«Над кем смеетесь?» Какими были дореволюционные сатирические журналы

Первый сатирический журнал — «Всякая всячина» — вышел в России 2 января 1769 года и был почти целиком делом рук Екатерины II. Она сама писала и редактировала большую часть статей, хотя предпочитала держать это в секрете. Надо сказать, что хоть журнал и был заявлен как сатирический, как таковой сатиры в нем почти не было: по понятым причинам на серьезных общественных проблемах и пороках элиты «Всякая всячина» внимания не заостряла.

Так что фактически первым сатирическим изданием стал «Трутень», первый номер которого вышел в мае того же года. Его издатель, молодой публицист Николай Новиков, писал жесткие фельетоны обо всем, что так деликатно игнорировала «Всякая всячина»: о взятках и казнокрадстве чиновников, о недобросовестности судей, о жестокости крепостного права. Некоторые фрагменты и сегодня смотрятся довольно свежо:

«Тебе известно, что по приезде моем на воеводство не имел я за собою больше шестидесяти душ дворовых людей и крестьян; а ныне, благодаря подателя нам всяких благ, трудами моими и неусыпным попечением, нажил около трехсот душ, не считая денег, серебра и протчей домашней рухляди; да нажил бы еще и не то, ежели бы Прокурор со мною был посогласнее… Но мы его частехонько за нос поваживаем. Он думает, что все дела надлежит вершить по наукам, а у нас в приказных делах какие науки? кто прав, так тот и без наук прав, лишь бы только была у него догадка как приняться за дело; а Судейская наука вся в том состоит, чтобы уметь искусненько пригибать указы по своему желанию: в чем и Секретари много нам помогают.

…А тогда, как мы наживемся, хотя и попросят, так беда будет не велика, отрешат от дел и велят жить в своих деревнях. Вот те на, какая беда! Для чего не жить, коли нажито чем жить; а как нажито, этого никто и не спросит».

В один прекрасный день досталось от Новикова и журналу «Всякая всячина». Императрица в долгу не осталась, и между ней и Новиковым завязалась ожесточенная многомесячная полемика. Они обращались друг к другу со страниц каждый своего журнала: она, меняя псевдонимы, насылала на «Трутень» проклятья и прямые угрозы, он в ответ высмеивал ее «нерусский» слог, давая понять, что псевдонимы никого не обманули.

«Неограниченный самолюбец считает своей обязанностью вмешиваться во всякую деятельность людей, всюду желая занять первое место. На днях он изобрел „новенькое“ — решил сделаться писателем, стал издавать „книгу всякий вздор“ — то есть „Всякую всячину“. Книга эта наполнена „странными приключениями“, которые почему-то называются сатирами: „Такий-то на сей неделе был у своей родни и передавил все пироги“; „такий-то всякий день бранится со своими соседями за колодязь“; „такий-то там-то приметил, что все девицы кладут ногу на ногу очень высоко“, и т. д. К сожалению… не умея писать сам, перекрапывает на свой салтык статьи из славного аглинского „Смотрителя“, занимается плагиатом».

Времена были по российским меркам либеральные: после этого выступления «Трутень» даже не сразу закрыли (оба издания просуществовали до 1770 года), а в Шлиссельбургскую крепость Новикова посадили только 20 лет спустя, и по другому поводу. До этого он успел издать еще несколько сатирических журналов — правда, и «Пустомеля», и «Живописец» просуществовали недолго.

Издание, полное название которого звучит как «Сатирический вестник, удобоспособствующий разглаживать наморщенное чело старичков, забавлять и купно научать молодых барынь, девушек, щеголей, вертопрахов, волокит, игроков и прочего состояния людей, писанный небывалого года, неизвестного месяца, неведомого числа, незнаемым сочинителем», — довольно остроумная пародия на модные журналы и колонки светской хроники. С 1790-го по 1792 год из номера в номер автор посмеивается над слепым подражанием моде, щегольством, неоправданными тратами и глупыми манерами провинциального дворянства.

«Здесь между дамами проявилась мода казаться ложно недомогающими и больными. Самая употребительнейшая между ими болезнь есть ипохондрия и истерика. Те, кои не притворяются страждущими от сих болезней, единогласно признаются женщинами или худо воспитанными, или не знающими светского и приятного обхождения. По сих болезнях занимают вторую степень: кашель, грудная боль, самая чахотка, мигрень, изгага, простуда, трепетание сердца и обмороки. Сии госпожи, съезжаясь в гости, представляют из себя целую больницу. Оне возят с собою разные декокты, спирты, микстуры и зельцерскую воду… Таковые проклятые моды, неизвестно откуда перенятые, стоили бы бедным мужьям многого стыда, беспокойств и издержек, если бы, к счастию их, не потерпели оные болезни великой перемены, воспоследовавшей от приезду сюда некоторой городской барыни, которая уверила, что ипохондрия, истерика и прочие болезни в больших городах не в употреблении…»

Пародийные «новости» из разных губерний сменяются пародийной же рекламой и частными объявлениями: «В каретном ряду делаются сообразно нынешним большим шляпам и находящимся на оных перьям, кареты двух сажен в длину и трех в высоту. В оном же ряду делаются такие аглинские высокие коляски, на которых, подъехавши, можно говорить с человеком, живущим во втором этаже; также удобно с оных входить прямо на балконы».

Сатирический журнал «Искра» (1859–1873) с первого же номера взял курс на «практическую сатиру». Одной из главных рубрик издания стала «Нам пишут», где публиковались реальные письма из губерний с рассказами о произволе чиновников, взяточничестве должностных лиц и прочих темных делишках власть имущих. Вскоре провинциальные чиновники уже до смерти боялись стать героями очередной публикации, а выражение «Упечь в „Искру“» рассматривалось как серьезная угроза.

Когда цензоры запретили издателям упоминать в корреспонденциях конкретные города и фамилии, те мигом придумали новую систему имен собственных. Постоянные читатели прекрасно знали, что Муму — это псковский губернатор Муравьев, Назимштадт — город Вильно, а «благонамеренный» на языке «Искры» означает «реакционный». Впрочем, цензоры тоже не были идиотами, так что рубрику запретили целиком. А позже запретили и карикатуры, которые в «Искре» имели «такое сходство с подлинными людьми, что цензура приказывала им сбривать бакенбарды с изображаемого лица или поставить его не en face, а в профиль, чтобы не так бросалось в глаза сходство».

«Будильник» — журнал-долгожитель: с небольшим перерывом он проработал более полувека, с 1865-го по 1917 год. Правда, за это время он почти полностью сменил формат: если в первые годы работы «Будильник» публиковал злободневную оппозиционную власти сатиру, то впоследствии перешел на более легкий и невинный юмор.

В начале 80-х в «Будильнике» начинает публиковаться Чехов. В те времена в развлекательной прессе был популярен жанр «комического календаря»: короткие заметки на каждый день с занимательными фактами из истории, метеорологическими сводками, полезными советами и шуточными предсказаниями. Чехов довел этот жанр до блестящего абсурда:

«Среда, 11-е. В г. Конотопе, Черниговской губ., появится самозванец, выдающий себя за Гамлета, принца датского. Астрономы открывают на луне нечто сверхъестественное. На о. Борнео дифтерит. В сей день в Клеопатру влюбился Антоний (42 г.), а Александр Филиппович Македонский ездил на Буцефале на богомолье (312).

Понедельник, 16-е. Сего дня на А.Б.В.ж.дороге кондуктора и стрелочники почему-то будут трезвы. Курские соловьи летят в Курск из-за границы. В некоторых местах Донской области начинаются посевы. Астроном Бредихин в математическом обществе сделает сообщение о двух евреях, виденных им на планете Сатурн, которые, по его мнению, бежали на эту планету от воинской повинности. В Тамбове извержение вулкана. Столкновение кометы с г. Лентовским. В сей день Архимед перевернул бы землю, если бы ему дали точку опоры».

«Сатирикон» (1904–1914) и «Новый Сатирикон» (1913–1918) — пожалуй, лучшее юмористическое издание за всю историю отечественной прессы (еще бы: редактировал его Аркадий Аверченко, а авторами были Саша Черный и Надежда Тэффи). Фирменная сатириконовская сатира, иронически-ядовитая и при этом безупречно изящная, кого-то доводила до белого каления, а кого-то приводила в восторг; в результате журнал читали все — от студентов до депутатов Государственной думы и членов императорской фамилии.

Одним из ноу-хау сатириконцев стали тематические номера: иногда праздничные («рождественский», «пасхальный»), иногда именные (к юбилею Льва Толстого), иногда «нравоучительные» («О пошлости», «О глупости»). Выходили «бюрократический», «провинциальный», «экзаменационный», «театральный» номера, но особенно часто — спецвыпуски на злободневные темы: «военный», «восточный», «еврейский», «черносотенный», «полицейский», «цензурный».

Помимо приложений, сатириконцы выпускали полноценные издания: к примеру, блестящую «Всеобщую историю, обработанную „Сатириконом“» (в четырех частях) или альбом «Сокровища искусств», где на разворотах с шедеврами мировой живописи соседствовали их карикатурные изображения. Последнюю идею, правда, публика не оценила.

В 1931 году, в Париже, писатели-эмигранты предприняли попытку возродить «Сатирикон». Но, несмотря на блестящий состав авторов (среди которых были Бунин, Куприн, Ходасевич, Саша Черный), журнал прекратил свое существование несколько номеров спустя. Тем временем в Советском Союзе появлялись новые сатирические журналы, которые были довольно дерзкими — по крайней мере, какое-то время. Впрочем, это уже другая история.