«Милашки» раздора: Как танцы школьниц спровоцировали бойкот Netflix

Современный Париж, далекий от богатства район. 11-летняя Амината (или просто Ами) обживается после переезда из Сенегала. С ней мать и двое младших братьев, а отец вот-вот привезет во Францию вторую жену. И несмотря на мусульманские традиции, в доме этому, кажется, никто не рад. От подготовки к свадьбе Ами временами сбегает в новую семью. Они зовут себя «милашки», интересуются танцами, мальчиками и яркими нарядами и живут по собственным правилам: плохо одеваешься — значит, деревенщина; мальчики не должны знать, что тебе одиннадцать; и наконец, главное — ничего важнее танцев нет. Или почти нет.

Важнее танцев разве что одобрение со стороны других. Особенно когда в каждой второй семье на экране родители называют девочек «плохими дочерьми». Ами ради новых пассивно-агрессивных подруг готова даже подворовывать, а когда те пристыдят ее за плоский зад, научится тверку. Да, тому самому, сексуально заряженному тверку, как в музыкальных клипах, где не встретишь плоских задов.

Ради новых подруг Ами готова даже подворовывать, а когда те пристыдят ее за плоский зад, научится тверку.

Неловкий тверк 11-летних, повторяющих картинки на экране смартфона, станет красной тряпкой для консервативного сегмента твиттера еще на этапе промокампании фильма. Netflix обвинят в проталкивании педофилии, Маймуну Дукур — в гиперсексуализации детей. В соцсетях режиссеру будут желать смерти, та удалит аккаунт в твиттере и закроет комментарии в инстаграме. В беседе с журналистами Дукур скажет, что противникам «Милашек» стоит посмотреть картину — мол, так они поймут, что в борьбе за защиту детства они с ней на одной стороне. Однако премьера на Netflix только усугубит ситуацию.

Не смотрел, но голосую

Теперь по сети расходится хештег #CancelNetflix, противники фильма призывают бойкотировать сервис и демонстративно отменяют подписку, требуя от стриминга удалить картину. В разделе для родителей на странице «Милашек» в IMDb появились предупреждения о танцах 11-летних девочек в «очень сексуализированной манере», а оценка ленты за несколько дней с момента премьеры выросла с 1,5 до 2 баллов. На Rotten Tomatoes у фильма 3% свежести от зрителей против 89% от кинокритиков, и количество негативных отзывов только продолжает расти.

Netflix выступил в защиту картины, назвав ее «социальным комментарием против сексуализации детей». «Это сильная история о давлении, с которым девочки сталкиваются в социальных сетях и со стороны общества в целом, и мы призываем всех, кому небезразличны эти важные вопросы, посмотреть фильм», — заявили в компании.

Позиция отдельных противников «Милашек» отчасти созвучна репликам на экране. Сенегальские женщины там твердят на религиозных собраниях, что телесность — зло, а мать Ами бросает ей в лицо звучное «проститутка» за обнаженный живот и помаду. Мол, не это делает женщину женщиной. А что же тогда? Словами родительниц Ами — менструация да умение стряпать. Для девочки, только оказавшейся в новом мире, где традиции ислама не имеют особого веса, есть всего две версии женственности. Одну транслирует сенегальская община («Мы должны быть скромными. Мы должны повиноваться мужьям. Мы в страхе должны воспитывать детей»), другую — «милашки» (сексуальность равна успеху). Ами думает, что побег от традиций означает свободу, но загоняет себя в еще большую кабалу: сексуализирует и объективирует себя, совершенно не понимая, что это значит.

Дукур знает, о чем снимает. В свои киноработы она последовательно вплетает собственный опыт. Сама росла среди сенегальских мигрантов, сама столкнулась с двоеженством в семье. А за полтора года до начала работы над «Милашками» режиссер поговорила с сотнями девочек возраста ее героинь. Как на них отражается взросление? Что они думают о своей женственности? Многое из их рассказов на экране стало жизнью Ами. Правда, каждый ее опрометчивый и порой, казалось бы, необратимый шаг — от драк и воровства до публикации интимных фото в сети — не влечет за собой последствий. Дукур оставляет «Милашкам» детскую беззаботность, а сама приправляет их жизнь магическим реализмом. Не так, как у ее соотечественницы Мати Диоп в «Атлантиде», нет, совсем щепотку. Но те эпизоды, что поначалу вводят в замешательство, со временем оказываются предельно серьезным объяснением того, каково это — быть 11-летней. Если коротко, то очень страшно.

Ами думает, что побег от традиций означает свободу, но загоняет себя в еще большую кабалу…

В кульминационной сцене реальность ускользнет в танце: все тот же тверк, но таким не соблазнить, только напугать — словно подопечная экзорциста выпускает из себя всю нечисть. Тут «Милашки» в чем-то созвучны прошлогоднему лауреату ОМКФ, грузинско-шведской драме Левана Акина «А потом мы танцевали». Для танцора грузинского балета Мераба танец — его главная страсть, но в руках традиционного общества это еще и инструмент угнетения: в народном танце нет места для непривычной маскулинности юноши-гея. Мераб находит единственный выход — сделать свои «слабости» сильной стороной, пусть и, возможно, в ущерб карьере «народника». Раскрепощенные танцы Ами могли бы тоже стать чем-то сродни освобождению, не будь ей одиннадцать. Последние годы женщины активно возвращают право распоряжаться собственной сексуальностью, в том числе и через тверк, но это явно невозможно, пока сексуальность для тебя — набор абсурдных мифов, собранных то тут, то там («милашки», например, верят, что презервативы нужны только людям с ВИЧ, а при изнасиловании член проходит сквозь все тело и может выйти через рот).

Во Франции Дукур уже получила поддержку государства — фильм собираются показывать учителям в школах, а режиссера пригласили в рабочую группу по борьбе с гиперсексуализацией детей в обществе. В ситуации, когда в киноиндустрии медленно пробиваются голоса меньшинств, право темнокожей женщины из семьи эмигрантов рассказать свою историю очевидно не должно сопровождаться угрозами убийства. В ситуации, где 11-летняя Амината пытается найти свое место между культурами ислама, Запада и миром соцсетей, искать нужно где-то посередине.