Приключения электроники: Как на заводе в Житомире создают лабораторию звука

Увидев пост исследовательской платформы «Институт звука» про пульсары, фейзеры, квазихоры и другие неизвестные мне музыкальные инструменты с житомирского завода, я тут же напрашиваюсь на экскурсию. Шучу, что раз фестиваль Brave! Factory в этом году отменили, поездка в Житомир — единственная возможность потусоваться на заводе с музыкой. Хотя и слабо представляю, какими будут эти завод и музыка.

В итоге я стою в помещении, где когда-то находилась исследовательская лаборатория, а сейчас лежат горы разнородного хлама: полуразваленная мебель, детали каких-то приборов, старые документы, фото и даже стопки советских журналов «Роман-газета». Компания у меня тоже разнообразная — бывшие работники завода, его нынешнее руководство, урбанисты из Киева и электронные музыканты.

Внимание приковано к народному артисту и преподавателю местного музучилища, который играет на электробаяне. Виктор рвет всем сердце то советскими хитами, то произведениями американского саксофониста Пола Дезмонда. Импровизированное выступление немного выбивает нас из графика — на вечер запланирован концерт, — но остановить его никто не пытается. Все это слишком странно, красиво и неповторимо.

Виктор рвет всем сердце то советскими хитами, то произведениями американского саксофониста Пола Дезмонда.

Инструмент состоит из двух частей: собственно баяна, который неопытный пользователь вроде меня не отличит от обычного, и большой коробки с кнопками, ползунками и проводками. Этот блок отвечает за эффекты и заставляет электробаян звучать так, будто играет по крайней мере несколько инструментов. Виктора пригласили в качестве эксперта, тестирующего опытный образец: баян только что привезли из ремонта.

Между песнями музыкант рассказывает, что у него есть и личный электробаян, правда, модель постарше и попроще, да и поизносился инструмент уже, пережив много свадеб и проводов в армию. Электробаян, на который смотрим мы, гораздо продвинутее и отлично сохранился. Похоже, он пару десятков лет пролежал на складе, так что даже чинить его пришлось из-за «простоя».

Реанимировал инструмент Валерий, работавший на «Электроизмерителе» с 70-х по 90-е то сборщиком электронной аппаратуры, то монтажником, то регулировщиком. Он не умеет играть ни на электробаяне, ни на другом инструменте, а вот починить все может запросто. «Тут надо быть инженером, а не музыкантом, — объясняет, — в электронике разбираться, а не слух иметь».

Началось все с «Романтики»

Всевозможную электронную аппаратуру на житомирском «Электроизмерителе» выпускают еще с 1957 года. Линейка «Эстрадинов» (от «эстрадный инструмент») когда-то составляла 20-25% всех мощностей завода. Многие модели получили свои названия: баяны «Орфей» и «Орион», квазихор «Элита». Были еще «Гамма», «Меридиан», «Солярис», но началось все с «Романтики».

Легенда гласит, что в 1957 году студент Одесского института связи Леня Федорчук был поражен необычной музыкой, услышанной им на новогоднем балу, — играли на каком-то зарубежном электрооргане. Впечатлившись, Леня решил посвятить жизнь созданию электромузыкальных инструментов, и вскоре судьба свела его с Виталием Волошиным, возглавлявшим конструкторский отдел в «Электроизмерителе». Сотрудничество оказалось плодотворным — в 1964 году завод выпустил первый электроорган «Романтика».

Эксперименты продолжились. Дальше инженеры разработали и стали собирать электробаяны, потом клавишные, ритм-боксы, гитарные педали. Подразделение разрослось до нескольких сотен человек, линейку «Эстрадинов» постоянно обновляли и усовершенствовали. В основном подсматривали, «что там на Западе», и придумывали свой аналог. Но электробаяном гордятся особенно — это даже не аналог, а именно изобретение местных конструкторов (хотя подобные и собирали на других заводах в Союзе).

В основном подсматривали, «что там на Западе», и придумывали свой аналог.

Федорчук, с которого все началось, и другой инженер завода, Альфред Грибер, даже написали мемуары. В книге «Собачья жизнь — 2. Эстрадины моей жизни» больше лирики, чем фактов, поэтому осилить ее полностью я даже не пыталась. Зато нашла в житомирской газете десятилетней давности стихотворение Евгения Архипенко с таким окончанием:

Слава Богу — сегодня я здесь не один.
И за то от души эту рюмочку пью,
Что сейчас вновь для нас зазвучит Эстрадин.
Эстрадин, Эстрадин, Эстрадин, Эстрадин,
Слушай, слушай, Житомир, легенду свою!

После распада Союза производство стало затухать: рынок сбыта уменьшился, в стране появилась зарубежная техника. Люди разбрелись по кооперативам — число работников упало с 6 тысяч до 200 человек. Уже не делали ни комплектующих для оборонной промышленности, ни музыкальных инструментов, а изготавливали всякую мелочь вроде приборов для лабораторных в школах. Пульсары, квазихоры и прочие чудеса советской инженерии постепенно превращались в музейные экспонаты, а вся эта история — в местную легенду.

Инвесторы и музыканты

В помещении завода, где для нас вновь зазвучал «Эстрадин», пока собрали только часть инструментов. Кроме электробаяна мне показывают несколько хорошо сохранившихся пульсаров — устройств для воспроизведения ритмических рисунков, то есть аналоговых драм-машин. Сегодня набор ритмов кажется забавным: хард-рок, хип-хоп, фанк, евро-бит, танго и даже лезгинка («Из-за Сталина ее, что ли, добавили», — комментирует приехавшая со мной электронная артистка). Остались квазихоры и фейзеры — изначально это гитарные педали для эффектов, но сейчас их используют для «уплотнения» и «обогащения» любого звука.

— Сколько он стоил тогда? — спрашиваю у Валерия, указывая на отремонтированный им баян. — Сложно было молодому артисту купить себе такой?
— Невозможно! Просто невозможно! — первыми мне синхронно отвечают нынешние молодые артисты и поясняют: — Мы спрашивали уже.
— Электробаян стоил до пяти тысяч рублей — за эти деньги можно было купить «жигули», — подтверждает Валерий. — Поэтому их чаще для Домов культуры заказывали. На Дальний Восток даже закупали.

Электробаян стоил до пяти тысяч рублей — за эти деньги можно было купить «жигули».

Сейчас некоторые экземпляры из линейки «Эстрадинов» можно найти на OLX, разброс цен — от пары сотен до десяти с лишним тысяч гривен. Музыканты, с которыми мы обсуждаем эти советские синты и драм-машины, говорят, что интересны они прежде всего фактурным аналоговым звучанием — грубым и сыроватым.

О «живом» звуке увлеченно рассказывает и нынешний гендиректор «Электроизмерителя» Андрей Чибуровский — хотя сам признается, что не особенно разбирается в музыке. Еще до знакомства я обращаю внимание, что все называют его просто по имени, и вскоре понимаю почему. Из атрибутов стереотипного начальника серьезного завода у Андрея только доставшийся в наследство большой кабинет с увешанной грамотами приемной. На одной из стен есть неожиданный сертификат: название «Электроизмеритель» присвоили какой-то далекой звезде.

Мы с Андреем сидим за огромным столом, заваленным документами, и, кажется, не особо вписываемся в обстановку: он в джинсах и голубом поло, я в шортах и футболке. Андрей в этом кабинете около пяти лет. Раньше у него был бизнес по антикризисному управлению предприятиями — прежнее руководство «Электроизмерителя» обратилось к Андрею в 2014 году. «Предыдущий владелец не надеялся вывести завод из кризиса, — говорит он. — Нашей с партнером задачей было скорее „привести дела в порядок“. Но мы стали работать и поняли, что пациент подает признаки жизни».

Вкладываться в спасение завода владелец не хотел и решил просто продать его. Андрей с партнером рискнули его выкупить.

Мечтатели

Только в центре города у «Электроизмерителя» в собственности целых 4 гектара территории и 20 тысяч квадратных метров помещений. Конечно, для 200 работников многовато. Какие-то участки еще до смены руководства продали частным компаниям, но большинство зданий пока простаивает.

Года два назад Андрей обратился к дизайнерам киевской платформы «Остров» с задачей реконструировать один из фасадов завода. План был незамысловатым: привести помещение в порядок и сдавать его площади под офисы. Рома Сах, основатель «Острова», за работу взялся, но параллельно стал рассказывать Чибуровскому о том, какие проекты по реновации промышленных предприятий существуют и чем интересна комплексная ревитализация. Приводил в пример ивано-франковский «Промприлад» — инновационный кластер с мастерскими, коворкингом, арт-пространствами на территории старого завода.

К тому времени, как фасад отремонтировали, все загорелись идеей превратить завод в инновационный кластер. Команда стала копаться в истории предприятия, общаться с потенциальными партнерами и резидентами, наняла менеджера по развитию.

«На следующий день после нашей встречи с мэром Житомира вышла новость о том, что он уже создает инновационный парк и скоро тут чуть ли не роботы летать будут», — со смехом вспоминает Рома. Мы встретились в одной из комнат завода; все в ней — кровать, шкаф, стол, засушенные букеты на стенах — настолько древнее, будто здесь до сих пор советский профилакторий.

Рома объясняет — превращение «Электроизмерителя» в кластер затянется даже не на год. Но спешить никто не хочет: идея в том, чтобы создать или доработать уже существующую инфраструктуру, не потеряв в этом инновационном парке сам «Электроизмеритель», его историю и опыт. А потом завлечь творцов — инженеров, айтишников, архитекторов, музыкантов, — предоставив им все, что нужно для работы.

История с «Эстрадинами» послужила первым ориентиром: на заводе решили создать постоянно действующую лабораторию, где музыканты, саунд-инженеры и все интересующиеся смогут работать со звуком и с музыкальным оборудованием — как изучать его, так и конструировать.

Первым шагом для этого стала десятидневная музыкальная резиденция для 16 электронных музыкантов. Так как большинство иногородние, прямо на территории обустроили хостел. Артисты будут участвовать в лекциях и воркшопах, разбираться с олдскульными инструментами и даже собирать свои, писать треки со звуками предприятия или делать аудиовизуальные инсталляции. Резиденцию организовывают на средства завода, фонда «Відродження», а также деньги, собранные благодаря краудфандингу.

Завершится резиденция 9 августа днем открытых дверей и концертом (если позволит карантин). В центральном сквере завода, где еще лет шесть назад стоял памятник Ленину, для посетителей оборудуют парк пульсаров. Пространство под инсталляции обустроят в коридоре главного корпуса — здание в досоветские времена было духовной семинарией, и здесь сохранились высокие сводчатые потолки и двери с витражами. Сцену хотят сделать в углублении бывшего фонтана-бассейна, который служил для охлаждения технической воды.

Андрей с особым азартом рассказывает об этой идее, когда мы наконец покидаем кабинет и отправляемся осматривать владения.

«Да я просто мечтатель!» — заявляет он у будущей сцены, которая пока что выглядит как большая яма, заросшая травой. И эта фраза даже не кажется слишком пафосной.

«Да я просто мечтатель!» — заявляет он у будущей сцены, которая пока что выглядит как большая яма, заросшая травой.

Еще одни мечтатели здесь — Саша Долгий и Олеся Оникиенко, электронные артисты и основатели «Института звука». Их привлекли к проекту, как только решили, что нужно заниматься музыкальной лабораторией всерьез. Теперь они постоянно ездят из Киева в Житомир и придумывают, как использовать все эти инструменты и огромные площади (в том числе бомбоубежище и беседку). Андрей, похоже, и рад, что ему можно сильно не вмешиваться: «Мне есть чем заняться. Я говорю: если что-то хотите — делайте. Только пальцы в розетки не суйте».

Экспериментальная электроника

После всех экскурсий и знакомств мы оказываемся в помещении лаборатории вместе с баянистом Виктором. Кроме Олеси и Саши с нами еще одна электронная артистка — Аня Хвыль. С Олесей они исследуют эффекты электробаяна, пробуя нажимать все, что нажимается, и разбираются в обозначениях.

— Вот это вы тут накрутили! — в шутку возмущается Виктор.
— Так чего ж не накрутить? 2020 год — экспериментальная электроника! — со смехом парируют ему.
— А у меня был знакомый с электробаяном, учителем в школе работал. — Рядом со мной вдруг появляется еще один из бывших работников завода. — Так вот он как о нем рассказывал: «Я когда выпью — ручки все вверх и играю!»

Мы слушаем еще несколько композиций и начинаем собираться на концерт. Его решили провести в центре города, чтобы напомнить местным жителям об истории завода и показать, что эти старые ящики с клавишами и кнопками очень даже жизнеспособны. Пока их пакуют, Аня достает современный синт шведского бренда и начинает объяснять баянисту, как он работает. Я мало что понимаю в их диалоге о синтезе звука, но мне очень нравится его слышать.

Наконец все пульсары, квазихоры и магнитные гусли, которые Саша Долгий придумал и собрал сам, перемещаются к фасаду театра кукол. В паре десятков метров от нас серьезная толпа — сложно даже разглядеть, что за удачливый исполнитель ее собрал. Возле импровизированной концертной площадки «Электроизмерителя» сначала никого.

Рядом с нами — скучающий подросток, продающий попкорн, и точка с цветами и какой-то дребеденью. Мимо проносятся дети на самокатах — именно они первыми останавливаются у стола с «Эстрадинами» и под кураторством музыкантов начинают крутить, нажимать и дергать приборы. В общем, делать то, что и должны делать дети, — играть.

Заявок на участие в резиденции пришло в пять раз больше, чем нужно. Подавались как начинающие, так и именитые артисты — многие планируют хотя бы приехать в день открытых дверей, опробовать эти ископаемые инструменты. Музыканты — тоже немного дети.

Фото: Саша Курмаз, специально для Bird in Flight