Архитектор Театра на Подоле Олег Дроздов: «Киев остается герметичным заповедником»

Вас, наверное, дергают сейчас все по поводу скандала?

Ну как, тут же допрос Януковича, Фидель Кастро, саркофаг над энергоблоком… Споры вокруг театра можно было предполагать, но масштаба такого я не ожидал.

У вас раньше таких проблем с общественностью не было?

Были, потому что мы делаем то, что мало кто делает в этой стране. Это новизна, она не может всем нравиться. Проблемы были, но не такие.

Это можно назвать неофункционализмом — то, что вы делаете?

Это можно назвать архитектурой сегодняшнего дня, актуальной архитектурой.

Как вы учились этой актуальной архитектуре?

В большей степени это жизнь и собственные какие-то ориентиры — что есть хорошо, что есть плохо. Это и книги, и люди, и обстоятельства, и способность что-то выбирать для себя. Я все-таки живу в коллективе, и то, что у нас получается, — это как раз коллективный процесс.

Вы с одной командой работаете все это время?

Есть три человека, которые работают со времени основания бюро, а ему 20 лет исполнится в начале следующего года.

Какими были ваши первые проекты?

Сначала это были интерьеры. Маленькие кафе, клубы… Мы всегда хотели заниматься чем-то большим и вместе с украинской экономикой делали маленькие шажки.

В Киеве, помимо Театра на Подоле, вы делали еще отель Aloft. Как идет работа над ним?

Отель сейчас строится, там есть нарушения, неконтролируемые изменения. Остальное — это наш проект.

Вам напрямую предложили достраивать Театр на Подоле, не было конкурса?

Думаю, был конкурс портфолио. Рассматривали, конечно, несколько архитектурных мастерских. Нас спросили: «Вы не хотели бы этим заняться?» Мы сказали: «Хотим», — и сделали свое предложение. Всем оно понравилось. Город в лице администрации является заказчиком, все вопросы к ней. Я знаю только то, что знаю, и выполняю свою работу.

За время строительства в городе сменился главный архитектор. На что это вообще могло и должно было влиять?

Главный архитектор должен прежде всего создать регламент проведения строительства в городе. Он должен разрабатывать градостроительную политику. Должен исследовать то, как город развивается, и создавать ту политику развития, которая переходит в законы, его обеспечивающие. Он является передающим звеном и гарантом.

Как вы относитесь к псевдоисторическим постройкам? Как с этим обстоят дела в Харькове?

В Харькове почти таких нет, а Киев в этом смысле остается герметичным заповедником. Это связано с тем, что, по сути дела, монополизирована профессиональная практика, профессиональное сообщество практикует симуляцию исторической застройки. Выходит это очень плохо и, поскольку происходит уже лет двадцать, вводит в заблуждение целое несведущее поколение. Это грозит потерей чувства истории у молодого поколения и, наверное, создаст большую загадку для будущих историков Киева. Им вообще не достанется работы, потому что конец XX и XXI веков не предоставит им материала для исследований. Целый город останется вне мирового контекста, притом что темп строительства у него колоссальный. Но это строительство не будет достойно никакого внимания.

Имеют ли культурную ценность конструктивизм и функциональное строительство?

Вы, наверное, не в курсе, но эти здания давным-давно стали памятниками архитектуры. Об этом выходят книги, пишутся диссертации.

Но, тем не менее, их сносят. Они без лепнины — значит, это неинтересно.

Совершаются преступления против целых слоев культуры — в профессиональном и научном сообществе на этот счет нет сомнений. Но в обществе ценности у этих культурных слоев нет, хотя это если не шедевры, то памятники, требующие консервации и изучения.

По-вашему, отображение эпохи важнее, чем эстетизация?

Уже последние сто лет человечество живет в этой парадигме, я ничего не выдумываю. Можно либо соотноситься с сегодняшним днем, либо не соотноситься. В Пакистане, например, популярна фигуративность, и автобусы делают в виде драконов и собак. Примерно это же происходит с местной архитектурой. Она поддается только давлению индустрии потребления, которая потихоньку выводит на топ-позиции прагматичный функциональный дизайн.

Машины — это движущаяся среда, и маркетинг уже определил, что они могут быть без рогов, усов, я не знаю, резных дверей. Киевской архитектуры это пока не коснулось.

(Олега Дроздова снимала Полина Карпова.)