Странные люди: Портфолио Александра Менделевича

— Я начал снимать в середине 90-х, ходил в фотокружок при Дворце пионеров в Пятигорске. До сих пор помню запах фотолаборатории и как руководитель — Виталий Георгиевич Кауров объяснял, что фотография — больше чем просто фиксация. Это было время черно-белой пленки, проявителей, фиксажей, фотоаппаратов ФЭД и «Зенит».

Позже учился на факультете фотографии в Бецалеле — иерусалимской академии искусств и дизайна. Когда постоянно находишься в среде, где делают и обсуждают фотографию, показывают разных фотографов и художников, говорят о литературе и музыке, знакомятся с разными форматами и историей, взгляды очень расширяются. Именно в академии я понял, что фотография — гибкий, меняющийся со временем инструмент. Снимки запечатлевает реальность по обе стороны объектива: то, что происходит в кадре, и намерение фотографа. В итоге получается документ, который и отсюда, и не отсюда.

Я снимаю рутину, наши обыденные ритуалы, паузы в ежедневности; показываю людей в состоянии «улыбающейся депрессии», когда вроде бы все хорошо, но где-то внутри идет процесс разрушения или борьбы. Сосед, который вчера кричал за стеной, а сегодня с улыбкой здоровается; одиночество в четырех стенах; беременность; сборы на работу. Удивление от простых вещей.

Моя студия находится в чужих домах и иногда в пустующих бомбоубежищах. Я собираю фотоситуации по кусочкам, используя аксессуары, мебель и одежду; проецируя на новое пространство мои чувства и мысли. Когда снимки собираются в серию, создается последовательность с кафкианской атмосферой, где переход от фотографии к фотографии подобен бесконечному блужданию из комнаты в комнату.

Я снимаю рутину, обыденные ритуалы, паузы в ежедневности.

Мои персонажи, как и я, погружены в повседневную жизнь, где мы находимся между заработком и учебой, кредитами и мечтами, трендами и новостями, конфликтами и отношениями. Опираясь на Сартра, Камю и русскую литературу XIX века, я ищу новую форму для передачи эмоционального состояния современника.

Мои модели — это мои друзья, знакомые, их знакомые, незнакомцы, люди, которые увидели мои фотографии в интернете и захотели поучаствовать в съемке.

Думаю, баланс фотографии в сочетании трагичного и комичного. С одной стороны — абсурд и любопытство, с другой — безысходность и неизвестность.

Место и время снимка для меня не слишком важны. Мой документ — это эмоции, переживания, нечто универсально человеческое. Фотография постоянно преодолевает некий болевой порог восприятия. С обилием информации мы стали быстрее привыкать к визуальным раздражителям: то, что вчера приковывало взгляд, сегодня может не взволновать. Фото- и видеоряд в социальных сетях пестрит драмой, веселым, милым, кричащим, пустым. Моя фотография и присутствующее в ней искажение тел и чувств — реакция на все это. Я хочу показать обычное и удивительное, которое бывает трудно рассмотреть, часто надо разобрать, надломить, отделить, принести в другую среду, приостановить, выловить суть. Складывается ощущение, что сегодня только через странное и другое можно показать обыденное.

Как правило, я делаю записи того, что и как хочу снять, иногда с простыми зарисовками. Если нужны определенные предметы, то подготавливаю их; бывает, приношу какую-то одежду — но чаще нахожу что-то в гардеробе модели. Когда планирую съемку, мне нравится представлять, что люди в кадре будто впервые столкнулись с чем-то или забыли что-то обыденное и познают его заново — словно дети, которые не знают значения вещи и придумывают ей свою роль. Может, где-то здесь находится переключатель, который превращает обычное в «обычное+» — почти то же самое, но с дополнительным слоем, с загадкой и своей историей.

Если сначала появляется идея, то ищу модель, которая для этого подойдет; если уже есть модель, то выстраиваю ситуацию вокруг нее. Если не ограничивать себя мыслями, как что-то и кто-то должны выглядеть, то для каждого можно найти множество ситуаций, где он привнесет в кадр историю, чувство, воздух.

Иногда в процессе двухчасовой съемки одной ситуации модель, уже устав и забыв про необычность происходящего, выдает что-то настолько точное и естественное, что невольно подпрыгиваешь от радости и удивления.

Я знакомлю моделей со своими работами перед съемкой, рассказываю, что хочу показать, какая у меня специфика. Я объясняю, что понятие фотогеничности популярно, но существует только в узком секторе фотографии. И если отбросить это архаичное недоразумение, определение красоты и глубины можно растягивать бесконечно.

Хороший портрет в моем понимании — это не о том, насколько привлекательно выглядит модель, а насколько снимок интересен, насколько модель в нем присутствует, насколько мы видим ее переживания.

Определение красоты и глубины можно растягивать бесконечно.