Хрупкие вещи: Одиночество предметов

Антропоморфизм обычно связывают с религиозным мышлением: люди приписывали природным явлениям образы и характеры, похожие на человеческие. Со временем религия отдалялась от антропоморфных представлений.

Однако привычка очеловечивать неживые предметы не исчезла — и не ограничивается сказками и мультфильмами. В рекламе часто «оживляют» товар (драже M&M’s или кролик Несквик), владельцы животных усматривают у них слишком сложную мотивацию, и даже многие мемы строятся на «кричащих» или «улыбающихся» вещах.

Оскарс Артурс Упениекс тоже «оживил» найденные на улице предметы — и поспешил сохранить их, пока они не «погибли».

— Мне нравится наблюдать за окружающим миром, исследовать его и подмечать что-то необычное. Каждый день мы наблюдаем массу повторяющихся событий — но меня интересуют те, что не повторяются.

Так я пришел к теме серии: в ней я стараюсь посмотреть на случайные, очень временные объекты и события. Если я вернусь в это же место чуть погодя, их уже может не быть, они исчезнут.

Объекты, которые я снимаю, похожи на маленьких уязвимых существ. Вокруг них — одиночество: они сами по себе, никого и ничего рядом. Серия посвящена хрупкости и одиночеству, которые сопровождают эти мелочи в большом мире перед их смертью.

В этом одиночестве я вижу не только грусть, но и красоту. Я думаю, что фотографии могут рассказать зрителям о неизбежном и самоочевидном событии смерти, которое ожидает всех нас. Для меня это не страшно, потому что красота присутствует и в рождении, и в смерти.

У меня есть сюжеты, снятые в помещении, но в основном я фотографирую на улице. По работе я сижу в офисе или дома, а потом беру камеру или телефон и иду снимать.

Фотографии могут рассказать зрителям о неизбежном и самоочевидном событии смерти.

Я фотографирую в Латвии, в нескольких любимых местах. Из-за коронавируса путешествовать проблематично, но будь я сейчас в другой стране, тоже исследовал бы местность.

Я люблю подолгу гулять по родной Риге, мне нравится открывать в ней интересные места. Иногда я исследую заброшенные советские здания, это питает меня.

В университете на лекциях по фотоискусству мы много размышляли о философском и художественном аспектах фотографии. Мы не раз говорили о снимках для прессы, которые имеют художественную ценность, и я понял, что для меня фото в СМИ выглядят практически одинаково — они лишены какой-либо «добавленной стоимости», за исключением самого факта, что момент был запечатлен. Потому после университета я сосредоточился на собственных творческих аудиовизуальных практиках.

В фотографии мне нравится документальность: происходящее может быть поймано мгновенно. Это возможно только в фотографии и видео. Мне нравится «ловить» мир, события, людей, предметы — несовершенными, неправильными, невосхищающими.

Мне нравится документальность: происходящее может быть поймано мгновенно.