увидеть — не сделать, а увидеть — и показать красивым. Людям этого не хватает: многие приходят на съемку, чтобы просто поднять свою самооценку, увидеть, какие они на самом деле звезды. Я абсолютно уверена, что не бывает нефотогеничных людей, есть только плохие фотографы. Еще, наверное, важно, что мне ужасно интересны люди, поэтому я пытаюсь во время съемки как можно лучше узнать тех, с кем провожу эти два-три часа, и очень часто бывает, что мы продолжаем общаться и потом.

Когда я жила в Москве, я много работала на съемочной площадке — на любых должностях, от ассистента по актерам до переводчика, — лишь бы мне разрешали снимать. Кино и фото — две мои самые большие страсти, и мне ужасно повезло их совместить. Я увидела, как работают мэтры — Владимир Мирзоев и Михаил Козаков, Юрий Мороз и Сергей Колтаков. Но и на площадке любого не самого лучшего сериала можно встретить потрясающих артистов. Многие из них стали моими друзьями, и так я попала в театр. Я снимала спектакли МХТ и «Табакерки», Богомолова и Серебренникова. Это, конечно, был бесценный опыт и бешеное удовольствие. Теперь я снимаю в основном оперные постановки — в Вене, Лондоне, Берлине. Мне часто говорят, что мои фотографии похожи на кадры из фильмов, — это можно понять как обвинение в чрезмерной постановочности (что особенно обидно, когда речь идет о репортаже) или принять как комплимент, что я обычно и делаю.

Почти все фотографии, которые я делаю в первые полчаса, обычно уходят в мусор. Любому человеку нужно время, чтобы привыкнуть ко мне, к камере, к самой ситуации съемки, даже если это актер или оперный певец, то есть человек, привыкший к аудитории и камере. Лучшие фотографии всегда появляются где-то ближе к концу съемки, когда человек устает и перестает следить за лицом.

Когда мне было восемь лет, мне подарили мой первый фотоаппарат — «Смену», и я немедленно наделала портретов всем гостям. Те портреты вышли очень даже неплохими, но «Смену» я довольно быстро сломала. Потом, уже гораздо позже, у меня появился бойфренд-фотограф, который постоянно меня снимал. Оказалось, что это заразно. Я не училась фотографии, просто взяла фотоаппарат и начала делать то же самое — снимать людей, которые мне были интересны. Со временем оказалось, что в эту категорию попадают практически все люди.

Недавно я завела айфон и поняла, что напрасно с некоторым презрением относилась к телефонной камере. Несколько фотографий на моей выставке в Берлине были сняты на телефон. Во многом благодаря ненавязчивому удобству, постоянному присутствию этой камеры — она всегда лежит в кармане, и достать ее дело двух секунд — я стала больше снимать в поездках.

В прошлом ноябре я неделю провела, общаясь с беженцами в Берлине — в основном сирийцами. Я услышала десятки настоящих живых историй и поняла, что сколько бы ты ни читал новости, как бы ты ни интересовался предметом, пока ты не выслушаешь свою версию событий от тех, кто сам через это прошел, ты ничего не знаешь. Было невозможно все это в себе держать, тем более что мои друзья постоянно расспрашивали меня о том, что у нас на самом деле происходит. Так появился проект «Берлинская Сирия».

Я счастливый человек: больше всего на свете я люблю людей, театр и путешествия, и мне повезло с профессией, которая позволяет мне эту любовь материализовать. Превращать в красивые картинки. Делать мир в меру своих сил еще немножко красивее.