Все профессии важны: Как фотограф стала стриптизершей

— В начале 90-х, изучая фотографию в Школе искусств Тиш, я подрабатывала официанткой и танцовщицей в гей-клубах Нью-Йорка. Да, у меня была и побочная работа, связанная с фотографией — к примеру, однажды я ассистировала Энни Лейбовиц. Но все это едва помогало сводить концы с концами в Нью-Йорке.

После окончания колледжа мне хотелось объехать всю Европу и пожить в Италии, параллельно создавая портфолио. Но работа, которая мне попадалась, не позволяла собрать нужную сумму. Тогда же я познакомилась с женщиной по имени Нора, выступавшей в модных ночных клубах — ради шанса попасть туда «клубные детки» в ошеломительных нарядах с безупречным макияжем выстраивались в очереди. У Норы всегда водились деньги, и однажды я спросила ее, как она зарабатывает. Оказалось, она была стриптизершей!

Я пошла в стрип-клуб посмотреть на нее и была очарована видом прекрасных женщин, танцевавших топлес в свете прожекторов. После этого я открыла себя заново. Я весила фунтов на двадцать больше среднестатистической танцовщицы и носила розовые дреды — не лучшие предпосылки для работы в стриптизе. Всерьез настроившись на карьеру, которая помогла бы мне путешествовать, я за пару месяцев сбросила вес и купила два парика. Мое первое прослушивание прошло в финансовом округе Нью-Йорка недалеко от Уолл-стрит и кончилось тем, что я получила работу. Мне и в голову не приходило, что я задержусь здесь дольше восьми месяцев. В итоге моя карьера стриптизерши растянулась на десять лет.

Буду честна: в тот период заработок, который мог обеспечить мое будущее, был важнее фотографии. Я начала танцевать в 1992 году и окончила карьеру где-то в 2001-м. У меня была серьезная цель — собрать $100 тысяч — и большие инвестиционные планы. Я поставила карьеру фотографа на паузу до того, как соберу нужную сумму — и добилась своего.

«Моя лучшая ночь» — это автопортрет, сделанный, возможно, в один из моих самых успешных вечеров. Колени в ушибах и синяках рассказывают правдивую историю тяжелой ночи, в течение которой часто приходилось вставать на колени на грязном ковре в комнате для приватных танцев. У меня был ритуал: после ночи работы, перед тем как покинуть клуб, я, сидя на полу и раздвинув ноги, раскладывала перед собой купюры в стопки по сто долларов. Помню, как я была рада и возбуждена и как хотела заработать еще больше следующей ночью.

Многие снимки в моей книге Lapdancer («Стриптизерша») появились уже после того, как я перестала танцевать. Многие были сделаны в клубах, где я никогда раньше не была и никого не знала. Вначале я брала маленькую камеру Contax T2 (чуть позже – зеркалку побольше), чтобы фотографировать танцовщиц и клиентов в перерывах между танцами.

Я сильно удивилась, обнаружив, как много посетителей соглашались фотографироваться и подписывали мои модельные релизы. С другой стороны, за годы, которые я танцевала для мужчин и слушала их разговоры, я поняла, как часто они чувствуют, что их не замечают. Возможно, когда я направляла на них свою камеру, на одно мгновение они ощущали себя видимыми. На секунду наблюдатель превращался в объект желания.

Мне не хотелось делать очередную фотокнигу о стриптизе, посвященную историям отчаявшихся женщин. Да и многие танцовщицы, с которыми я работала, не подошли бы под это описание. Моей целью было рассказать о стриптизершах и исполнительницах приватных танцев, которые хотели собрать достаточно денег, чтобы исполнить свои мечты и рано прекратить работу. Это были настоящие труженицы, которые владели домами во Флориде и хорошо заботились о своих детях. Часто они работали 5-6 дней в неделю, а то и больше, планируя инвестировать деньги в акции на фондовом рынке. Такой была их версия американской мечты.

Многие люди не хотят верить, что женщина может принять осознанное и трезвое решение демонстрировать свое тело в комнате, переполненной мужчинами, ради достойной жизни. Несмотря на дурную славу и доминирующее в нашей культуре отношение к женщинам, избравшим карьеру стриптизерши или работу в секс-индустрии вообще, мы считали эту карьеру возможностью действительно преуспеть.

Снимок «Ингрид и посетитель» я сделала в клубе в Нью-Джерси, где работала много лет, когда жила на Манхэттене. Моя любимая деталь — выражение лица мужчины, как у оленя в свете фар. Он выглядит испуганным и чуть ли не шокированным видом Ингрид, насевшей над ним с широко расставленными ногами. В большинстве клубов трогать танцовщиц посетителям запрещено, а значит мужчина теряет контроль над ситуацией, и символом власти становится ее тело.

Я всегда говорила себе, что уйду из профессии, как только мне стукнет тридцать, но этого не произошло. Я не могла представить, каким будет следующий шаг в моей жизни. Многим танцовщицам сложно уйти, как и я, они остаются в бизнесе дольше, чем планировали. Я так привыкла зарабатывать минимум $800 за ночь, что мысль о поиске работы с резюме, где будет только строчка о 10 годах в стриптизе, ужасно пугала. В конце концов с возрастом стриптиз становится тупиковой профессией. Это все равно что быть стареющей актрисой в Голливуде. Таких женщин просто перестают замечать — это печальная правда нашей культуры, которая касается не только секс-индустрии.

Самое смешное, что я завязала со стриптизом по причине, из-за которой много раз уговаривала не уходить других девушек. Мой парень был настроен на более серьезные отношения и хотел, чтобы я прекратила танцевать, потому что ревновал. Так что я выбрала отношения, а через пару недель он меня бросил. Казалось, я потеряла не только очень прибыльную работу, но и семью – других танцовщиц, которые заставляли меня смеяться и помогали чувствовать себя среди них как дома. Так закончилась моя танцевальная карьера.