Отбросы: Как выжить, если ты фотограф и квир

Польша — часть Евросоюза, но проблем с толерантностью и инклюзивностью здесь вряд ли меньше, чем в Украине (а по некоторым подсчетам — даже больше). Хотя гомосексуальные отношения в Польше были легализированы еще в 1932 году, представители ЛГБТ до сих пор сталкиваются с дискриминацией. Среди причин — сильное влияние религиозной и националистической повестки.

Фотограф Агата Калиновска выросла в небольшом польском городе и неоднократно сталкивалась с дискриминацией. «Все начинается с отсутствия сексуального воспитания: юные геи учатся ненавидеть себя, а хулиганов награждают за издевательства. Во взрослой жизни все то же самое. Мне потребовались годы, чтобы принять себя, но даже сейчас некоторые пытаются меня сломать. Большую часть своей жизни я чувствую себя чудачкой», — говорит она.

Несмотря на то что книга Агаты Калиновской «Отбросы» попала в шорт-лист сразу нескольких международных фотофестивалей, зачастую ей не хватает денег не то чтобы поехать на них, но и на покупку новой камеры, когда старая ломается. О том, каково это — жить в мире, где всё против тебя, и выстоять, фотограф рассказала Bird in Flight.

— Я выросла в городке между Западной и Восточной Польшей. Моя мать умерла при родах; пять лет мы с отцом регулярно ездили по 800 километров из города в деревню его родителей и обратно. Потом папа нашел мне «новую маму», и я стала разрываться между дедушкой и бабушкой, которые меня баловали, и жесткой мачехой.

Мое детство было очень счастливым: мы ходили в лес, собирали грибы и дикую малину, купались в озерах. Но когда мне было около пяти лет, я стала испытывать однополое влечение и почувствовала одиночество. Я была воспитана в католической вере, и гомосексуальность была совершенно неприемлема. Я даже не знала, что такое гомосексуальность, пока не достигла подросткового возраста — до этого я просто думала, что была мальчиком, запертым в женском теле, и когда моя грудь начала расти, я была опустошена. На протяжении многих лет у меня был только один друг, и даже ему я не могла сказать ни слова об этом.

Я стала искать способы самовыражения. Я немного заработала, собирая фрукты в Испании, и потратила эти деньги на курсы фотографии. Тогда я обнаружила существование снэпшотов и пленочных мыльниц. Это была любовь. Эта культура казалась мне бунтарской — для меня она была движением от притворства идеальных снимков и выверенных цветов к чему-то реальному и более органичному, несовершенному и честному. Я была одержима фотографиями, которые случались, когда люди не осознавали, что их снимают, когда они были естественны. Я была как ниндзя, мои друзья перестали замечать, как я запускаю руку в сумку и вынимаю камеру. Увы, революция смартфонов привела к тому, что все позируют всегда и трудно сфотографировать кого-то, кто ведет себя естественно.

Моя книга «Отбросы» создана из фотографий, сделанных за десять лет. Выбор снимков был интуитивным: я пыталась уловить энергию с помощью изображений, которые дополняют друг друга и создают некий сюжет, наводят на размышления, беспокоят и опьяняют. Самый важный элемент в этой книге — вода, потому что она очищает вас, притупляет чувства, но также может убивать и разрушать. Я думаю, мне удалось показать борьбу с тревогой и саморазрушительными импульсами.

Когда я начала фотографировать, у меня была только идеология, полностью взятая у Нан Голдин: я хотела задокументировать жизнь своих друзей, запечатлеть процесс взросления, изменения в их внешности, в личном и в образе жизни. Но со временем снимки стали больше метафорическими, чем документальными, и я перестала думать о фотографии только как о способе запечатлеть прошлое. Я стала менее сентиментальной и больше живу сегодняшним днем.

Всего неделю назад парень, с которым я сделала несколько сумасшедших пьяных обнаженных фотографий, напился и хотел подать на меня в суд: я отправила один из этих снимков нашей общей подруге, а та напилась и показала его своим сотрудникам в баре. Это единственный раз, когда все вышло из-под контроля. Честно говоря, это было отвратительно. Доверие важно. Фотография — очень хищное занятие, и не случайно я раньше часто использовала слово «охота».

Фотография — очень хищное занятие.

Диана Арбус делала вид, что снимает, в ​​течение часа, прежде чем действительно начинала снимать. Нужно время, чтобы люди перестали бояться камеры и забыли, что она есть. Вы должны отвлекать людей от размышлений о том, как они выглядят.

Когда дело доходит до обнаженной натуры или полуобнаженности, люди не сразу соглашаются на публикацию снимков. Если бы эти фото не были так важны для повествования, я бы от них отказалась, но они важны, и мне пришлось бороться за них. Я была вынуждена отказаться от одной очень хорошей фотографии, потому что на ней девушка, с которой мы не поддерживаем отношения.

Вы должны отвлекать людей от размышлений о том, как они выглядят.

Я действительно не верю в силу одного изображения. Со временем и опытом я научилась использовать изображения как язык, и очень редко одно предложение может дать вам плотную и насыщенную атмосферу полноценного стихотворения.

Я фотографировала всех, с кем, как я чувствовала, у меня близкие отношения, и быстро бросила фотографировать незнакомцев. Уличная фотография кажется мне довольно вульгарной, особенно когда это делает Брюс Гилден. Студийная съемка и социальная документальная фотография — тоже не мое.

Меня расстраивает мода на ганста-стайл: люди пытаются подражать внешности и образу жизни героев Райана Макгинли, Ларри Кларка или Дэша Сноу, даже если принадлежат к среднему или высшему классу и никогда не бедствовали. Цены на аналоговые камеры — часть того же тренда. Мыльницы в ​​наше время дороги до смешного.

У художников нет шансов соревноваться с «Мстителями» за аудиторию. Но я не считаю, что поп-культура — это плохо. Напротив, она важна. Люди — сказочники, и нам нужны истории, чтобы выжить.

Книга закончена — нужно внести небольшие изменения, но в основном все есть. У меня просто нет денег, чтобы публиковать ее, и я слишком много трачу на конкурсы фотографии.

На первый взгляд кажется, что в мире искусства ценят квир-людей. Но политически мы невидимы, большинство нас ненавидит. Я не могу себе представить, каково это — быть квиром в маленьком городе, это должно быть кошмаром. Я работаю в баре, и иногда я на грани срыва, когда люди смеются надо мной или спрашивают меня, мальчик я или девочка. Я не могу вписаться в корпоративную среду и действительно не знаю, где работать, если не в баре. В Польше сильна мачистская культура, нужно быть очень осторожным, чтобы не быть избитым какими-то разгневанными парнями, которые ищут повод для драки.

Время от времени у меня случаются срывы, и я думаю, что мы должны начать говорить об этом. Если вы хотите быть некоммерческим фотографом, вам нужно вкладывать в это кучу денег. Без денег вы не сможете путешествовать и встречаться с нужными людьми, платить за участие в конкурсах, посещать фестивали, покупать оборудование, даже покупать и проявлять пленку. Каждый раз, когда моя камера ломается, я чувствую себя сломанной. Очень трудно продолжать попытки, когда ты знаешь, что не можешь позволить себе пойти на фестиваль, даже если там показаны твои фотографии или твоя книга в шорт-листе. В прошлом году я ехала на Kassel Dummy Awards автостопом и не попала туда, потому что застряла в Лейпциге из-за погоды.

Мне повезло: у меня есть друзья, которые мне помогают. Когда моя камера сломалась, они собрали деньги, чтобы купить мне новую. Я говорю все это не для того, чтобы меня пожалели, а потому что это реальность.

Без денег вы не сможете путешествовать и встречаться с нужными людьми, платить за участие в конкурсах, посещать фестивали, покупать оборудование, даже покупать и проявлять пленку.