Побег смерти: История киевского восстания 1943 года

Поражение германских войск в битве на Курской дуге и стремительное приближение Красной армии заставили нацистов задуматься об отступлении. И хотя в июле 1943 года мало кто из немецких офицеров мог предположить, что через три месяца им придется сдать Киев, часть командования все же начала готовиться к этому событию заранее. Подготовка, кроме прочего, включала в себя заметание следов.

Впервые такая идея появилась у нацистов в середине 1942-го, когда они решили уничтожить места массовых захоронений. Операция, получившая название «эксгумационной» (Enterdungsaktion), или «Зондеркоманде 1005», должна была проходить на территории Польши и СССР. Руководство ею было возложено на командира айнзацкоманды 4а айнзацгруппы «Ц» Пауля Блобеля. Приказ о назначении и дальнейшие распоряжения он получил от Генриха Мюллера устно, упоминать операцию даже в переписке было запрещено.

Спустя год после своего старта операция «Зондеркоманде 1005» началась в Киеве — в Бабьем Яру, за несколько месяцев до того, как немецкая армия оставила город.

Киевская зондеркоманда

Уничтожать останки расстрелянных Блобель заставил заключенных концентрационных лагерей. Группа, работавшая в Бабьем Яру, состояла из 327 человек. Преимущественно это были арестанты Сырецкого исправительно-трудового лагеря, расположенного недалеко от яра. Владимир Давыдов, один из его узников, вспоминал (цитаты подаются в сокращенном виде, но без редактуры. — Прим. ред.): «18 августа во время утренней проверки из нас, заключенных, отобрали 100 человек, в число которых попал и я. В основном отобрали евреев, которых подозревали в партийной принадлежности, и ни в чем не повинных стариков. Конвой СС повел нас на Бабий Яр».

Доставив заключенных в пункт назначения, немцы разделили их на группы по пять человек. Затем каждого отводили куда-то в лощину. Находясь в лагере, Давыдов слышал выстрелы, которые доносились из Бабьего Яра, поэтому был уверен, что их ведут на расстрел, но он ошибся. Там их ждал офицер, который заковывал узников в кандалы. Это были цепи длиной не более 70 сантиметров. Офицер обматывал их вокруг ног заключенных и скреплял скобами. Немцы фиксировали цепь на поясе рабочих, что позволяло им относительно свободно передвигаться, но бежать в кандалах было невозможно.

Немцы фиксировали цепь на поясе рабочих, что позволяло им относительно свободно передвигаться, но бежать в кандалах было невозможно.

Членов киевской зондеркоманды поселили в двух вырытых вблизи яра землянках, где уже находились заключенные из Полтавы. Их охраняло три десятка вооруженных автоматами офицеров СС и полицейских.

Очень грязная работа

План Пауля Блобеля был простой: заставить заключенных вырывать трупы и сжигать их. Тела извлекали двумя способами — руками и с помощью экскаватора, который пригнали немцы.

По воспоминаниям одного из участников, когда они откопали останки 2 тысяч человек, немцы приказали строить печь. Для этого на землю укладывали могильные плиты с еврейского кладбища, а на них — рельсы и решетки могильных оград. Конструкцию возводили таким образом, чтобы между ее уровнями оставались зазоры для кислорода. Когда помост был готов, на него сгружали трупы. Получавшийся штабель был около 10 метров в длину и высотой «в два человеческих роста». Согласно воспоминаниям, на одну такую конструкцию вмещалось около 3 тысяч тел. Облив горючим, их поджигали.

Печи для сжигания делали из плит с еврейского кладбища, рельсов и решеток могильных оград.

«Проведением этого мероприятия занимался один немец-инженер, который хорошо знал это дело», — вспоминал позже Владимир Давыдов.

Несгоревшие кости специальными «трамбовками» растирали на железных листах, после чего рассеивали по пустому яру. Некоторые арестанты вспоминали, что немцы заставляли их просеивать через сито сгоревшие останки, — так они искали золото и драгоценные вещи.

Одна печь работала около суток. От высокой температуры камни и рельсы приходили в негодность, и чтобы сжечь следующую партию останков, заключенным приходилось строить новую. Когда процесс был налажен, на территории яра работало несколько печей одновременно, а сжигание и выкапывание шли параллельно. Торопящиеся немцы не давали узникам разогнуться.

От температуры камни приходили в негодность, и чтобы сжечь следующую партию останков, заключенным приходилось строить новую печь.

Работы в Бабья Яру нацисты держали в секрете. Как вспоминал Давыдов, вероятно узнавший об этом из разговоров солдат, которые охраняли заключенных, киевлянам было запрещено подходить к границам лагеря ближе чем на километр. Впрочем, даже такие меры не давали результатов. Охранник Сырецкого лагеря из 23-го шуцманшафтбатальона СД Николай Пацьора к работам в яру привлечен не был, однако позже, когда его задержали, на одном из допросов говорил: «В момент сжигания трупов я неоднократно был в лагере на посту по охране заключенных и с большим трудом переносил трупный запах. Было видно, как в Бабьем Яру беспрерывно ночью и днем шел дым. Запах от горения трупов разносился по всему району концлагеря и окраине Киева».

Их черед

К концу сентября тел в Бабьем Яру больше не было, но немцы приказали построить еще одну печь. Заключенные догадались, что она предназначалась для них, поэтому собрались бежать. Чтобы сделать это, предстояло решить две проблемы. Во-первых, снять кандалы; во-вторых, выбраться из землянки, решетка которой была закрыта на замок.

От цепей планировали избавиться с помощью зубила и ножей, найденных во время работ в яру. Для подкопа под дверь там же раздобыли лопату. Но первая попытка побега провалилась, когда один из заключенных донес о задумке охранникам. Наказание не заставило себя ждать: немцы показательно расстреляли восемь человек.

Второй побег состоялся через несколько дней, 29 сентября, — спустя ровно два года после массовых расстрелов в Бабьем Яру. Давид Будник вспоминал: «…при помощи имевшихся у нас металлических предметов, в частности у меня были ножницы разжимать скреплявшие цепь скобы. Одним и тем же инструментом пользовались несколько заключенных. Когда большинство из нас сняли с себя кандалы, один из заключенных по поручению других начал приспосабливаться к открытию замка. Шум, который произошел во время возни с замком, привлек внимание охранявшего нас немецкого офицера. На его вопрос, что случилось, один из заключенных ответил, что в землянке происходит ссора из-за дележки не допитого вечером кофе. Когда немецкий офицер, удовлетворившись ответом, отошел от землянки, замок был снят, и заключенные с криками „ура“ стали выбегать наружу. В то же время, согласно договоренности, открылась дверь второй землянки, откуда также стали выбегать заключенные».

Когда люди выбрались наружу, на вышке начали стрелять. Часть бежавших были ранены или убиты прямо на выходе из землянки, их тела заграждали путь другим заключенным. Уцелевшие вступили в рукопашную с солдатами СС. Количественное преимущество было на стороне узников, но из-за истощения они с трудом могли противостоять вооруженным охранникам.

«Я выскочил из землянки примерно во втором десятке и сразу же бросился к изгороди, — позже рассказывал на допросе в НКВД Давид Будник. — Немцы выпустили осветительные ракеты. Я побежал в сторону Бабьего Яра, добежал до обрыва, сбросил с себя телогрейку и кинулся с обрыва вниз, попав в небольшое болотце. Придя в себя от холодной воды, я побежал дальше вдоль яра. Впереди меня и за мной бежали заключенные».

Немцы окружили узников: часть охраны шла на них со стороны яра, другая — преследовала со стороны землянок. Из трех сотен заключенных выбраться в город смогли только пятнадцать. Около месяца они скрывались в оккупированном немцами Киеве.

Важные свидетели

После освобождения Киева часть заключенных стали первыми свидетелями преступлений немцев в Бабьем Яру. Информация, полученная от них, была важной.

На основе показаний можно было понять масштабы расстрелов, которые проводили немцы в Бабьем Яру. Правда, в оценке количества сожженных трупов мнения заключенных расходятся. Так, Давыдов говорил о 50 тысячах евреев и 20 тысячах красноармейцев, другой участник операции, Ефим Вилкис, — о 100 тысячах. Также в показаниях заключенных фигурировала цифра 70-80 тысяч.

Кроме того, арестанты засвидетельствовали, что среди трупов, которые они сжигали, были тела детей. Вероятно, их хоронили живьем — по воспоминаниям участников событий, на детских телах отверстий от пуль не было.

И наконец, узники рассказали о некоторых деталях расстрелов, проходивших на территории яра в 1942—1943 годах. В частности, Владимир Давыдов вспоминал: «Находясь недалеко от Бабьего Яра, мы очень часто видели, когда подъезжала машина „черный ворон“. Из нее выводили голых людей. Были слышны выстрелы. Расстрел людей производили „фольксдойчи“ — они приходили в наш лагерь за лопатами».

Судьба 15 уцелевших арестантов сложилась по-разному. Трое из них (в том числе Владимир Давыдов) после дачи показаний помогали опознавать сотников и бригадиров Сырецкого лагеря. Тех, кто был помоложе, призвали на фронт. Там четверо из них погибли.

Фото предоставлены Мемориальным центром Холокоста «Бабий Яр»