Иллюстратор Сашко Даниленко: «Наконец-то мне не нужно оправдываться за то, чем я занимаюсь»

Сашко Даниленко родился в Харькове. Учился на физика, но после университета занялся иллюстрацией. Рисовал анимационные клипы («ДахаБраха», «ТНМК», Alyona Alyona), снимал короткометражки, сотрудничал с иностранными заказчиками. Четыре года назад Сашко переехал в США. Сегодня он живет в Вашингтоне, где работает мультимедийным журналистом на телеканале «Голос Америки» и в свободное время занимается собственными проектами. Один из таких — анимированный ролик «История Украины за пять минут», созданный при поддержке Министерства культуры.

Ты доволен результатом?

Да, хотя не все пошло по плану. Изначально мы хотели выпустить ролик в августе, но это был заказ, поэтому пришлось долго все со всеми согласовывать. Несмотря на то что мы держали работу в полном секрете, за пару дней до премьеры кто-то слил видео в интернет. Это было ожидаемо, мы слишком долго тянули.

Ролик про Украину Министерство культуры попросило сделать художника, который уехал из Украины. Не находишь это забавным?

Да, это может показаться странным. Но делать только украинские проекты, живя в Украине, сложно: денег они не приносят, нужно дополнительно зарабатывать на чем-то еще. Поэтому дома все работают на США и Европу.

Когда я перебрался в США и устроился на постоянную работу, у меня появилась возможность в свободное время спокойно заниматься украинскими заказами и личными проектами.

Кроме того, живя в Америке, я могу смотреть на то, что происходит дома, немного отстраненно. Это помогает в работе.

В интернете ролик хвалят. Видел негативные отзывы?

Да, некоторые называют ролик шароварщиной.

А тебе самому не кажется, что он получился немного ура-патриотическим?

Я русскоязычный, украинский — мой второй язык, поэтому к ура-патриотизму отношусь осторожно. Мне приходится держать оборону на два фронта: защищать украинский язык от ватников, а русскоговорящих украинцев — от наших ура-патриотов.

Когда я приезжаю в Киев, то вижу, что с патриотизмом ситуация здоровее, чем была несколько лет назад, когда в городе все чугунные заборы красили в сине-желтый, а на каждом балконе вывешивали флаги. Могу сказать, что сегодня жители Украины видят больше оттенков, чем представители украинской диаспоры в США, которые склонны впадать в крайности и драматизировать.

Ситуацию с патриотизмом можно представить в виде маятника: его заносит то в одну сторону, то в другую. То, что в этом проекте может показаться ура-патриотизмом, я воспринимаю как реакцию на информационные угрозы для Украины.

Все пафосные моменты я старался сделать смешными. Я вообще в работы привношу самоиронию, ведь человек, который смеется над собой, — пуленепробиваемый.

Как тебе работалось с государством в роли заказчика?

Прикольно. Мне дали стих и песню, я сделал сториборд и эскизы, потом показал их. Правок практически не было.

Сколько тебе заплатили за работу?

Я не могу сказать. Понимаю, что сегодня все смотрят Дудя, поэтому спрашивают про деньги…

Дело не в Дуде. Нас читают люди, которые работают в творческой индустрии. Им интересно знать, во сколько оценивают такой труд. Ты вообще заработал что-то?

Заработал. Я потратил на анимацию четыре месяца, то есть теоретически мог бы делать по три таких заказа в год. Но на деле это не так. Работая над этим проектом, я выгорел: набрал семь килограмм, посадил зрение. Выходит, что делать подобную работу не очень выгодно. В арт-среде есть два типа проектов: коммерческие и имиджевые. Проект с «ТНМК» — про имидж и развитие.

Работая над этим проектом, я выгорел: набрал семь килограмм, посадил зрение.

Что касается ценообразования, то это ответ на вопрос «за какую сумму я не обломаюсь сделать на сто процентов своих возможностей». У меня эта сумма варьируется в зависимости от разных факторов. Если проект дает возможность поработать с классными людьми, то его можно сделать бесплатно. Если это проект, в котором ты отдашь больше, чем получишь взамен, то его нужно оценивать дороже.

В этом плане у меня глаз наметан — смотря на потенциального заказчика, я сразу понимаю, сколько будет правок. Если чуйка подсказывает, что работать с клиентом будет сложно, я поднимаю цену. А если вижу, что мы с ним выросли в одном информационном поле, сбрасываем друг другу похожие референсы, то сразу ставлю минималку, потому что знаю, что работа пойдет быстро.

Ты самоучка, верно?

Да.

Сейчас некоторые люди о ролике по истории Украины говорят: «О, прикольно. Это специально так сделано, будто рисовал школьник в тетради?» Но это не прием, просто я так рисую.

Когда-нибудь сожалел, что у тебя нет профессионального образования?

Нет. Я учился на инженера, и мне кажется, что методика и алгоритмы, которые применяются в этой технической дисциплине, гораздо важнее для работы иллюстратора, чем какие-то художественные приемы. Творческий поиск образов занимает неделю. Дальше идет процесс, в котором много математики и менеджмента. Создание иллюстраций — это в какой-то степени мануфактура.

Но я бы хотел сейчас пойти учиться 3D-моделированию, иллюстрированию, подтянуть работу со светом. Классно знать, как нужно делать правильно, чтобы потом эти правила нарушать.

Хочешь нарушать правила, чтобы рисовать не как все?

Нет, просто боюсь ограничений. Человек, который выучил какую-то дисциплину и овладел навыками, становится ремесленником: у него меньше шансов, чем у самоучки, выдать неожиданную идею или найти неожиданный прием.

Живя в Украине, ты делал проекты для европейских заказчиков. Где находил их?

Это были мелкие заказы, которые прилетали из интернета. Сделал один заказ — клиент остался доволен и рассказал о тебе еще кому-то. Я как-то сделал клип на песню Swan для французской группы Kwoon, после которого у меня хорошо складывалась работа с французами.

Что нужно учитывать в работе с иностранными заказчиками?

В работе с французами есть момент эмоциональности, спонтанности, неожиданности — в этом они похожи на украинцев. Если человеку что-то не нравится, он, скорее всего, скажет: «Это говно».

Заказчики из США другие, они сглаживают углы. Считать реакцию сложно. Это как смотреть на игру актера, который наколол лицо ботоксом: брови шевелятся, но ты не понимаешь, какую эмоцию он переживает.

Еще одна особенность клиентов из США — они не торгуются. Если их не устраивает цена, ищут другого исполнителя. Для них сбивать цену — значит обижать человека.

Еще интересно, что в Америке все работают по постоплате. Первое время меня это очень удивляло. Как и то, что вместо наличных я получал бумажный чек. Сделал работу, отнес чек в банк, и только потом тебе упали деньги.

С дедлайнами в Штатах строже, чем в Украине, потому что условия сотрудничества прописываются в договоре: даже если тебе заказывают одну иллюстрацию для книги, ты подписываешь десять разных бумаг. Сроки оговариваются сразу, и ты должен успеть.

Каковы профессиональные требования к иллюстратору в США?

Здесь заказчики выбирают иллюстратора с талантом на восемь баллов, умеющего общаться, а не специалиста с талантом на десять, который ведет себя по-свински: срывает дедлайны, не отвечает на звонки. Надежность, приятность в общении здесь ставят выше, чем в Украине.

Кроме того, когда я работал в Украине четыре года назад, мне постоянно приходилось рассказывать, где я учился, с кем работал, с кем из тусовки дружу. В США же обращают внимание только на твою работу и на то, насколько ты ответственный.

Какое у тебя было первое впечатление от Нью-Йорка?

Там много культурных волн, одну из них ты точно сможешь поймать и сразу вольешься в среду. Когда я перебрался туда, было странное ощущение, будто я вернулся домой: мне иногда казалось, что я знаю, какое здание увижу за углом.

Еще мне очень понравилось, как здесь относятся к возрасту. В Украине почему-то многие люди старят себя. Если тебе тридцать — готовь белые тапочки. А в Америке шестидесятилетние знают мемы, хорошо ориентируются в информационном поле, реагируют на его изменения с той же скоростью, что и молодые. Причем делают это не потому, что молодятся, а потому, что им это интересно. Меня всегда пугала старость, но здесь появилось ощущение, что старость — миф, который ты можешь принять, а можешь отбросить.

Чем крут Нью-Йорк для иллюстраторов?

Сюда съезжаются лучшие в своем деле специалисты. Общаясь с ними, ты начинаешь расти над собой с турбоскоростью. Но такая насыщенная жизнь сильно истощает.

Одна из особенностей клиентов из США — они не торгуются.

Недавно вы с женой перебрались из Нью-Йорка в Вашингтон. Как так получилось?

Мне предложили работу на телевидении (канал «Голос Америки»). До этого я никогда не работал в офисе, да еще и в команде, поэтому согласился. Сейчас я работаю пять дней в неделю, а свободное время трачу на проекты вроде «Истории Украины за пять минут».

Говорят, Вашингтон — скучный город.

Здесь сложно взаимодействовать с людьми. Если ты в пять часов вечера пригласишь кого-то выпить, тебе, скорее всего, ответят: «Ой, чувак, уже ночь, я в пижаме». В этом городе чувствуется какая-то пассивность, здесь мало интересных тусовок. Но если ты умеешь развлекать себя сам, если к тебе постоянно приезжают друзья, то жить в Вашингтоне будет комфортно.

В фейсбуке ты писал, что очень рад постоянной работе. Сложно было искать клиентов на фрилансе?

Во фрилансе меня напрягало то, как много сил уходило на подписание документов, переписку с клиентами. Если ты работаешь только с большими проектами, то можешь формальные вещи как-то растягивать, а если только с мелкими, то эта волокита сильно истощает. Переход в офис, как ни странно, мне нравится.

Что входит в твои обязанности?

Я мультимедийный журналист: делаю иллюстрации, графику, пишу тексты, снимаю и монтирую видео. Например, сейчас мы делаем рубрику, в которой объясняем английские идиомы на украинском языке и прикольно их иллюстрируем. У нас интересная команда, а телеканал взял курс на соцсети. Мне всегда был ближе интернет, чем телевизор, поэтому пока мне все нравится.

Ты на работе общаешься с украинскими эмигрантами. Не боишься стать частью эмигрантской тусовки и не влиться в настоящую Америку?

Если это начнет происходить, начнут срабатывать сирены — у меня в этом плане паранойный алерт.

Выходит, опасаешься стать классическим диаспорянином?

Это каким?

Который ходит в вышиванке в церковь и называет своих детей в честь украинских поэтов конца XIX века.

Это отдельная субкультура, и, как любую субкультуру, ее можно высмеять, а можно восхититься. Мне она кажется миленькой.

Здешняя свобода позволяет твоим увлечениям и порокам развиться до максимума: любишь есть маргарин — можешь его есть в таких количествах, что потом не будешь в дверь проходить; любишь скалолазание — можешь вообще со скал не слезать. В США много интересных крайностей.

Но я не отношу себя к эмигрантской субкультуре, я — часть профессиональной субкультуры, а она не определяет себя через национальные признаки. Здесь важно то, что ты делаешь, и не нужно оправдываться перед другими.

Ты как-то сказал, что США — страна для людей, которых что-то не устраивало дома. Что тебя не устраивало в Украине?

Там у людей есть какое-то вшитое чувство вины и тебе постоянно приходится доказывать другим какие-то очевидные вещи. Например, когда я приезжаю в Харьков и встречаю знакомых из прошлого, то они говорят: «Ну что, ты там до сих пор эти мультики рисуешь?» Да, рисую. Они думают: «Бедняга, когда же ты уже найдешь нормальную работу?» А в Штатах не стыдно быть собой. В моей жизни наконец наступило время, когда мне не нужно оправдываться за то, чем я занимаюсь.

Кроме того, в Украине много маленькой и большой социальной несправедливости.

Приведи пример.

Сейчас ситуация поменялась, но раньше меня очень напрягало общение с ментами в Харькове. Это была жесть. Они были как гопники в форме: останавливали людей, постоянно проверяли документы и пытались на тебя что-то повесить. Если ты пытался говорить с ними на юридическом языке, ситуация усугублялась. Это выводило меня из равновесия, сосредоточиться на работе и нарисовать что-то прикольное было трудно. Но многие к этой социальной несправедливости относились спокойно и говорили: «Ну а че, милиционерам же тоже нужно кормить детей». Все эти принципы, доставшиеся нам по наследству от какой-то поломанной системы, меня бесили.

Поэтому ты уехал?

Я не собирался никуда уезжать. Мы с женой приехали в США на фестиваль TED-Ed и показ работ, но смогли сразу получить рабочую визу и сделать проект с крутыми ребятами.

Четыре года назад, чтобы съездить на фестиваль на три дня, тебе нужно было проделать много бумажной работы. В Украине тебя спрашивали: «А вы что, работаете режиссером? В какой компании?» Ты говоришь: «Я просто самостоятельно делаю видео». Необходимость оправдываться на каждом шагу, невозможность поехать в Европу сильно ограничивали. При этом я чувствовал, что у людей в Европе и США, которые занимаются тем же, что и я, гораздо больше свободы. Мне хотелось дышать свободней.

Собираешься возвращаться в Украину?

Мне бы хотелось приезжать чаще и поработать в каком-то украинском проекте. Но совсем возвращаться я пока не планирую.

У тебя уже есть вид на жительство?

Да. Но у меня нет цели получить американское гражданство.

Стефан Цвейг в книге «Вчерашний мир» рассказывает, как была устроена жизнь до Первой мировой войны. Он говорил, что молодые люди, сформировавшиеся уже после Первой мировой, даже не подозревали, что раньше за границу можно было ехать без виз — были бы деньги. Мне бы хотелось жить так, как жили люди до всех мировых войн, когда ты мог поехать куда захочешь и не было всех этих дурацких ограничений.

upd: После публикации интервью читатели указали на схожесть ролика «История Украины за пять минут» с белорусским роликом «Будем белорусами!», опубликованного в интернете семь лет назад. Редакция попросила Даниленко прокомментировать замечание, но художник отказался.

Фото: Павел Терехов, специально для Bird in Flight