#Я(не)жалею: Истории женщин, сделавших или рассматривавших возможность аборта

— Когда я забеременела в третий раз, мне было 34, а моим старшим сыновьям — четыре и два года. Я только-только начала приходить в себя после затянувшегося декрета и строить планы на будущее, которое касалось бы лично меня и моих перспектив. И не была готова начинать все сначала и опускаться на уровень вниз в материальном плане.

У меня началась паника, ведь трое детей — это абсолютно другая жизнь. Нужно менять машину, квартиру, нужно все время посвятить детям: садики, школы, уроки, кружки, секции, не говоря уже про бесконечную готовку и уборку. А про личную жизнь можно сразу забыть — ни тебе встреч с подружками (оставлять троих детей на мужа?), ни романтических вечеров (куда деть сразу трех?), ни карьеры (когда?). И я стала задумываться об аборте.

Я пошла на консультацию в частную клинику, сдала анализы, сделала УЗИ. Врач-гинеколог не задавала вопросов и не отговаривала, врач-узист советовала оставить ребенка. А потом я пришла домой и начала рыдать. Я знала, что смогу вырастить третьего, но не была уверена, что смогу забыть аборт. Муж сказал: «Давай рожать, как-нибудь справимся». Так и решили: раз этот ребенок прорвался к нам сквозь все преграды, значит, он очень хочет жить с нами. Решение мы обсуждали только с мужем: больше это никого не касается.

Я не пожалела о своем решении ни разу, хотя первый год оказался морально более трудным, чем с первыми двумя детьми. Но глядя на свою дочку, такую подвижную и смышленую, такую красивую и любимую, я понимаю: вот теперь все на месте, теперь наша семья полная.

— У меня четверо детей, первый аборт делала, когда было уже трое. Это было абсолютно осознанное решение, обсужденное с мужем, никаких особых терзаний у меня не было. После третьего ребенка я поменяла работу, и беременность была нежелательной. Я понимала, что либо я сейчас остаюсь на этой работе, начинаю расти там — или опять ухожу в декрет, чего я не хотела.

Позже к нам постучалась четвертая девочка — мне тогда было 40 лет, мужу — 42. Мы четыре дня думали: считали, сколько нам будет лет, когда она окончит школу, успеем ли мы ее вырастить. И решили рожать: тогда уже был подходящий момент, я хорошо подросла по карьере, появилась возможность на какой-то период оставить дела, заняться ребенком. Но после этого, когда я опять забеременела, мы совершенно спокойно решили, что я не буду рожать и, наверное, уже больше никогда.

Мне кажется, что [при аборте] должна быть масса переживаний, но — может, потому что я была уже в достаточно зрелом возрасте, у меня уже был хороший опыт рождения и воспитания детей — для меня это было распоряжение своей жизнью. Первый раз после самой процедуры мне хотелось с кем-то поделиться — хорошо, что у меня есть муж, который мог меня услышать, который волновался. Старшая дочь уже была достаточно взрослой, ей было 16, и у меня было странное желание обсудить это с ней, но я не стала: дети не должны быть причастны к взрослым решениям.

Оба аборта сделали очень профессиональные женщины, никаких нотаций мне никто не читал. Гинеколог обратила внимание на то, что дети у нас рождались каждые пять-семь лет, — хорошо работающий организм. Но у меня всегда есть выбор сказать нет: это моя жизнь, мое тело.

Я не сделала аборт, хотя думала об этом. Мне был 21 год, когда я узнала о беременности, родила в 22. Просто так сложилось — не нашлось оправдания сделать аборт: все вокруг благодушно восприняли новость о моей беременности, бойфренд (теперь уже бывший муж) так обрадовался, что напился с друзьями. Медицинских противопоказаний рожать не было. Время заниматься ребенком было: я тогда не училась, не работала, пыталась продавать картины, отец ребенка работал официантом. Я уже тогда понимала, что не хочу с этим человеком жить, но не руководила своей жизнью — просто плыла по течению.

Мне было страшно думать об аборте: я не хотела быть плохим человеком, а аборт — это вроде как нехорошо. Но и матерью я не хотела становиться. Я просто хотела, чтобы этого не было. Страшно было и потому, что я знала про осложнения, которые могут быть после аборта, — хотя не знала про осложнения, которые могут быть после родов.

Гинеколог на осмотре спросила, когда конкретно я забеременела. Я знала только месяц приблизительно, кто знает, в который раз провтыкали. Она на меня так цыкнула — мол, надо было планировать вообще-то. Было очень обидно.

Сейчас я думаю — может быть, моя жизнь сложилась бы по-другому, если бы я была немного умнее и не стала рожать в 22. Занялась бы карьерой или собой. Чему я могу научить ребенка, если я сама непонятно что?

Мы с дочкой сейчас совершенно чужие люди. Она живет у родственников, я с ней вижусь примерно раз в полгода. Она меня узнает, как ни странно. Я пытаюсь быть матерью, но это не особо получается. Когда мы с ней и ее отцом еще жили вместе, было очень тяжело, я иногда хотела ее убить просто. Страшно об этом говорить.

Желания быть матерью не появилось — мне по-прежнему не нравятся дети. Я иногда задумываюсь, что с ней будет: она вообще без семьи, живет с родственниками, пока я в разъездах, или тусуюсь, или валяюсь в депрессии. Для нее будто бы нет места. Я не могу предложить ей хорошую квартиру и приличную заботу. Думаю, она хотела родиться — наверное, поэтому я не решилась идти на аборт. Но — я не хочу быть плохим человеком, но, думаю, ей бы было лучше, если бы ее не было. Зачем рожать человека априори несчастного, у которого нет предпосылок к счастью?

Когда обнаружила задержку, долго ходила и мучилась, что надо все-таки купить тест и посмотреть, что же там такое. Увидела, испугалась — очень испугалась. Мы поговорили с молодым человеком, обсудили, что оба вовсе не хотим в этот момент никаких детей. И еще до этого мы с ним обсуждали, что аборт на поздних стадиях выглядит стремно, а если срок до пары недель, то он не выглядит убийством. Так и решили.

Было страшно. Я выбрала какую-то специальную клинику, она вдобавок сама по себе оказалась весьма страшной — там была дикая тетка, которая ставила мне несуществующие диагнозы типа эрозии шейки матки, говорила вспомнить о Боге и о том, что через пять лет я буду старородящей и время мое уходит. Было очень противно.

Ходила в клинику я одна. Мне кажется, это не то место, куда надо обязательно тащить мужика и заставлять его чувствовать себя виноватым в том, что он такое допустил. Ну, бывает.

Кроме меня и молодого человека, никто никак не участвовал — мне не хотелось больше никого в это включать. Родителям не рассказывала и не собираюсь: они в меру религиозные, их это могло бы, мне кажется, расстроить — я переживаю, что они могли бы воспринимать аборт как что-то плохое. Я — нет, но мне бы не хотелось их травмировать.

Когда прошло девять месяцев, я подумала: какой ужас был бы, если бы у меня сейчас родился ребенок. И я понимаю, что правда не хочу для себя сейчас жизни с ребенком. Когда-нибудь — может быть, а сейчас это рушит все мои мечты и затеи.

– Больше всего запомнился первый аборт и второй. Первый — потому что я еще не была замужем [когда забеременела], мы расписались за три дня до аборта. Мама узнала о моей беременности — не знаю как, но догадалась. Начала меня травить всякими отравами, грела, заставляла садиться на ведра [с кипятком], но ничего не получилось. Поэтому по великому блату меня отправили в город, в больницу. Приехала тайком, на последней электричке. Там сказали, что срок очень маленький, будет очень больно, девочка, терпи здорово. Ну, я настроилась, терпела. Вытерпела. Выписали рано утром, до обхода врачей медсестра меня на вокзал отвезла. Никто меня не встречал, никто не провожал: ни мама, ни муж. Как добиралась — не знаю. Огласки боялись страшно, потому что если бы кто-то узнал, то это все, позор на всю семью — ведь получалось, что и замуж вышла по залету.

Потом я опять забеременела: предохраняться совсем нечем было. Муж категорически отказывался пользоваться презервативами, называл их резинками. А для женщин вообще ничего не было — ни таблеток, ни свечей.

Я училась в Ленинграде на последнем курсе института. Муж сказал: «Никакого ребенка». Хотя я посчитала, что нормально успею: с животом сдам экзамены, по распределению уеду работать, а потом уже рожу. А он: «Ни в коем случае. Никаких детей. Куда хочешь — туда и девай, как хочешь — так и расправляйся. Чтоб я приехал — и ничего не было». И уехал — то ли в Тулу, то ли куда-то еще — в командировку на месяц.

У меня в Ленинграде вообще близких не было, а он уехал. Срок уже большой был — то ли три, то ли четыре месяца. Моя подруга постарше, Аля, и ее подруга беременная нашли какую-то бабку-повитуху, та приняла нас — за деньги, конечно. Впрыснула в нас мыльный раствор (тогда это в порядке вещей было) и отправила домой.

Ночью у меня начались схватки. Родился ребенок. Аля сказала, уже ручки и ножки были и было видно, что мальчик. Я лежу, истекаю кровью. Аля вызвала скорую, сказала, что случился выкидыш. Я пролежала неделю или две в больнице, потому что уже заражение началось. Тяжело перенесла, думала, что детей не будет больше, закончилась моя женская жизнь. Но нет! Через год родила сына.

Между сыновьями еще один аборт был. Уже в городе, в больнице, в нормальных условиях, даже с обезболиванием — хоть и без наркоза. Но маленького сына некуда было деть [на время процедуры]. Родители мужа наотрез отказались оставить у себя малыша — тем более когда узнали, зачем. А мой папа был как раз в отпуске, и он согласился.

И надо же, через несколько месяцев я опять беременею. А на улице метель, все замело, транспорта нет, ехать не на чем. Я уже и анализы сдала, а муж говорит: «Да давай родим второго». И вот родился второй сын — по счастливой случайности, по недоразумению, можно сказать.

Последний аборт уже после дочери делала. Был мини-аборт. Я даже и не заметила, даже удивилась: «Что, уже все?» Она говорит: «Все, можете вставать».

Очень жалею, очень. Особенно того мальчика. Ведь уже живого человека, можно сказать, извели. Очень жалко. До сих пор не знаю, как я все это смогла пережить.

— Мне было 19 лет, я училась на третьем курсе университета — бюджетное отделение, стипендия повышенная, мужчина, любовь, жизнь удалась! С этим мужчиной мы встречались с моих 17 лет, хотя жили еще с родителями. Он был немного старше и в тот год как раз сделал предложение. До этого мы много ругались — молодость, нетерпимость, максимализм, и тут вдруг замуж. Вроде бы я даже сказала да. А потом задержка.

При небольших (дня два) девичьих задержках были методы, которые, как считалось, помогают: нужно пойти на спорт, выпить с девочками шампанского, и все будет хорошо. Я так и сделала, а Германа все нет. Купила тест, а там эти две полоски. Две полоски, две! Я не поверила и легла спать — казалось, что наутро все рассосется. Но утром полоски были еще четче, голубые такие, явные. Что делать?

Позвонила молодому человеку, договорились встретиться. Рассказала — и увидела перед собой испуганного маленького мальчика, который никак не готов к отцовству. «Беременна?! Ой-ой… Ну, как ты решишь — так и будет…»

Для меня как-то сразу решение было очевидно — нет (хотя надо оговориться: моя мама — врач, и с 14 лет она мне говорила: даже если вдруг ребенок появится, то ты не бойся, рассказывай мне и рожай, никаких абортов, воспитаем). Озвучила молодому человеку, ну и решили, что будет аборт. Думаю, если бы я сказала, что буду рожать, он бы, конечно, привык к этой мысли и потом даже был бы рад. Он очень меня любил, просто не был готов к такому повороту.

Когда решение было принято, я пошла к врачу — сдать анализы и получить направление на аборт. Там все уговаривали рожать, говорили: «Тебе уже 19, прекрасный возраст, учишься бесплатно, возьмешь академ[ический отпуск]; да и первый аборт — это очень опасно, не родишь потом, давай мы с твоим мальчиком поговорим (ха-ха!) — может, он согласится, все помогут, воспитаешь».

Про беременность никто не знал, кроме мужчины и лучшей подруги. Она плакала, ходила со мной на все анализы, говорила робко: «Ну, может быть, не надо, а?» Но не давила, а просто была рядом. Спустя месяц это наконец произошло. Процедура неприятная, потом тошнит очень, но слава наркозу и хорошим докторам — мне с ними повезло. Зав. отделением подошла ко мне потом и попросила прийти на следующий день — убедиться, что все хорошо.

Пока мне делали аборт, мужчину забрали в милицию: он переживал и купил себе пива, а милиция проезжала мимо и забрала его. Покатали два квартала и выпустили. После он купил мне бананов — я заплакала, а он стал утешать словами «Да все позади». Он же не знает, как это бывает. Бананы вкусные, да.

Этот ребенок мне снился потом месяца два — девочка. Но не жалею ни капли, у нее я уже прощения попросила, она выбрала — я уверена — других родителей, где она будет желанна и счастлива. Ом.

Я уверена, что ребенок должен рождаться в полной семье и, самое главное, быть желанным. Даже если ты, мама, одна (бывает, к сожалению), главное — желать этого ребенка. И если за месяц, который я ждала аборта, я не изменила решение — значит, оно было правильное, единственно верное в тот период жизни.

— У меня уже было двое детей, я не хотела третьего. Не помню, как я беременела: предохранялась в основном таблетками. Может, пропускала прием, может, не срабатывали. Дважды я не сразу замечала задержку — думала, я же предохраняюсь, ничего такого не должно быть, а в итоге уже серьезный срок и можно делать только обычный аборт [с выскабливанием]. Третий раз делала медикаментозный.

Мы жили в маленьком городе, я работала на местном телевидении, и мне было страшно, что все всё будут знать. Поэтому на первый аборт муж меня отвез в соседний город, у него там как раз были связи, и все хорошо прошло. Ну как хорошо — ты заходишь в приемное отделение, а там рыдает женщина, у которой случился выкидыш. Она мне рассказывает: «Так хотели ребенка, и случился выкидыш — а вы зачем пришли?» И что мне ей сказать?

Второй раз уже в больницу в своем городе пришла — и там то же самое: все, у кого небольшой срок, лежат на одном этаже. Вас даже по палатам не разделяют — неважно, выкидыш у тебя, или ты сделала аборт, или есть угроза плоду. Лежишь со всеми. Зачем заморачиваться? И вот тебя привозят после аборта под наркозом — и все знают, что ты после аборта. Ты еще лежишь как овощ, сказать ничего не можешь, но слышишь, как эти женщины тебя обсуждают, — при этом одна после выкидыша рыдает, другие боятся, что с ними вот-вот что-то случится, и тут тебя привезли, сволочь такую.

Я их не осуждаю, потому что позже сама оказалась в этой ситуации. Года три назад мы решили, что хотим третьего. Я забеременела, три месяца ходила счастливая и довольная. А потом прихожу на плановое УЗИ, и узист мне говорит — «Ой, а у вас беременность-то замершая. Что же вы мне не сказали?» Так я узнала про выкидыш. Я себя очень долго винила — не могла не провести параллели между тем, что у меня было три аборта, а потом случился выкидыш. Мне кажется, что сейчас я себя уже простила, но было очень тяжело.

Врачи, кроме как по врачебным вопросам, стараются с тобой вообще не разговаривать — ведут себя отстраненно. У гинекологов, наверное, профдеформация: они все нарочито грубоватые, как будто с подружкой разговаривают. На «ты» все время, фамильярно. Это, конечно, царапает — особенно в такой момент. Врач, который меня чистил [делал выскабливание] после выкидыша, когда извинялся, что первой чистки не хватило и пришлось делать вторую, сказал — мол, понимаешь, это же не банку стеклянную из-под сметаны помыть: там все видно, а я на ощупь действую.

После этого я решила, что больше не хочу детей, — вернее, проходить снова через такое, если что-то пойдет не так, я не готова. Усыновлять не хочу — мне кажется, это более высокая ответственность: младенцев не усыновляют обычно, только детей постарше, и я боюсь, что не справлюсь. Поговорили с мужем, он сказал — ладно, давай собаку заведем. Завели собаку.

Мужу, кажется, мои аборты было переживать еще сложнее, чем мне. Женщины могут пореветь, выплеснуть эмоции, а про мужчин считается, что они должны быть сильными. И муж не проявлял чувств, но очень заботливо ко мне относился в это время: возил меня по этим клиникам, договаривался с врачами, потом ухаживал за мной, кормил чем-нибудь вкусненьким. Но так, чтобы поговорить и за руки подержаться — такого не было.

Кроме мужа, мамы и пары подруг, никто не знает. Может, я сама это придумала, но мне кажется, все считают, что аборты делают только алкашки, женщины из неблагополучных семей, малолетки по залету. А чтобы взрослая состоявшаяся женщина, с образованием, хорошей работой, в здравом уме, без медицинских показаний сама делала аборт — «Как, ты что?». Мне кажется, на тебе сразу поставят черную метку: «Она делала аборт».

Две мои дочери — 14 и 16 лет — недавно сами заговорили об этом: мол, как же так, аборты где-то собираются запретить. Спросили, делала ли я аборт. Я немного им рассказала. «А если бы были запрещены аборты?» — «Наверное, искала бы подпольных врачей». — «Мама, но это же опасно». Даже дети понимают, что запрещать аборты ненормально; как взрослые люди могут об этом разговаривать, я не представляю.

Нормальные противозачаточные таблетки, которые мне подходят — работают и не имеют побочек, — мне выписали всего лет пять назад, когда я добилась приема у врача в хорошей краевой клинике. К ней очередь на платный прием — еле запишешься. А в маленьком городе врачи совсем не в курсе того, что после их обучения в мире происходит. Я однажды после аборта пришла на консультацию насчет контрацепции. Врач спрашивает: «А ты сейчас как предохраняешься?» — «Пью такие-то таблетки. Я и детьми своими забеременела, принимая таблетки. Мы с мужем не любим презервативы. Может, есть другие способы контрацепции, более эффективные или удобные — укол там, спираль?» А она название таблеток записывает под мою диктовку и говорит: «Ты их пьешь? Ну и пей дальше». Все, такая была консультация. В маленьких городах никто не проводит для врачей семинары, вебинары, не рассказывает о новых препаратах. И как женщина должна предохраняться? Объясните мне, пожалуйста.

— У меня аборт был единственный — я следила еще смолоду за тем, чтобы не беременеть, соблюдала специальный график [контактов в зависимости от времени предполагаемой овуляции], поскольку не была замужем. Я не была ни серой мышкой, ни монашкой, я много встречалась, но я всегда просчитывала, когда можно, а когда нельзя. Лет в 30 стала жить без графика. В 35 я родила дочь от человека, который мне нравился, — умен, красив. Я была очень рада, хотела, чтобы все это передалось моей дочери. Так и вышло.

Через пять лет снова забеременела, но к тому времени очень сильно изменилась ситуация в стране. Я понимала, что двоих детей мне не поднять, уже тогда думала о том, какую квартиру я оставлю ребенку, смогу ли я ее обеспечить, как буду обувать-одевать. В то время я работала в ателье, платили копейки, бывали дни, когда мы с ребенком не могли даже хлеб купить и делали лепешки. Я не рискнула рожать второго ребенка и пошла на аборт.

Мужчина не участвовал, потому что мне уже было прилично лет. Я ему позвонила, спросила, как он к этому относится, но он уже был женат, с ребенком, и сказал: «Я тебе дам денег» [на аборт]. В то время это были большие деньги, практически месячная зарплата.

Конечно, если бы он мне не дал денег на аборт, скорее всего, я пошла бы на бесплатный — с жуткими последствиями, болью. Моя мама делала много абортов, но постоянно экономила и шла без обезболивающего: за уколы надо было платить. Как она рассказывает, это был ужас. А так я пошла на вакуумный, он тогда считался самым прогрессивным и лучшим. Единственное, после наркоза мутило, кружилась голова и долго не могли разбудить.

— Я никогда не хотела делать аборт, просто ситуация была такая [что пришлось об этом задуматься] — у мамы нашли онкологию, мы с мужем жили с родителями и старенькой бабушкой в проходной комнате. Муж сказал: «Ты решаешь сама, оставлять ребенка или нет, чтобы ты меня потом не винила». Он меня не сильно вначале поддержал, но его родители обещали помогать. В итоге помогали в основном не они, а мои родители, которые тогда говорили, что не надо рожать.

Мама считала, что было не самое лучшее положение, чтобы рожать ребенка, я тогда как раз на работу устроилась. Только сестра поддержала, у наших детей разница в два года. Когда я прошла УЗИ, мне сказали — ты молодая, в 33 года будет уже взрослый ребенок, и я подумала: это так прекрасно. Я уже окончила университет, главное в жизни сделала, теперь можно и попробовать родить.

Как-то я шла по улице и подумала, что это так прекрасно, когда в тебе новая жизнь, и не стоит спешить делать аборт. С рождением ребенка так быстро взрослеешь, не замечаешь, как становишься мудрее. Сейчас я даже не представляю, как бы я существовала без дочки. Муж ее обожает. Мама тоже спустя два года изменила мнение.

С родителями мы не особо хотели жить, но когда я забеременела, решили остаться. Когда ребенку было 8 месяцев, мы съехали на [съемную] квартиру. Материальный вопрос очень давил, бывали конфликты на этой почве — очень тяжело молодой семье сохранить отношения, если достаток ниже среднего. Съемная квартира дорогая, памперсы, это все очень дорого. В итоге переехали к родственникам мужа, когда стало нечем платить за квартиру.

— Мне было 26, я жила отдельно от родителей, с мужчиной. Собиралась уехать в другой город, поменять свою жизнь — мне это было необходимо. И тут вдруг беременность.

Когда узнала, очень испугалась. Но никаких сомнений — рожать или не рожать — в тот момент не было. Нет, не скажу, что это было легкое решение, было и страшно, и неприятно, но другого выбора я себе не представляла. Хотя и мужчина вроде был согласен, и свое жилье было, и работа. Но все равно — я понимала, что не хочу и не готова к ребенку. Жертвовать собой я не хотела.

Родители не знали. Я рассказала некоторым подругам, но они как-то не отваживались меня в чем-либо убеждать — наоборот, поддерживали в решении. Самое страшное и неприятное ждало в больнице — врачи, пытающиеся переубедить меня, уже лежащую на столе. И врач, которая сообщила мне о беременности, тоже долго убеждала рожать. Я плакала и говорила, что решение уже принято и оно сейчас единственно возможное. Она спросила: «Сколько вам лет? И как же это вы всю жизнь мимо хотите пустить без детей-то?» Я ответила чем-то колючим…

Мужчина хотел оставить ребенка, но очень отвлеченно — казалось, он не осознает, что такое иметь ребенка, какие затраты и обязанности у нас будут. После аборта он, конечно, поддерживал меня, переживал, говорил, что мы еще заведем детей. Мы переехали в другой город и спустя два года расстались — с абортом это никак не связано.

До сих пор не говорю об этом вслух: боюсь осуждения. Недавно был разговор на тему с очень близкой подругой; она долго говорила, что аборт — это преступление, лучше уж родить и отдать на усыновление. Я же по-прежнему считаю, что [женщина] должна иметь право выбора. Запреты и осуждение абортов в истории заканчивались всегда плачевно — подпольщиной, высокой женской смертностью. Как-то мама рассказывала историю о девушке из ее института — она напилась йода и села в горячую ванну, чтобы произошел выкидыш. У нее получилось, но она ослепла. И все потому, что стыдно было идти в больницу на аборт!

— Оставлять или прерывать было только моим решением. Парень сказал: «Я поддержу любое твое решение, что бы ты ни выбрала», родители тоже не дали никаких советов — и я сделала выбор: не оставлять. Можно сказать, он был основан на моем желании. Стоимость аборта мы с парнем поделили поровну.

С парнем мы расстались через два месяца после этого — мне не понравилось, что он взвалил на меня всю ответственность за такое решение. Я не хочу жить с человеком, который ставит меня перед таким выбором и умывает руки. Мой предыдущий опыт [незапланированной] беременности от него тоже сложился не так, как я хотела: я хотела рожать, но у меня случился выкидыш. И вот спустя год забеременела опять, но рожать уже не хотела. Срок был девять недель, когда я сделала медикаментозное прерывание. В больницу не ложилась — приняла таблетку и пошла домой.

Психологически было очень трудно, потому что гормональная система была нестабильна. Это были не мучения совести, а физический дискомфорт, состояние, похожее на ПМС: гормональный взрыв, повышенная раздражительность, все как будто рушится, не знаешь, как двигаться дальше. Гормоны влияют на восприятие мира, я это осознавала.

Я решила, что лучше сделать аборт, чем остаться одной с ребенком — или двумя, тремя детьми. Я считаю, что это правильно, даже если тебе приходится брать всю ответственность на себя. И что приводить в мир душу, которая будет мучиться в этом говне, чтобы скрасить собственное одиночество, — тупо и эгоистично.

Я заметила, что сам врач не против аборта, может успокаивать тебя и даже подталкивать к такому решению — это их основной заработок. Я приходила к тому же врачу, которая выписала мне контрацептивы, два раза: в первый раз она не определила беременность, только через месяц поняла, в чем дело. Сказала: «Я думала, у тебя нехватка витаминов».

Фото предоставлены героинями. Иллюстрации: Erwin Olaf / Galerie Rabouan Moussion.