Не долетая до гнезда кукушки: Сериал «Рэтчед» — месть одиозной медсестре

«Рэтчед» выросла из студенческого сценария. Без шуток — в 2016-м студент киношколы Эван Романски написал под занавес обучения скрипт пилота. Цели продать его не было, 25-летний Романски хотел зарекомендовать себя среди начинающих сценаристов. Оттого и выбрал броский и узнаваемый образ — ледяную сестру Милдред Рэтчед из романа Кена Кизи и экранизации Милоша Формана. План сработал, и организованный киношколой питчинг дал свои плоды: сценарий через несколько рукопожатий попал к Райану Мерфи. Тот воодушевился и четыре года спустя вывел Романски в соавторы, а «Рэтчед» — в топ Netflix.

До сегодняшнего дня прошлое Милдред Рэтчед было таким же туманным, как сознание героя Джека Николсона после лоботомии. Единственной известной деталью о ее жизни была работа военной медсестрой. Что, в принципе, никак не объясняло, почему она стала карательной рукой психиатрии. Логика авторов была такой: если сестра Рэтчед дала одной системе пустить в нее свои корни, значит, сама она раньше уже была частью другой системы. А раз так, героине решено было дать нелегкую судьбу сироты и лицо Сары Полсон, любимой актрисы Райана Мерфи. До премьеры «Рэтчед» выглядела смесью его же «Американской истории ужасов» и «Вражды» — историей становления ультимативной злодейки под новой оптикой. С таким проектом на руках у Мерфи были все шансы сделать если не собственного «Джокера», то попросту устроить бенефис лучших идей. Получился же бенефис самоповторов.

Дано: психиатрическая клиника, доктор, что ошибочно мнит себя главным, серый кардинал в лице старшей медсестры и отправленный на экспертизу преступник. Кажется, мы все это уже где-то видели. Но не в культовом фильме 1975 года, а у самого Мерфи 8 лет назад, во втором сезоне его хоррор-антологии «Американская история ужасов». В лечебнице Брайрклифф была своя Рэтчед — сыгранная Джессикой Лэнг сестра Джуд, деспотичная монахиня, для которой власть была упоением, насилие — инструментом дисциплины, а подавленная сексуальность — второй натурой. Героини Лэнг и Полсон чем-то похожи: Рэтчед в любой ситуации дает понять, кто здесь власть, насилие воспринимает как акт милосердия, да и с сексуальностью не в ладах. Вот только там, где сестра Джуд буквально мерилась своей монструозностью с дьяволом, сестра Рэтчед попросту оказалась королевой драмы.

Дано: психиатрическая клиника, доктор, что ошибочно мнит себя главным, серый кардинал в лице старшей медсестры и отправленный на экспертизу преступник.

Желание очеловечить ее понятно. У Кизи Рэтчед предельно дегуманизирована. Рассказчик все твердит, что внутри нее сплошные шестеренки, в глазах жужжание, не женщина — прибор, вечный двигатель карательной психиатрии. На голове букли в стиле 1940-х как напоминание о том, в какой момент время для нее остановилось. Прическа — единственное, что роднит ее с сериальной Рэтчед. У Мерфи же она на стыке 40-х и 50-х полна жизни. Поначалу он демонизирует медсестру (тут тебе и расчетливость с шантажом, и намек на сексуальные девиации; наконец, убийства), но часто с оговоркой — это жизненная философия Рэтчед, она милосердна к тем, кто в этом нуждается, даже если это милосердие — смерть. «Самый страшный человек — тот, кто безумен, но не знает об этом», — говорит с экрана эксцентричная героиня Шэрон Стоун, и эта фраза кажется ключом к пониманию Милдред. Но уже в следующем эпизоде авторы сменят тональность, Полсон перестанет пытаться напугать и станет взывать к милосердию сама.

Это не выглядит как путь к статусу культовой злодейки, но для киновселенной Мерфи — привычная ситуация. Только за 9 сезонов «Американской истории ужасов» он заставлял зрителя сопереживать виновнику массшутинга, владелице «цирка уродов», да, в конце концов, самому Антихристу! В «Рэтчед», как и в жизни, порочны поголовно все: священники нарушают тайну исповеди и целибат, медсестры занимаются сексом прямо на работе, а губернатор только и говорит, что про зад своей секретарши. Но в глазах авторов последний, будучи рукой системы, — куда более мерзкий персонаж, чем доктор, который в кислотном трипе пришил пациенту чужие отрезанные руки, или мать, мечтающая принести сыну голову его обидчика.

В «Рэтчед», как и в жизни, порочны все: священники нарушают тайну исповеди и целибат, медсестры занимаются сексом прямо на работе, а губернатор только и говорит, что про зад своей секретарши.

Наблюдать за этим, несмотря на уже привычную интонацию, довольно быстро становится скучно. Не спасают ни жанровые метаморфозы от нуара к мыльной опере, ни безупречная визуальная эстетика. Последнюю все же можно записать в достоинства «Рэтчед», как и кастинговые решения. Мерфи собрал на экране пантеон сильных женщин: от титульной Полсон и Синтии Никсон до Шэрон Стоун и Джуди Дэвис. Блистает и Аманда Пламмер в роли назойливой владелицы мотеля. Спустя 26 лет после «Криминального чтива» она повторяет тот же путь, что и ее напарник по ограблению закусочной. Как невозможно представить «Четыре комнаты» без портье Теда в лице Тима Рота, так и героиня Пламмер за 8 эпизодов успевает насолить почти каждому персонажу и в итоге связывает их всех между собой.

К финалу количество трупов на экране перевешивает количество главных персонажей, но останавливаться на этом ни Романски, ни Мерфи не собираются.

К финалу количество трупов на экране перевешивает количество главных персонажей, но останавливаться на этом ни Романски, ни Мерфи не собираются.

У этих двух, к слову, общего явно больше, чем у сестер Рэтчед образца 1975 года и 2020-го. Романски пошел с громким названием пилота наудачу и, пожалуй, не прогадал; Мерфи определенно сделал ставку на культовость, но поддержать статус не смог. В этой ситуации наблюдать за тем, куда будет двигаться карьера молодого сценариста, намного интереснее, чем пытаться понять, как военная медсестра с постоянно поджатыми губами стала одной из самых ненавистных злодеек в истории кино.

Фото: Netflix / Courtesy Everett Collection