Танцующие мальчики Афганистана

Традиции бача-бази в Афганистане более десяти столетий. Все это время привлекательных подростков лет одиннадцати, танцующих в женской одежде на частных праздниках, считают признаком статуса и достатка их хозяина — часто военного командира или зажиточного горожанина. После достижения бача-бази совершеннолетия владельцы обычно отпускают юношей, которые теперь официально могут вести «мужской» образ жизни, что, однако, на практике удается редко из-за предвзятого отношения традиционного религиозного общества. Практика незаконна, но существует до сих пор. Диски с записями танцев бача-бази пользуются спросом на афганском рынке.

Семья фотографа Барата Али Батура вынужденно покинула Афганистан во время гражданской войны. Впервые он вернулся сюда в 2001 году, когда талибы все еще удерживали Кандагар, несмотря на попытки военных США их оттеснить. Увидев, во что превратилась его родина после войны, Батур решил остаться дома и рассказывать миру о проблемах афганского общества.

Фотограф задокументировал жизнь мальчиков бача-бази после их совершеннолетия. Из-за смелого поступка, привлекающего внимание к сексуальному рабству, фотограф оказался в опасности в собственной стране и был вынужден вновь ее покинуть.

— «Бача-бази» в переводе с персидского означает «игра с мальчиками». Эта «игра» предполагает приглашение мальчиков на свадьбы или частные вечеринки исполнять танцы за деньги. У влиятельных людей и бывших полевых командиров есть собственные мальчики — обычно очень привлекательные, юные и в хорошей физической форме. В некоторых частях страны наличие красивого мальчика — символ статуса.

У влиятельных людей есть собственные мальчики — обычно очень привлекательные, юные и в хорошей физической форме.

Мальчики, которые сбегают из-под опеки хозяина, часто в конечном итоге занимаются тем же как «фрилансеры» — родные, друзья и общество, как правило, не принимают их обратно. У таких подростков нет шанса вернуться к нормальной жизни.

Раньше мне часто доводилось слышать об этой практике, но я никогда не был свидетелем танцевальных номеров бача-бази лично. Я видел ролики, которые крутили в местных ресторанах, и мне всегда было любопытно узнать об этих юношах больше, разобраться в том, кто они и почему занимаются такими вещами. Я осознавал риски, связанные с работой над этой опасной и деликатной темой, но полагаю, все равно мои представления были весьма наивными. Я не принимал абсолютно никаких мер предосторожности, надеясь, что со мной ничего плохого не случится.

В течение нескольких месяцев я собирал информацию о бача-бази, затем подал заявку на грант в Open Society Foundation и выиграл его. На работу над проектом мне дали шесть месяцев. Но вот подходил к концу четвертый месяц, а я все никак не мог найти ни мальчиков, ни их хозяев. Почти уже опустив руки и намереваясь выйти из программы, я вдруг узнал от кого-то об одном месте, где, как мне сказали, такие подростки собирались и куда за ними приходили клиенты.

Я начал регулярно заглядывать в то заведение и расспрашивать продавцов. «Как я пойму, что это они? Как они выглядят?» — пытался разобраться я. «Ты сам все быстро поймешь, — ответил один из торговцев. — Словами описать сложно».

И вот однажды вечером на оживленной площади в Кабуле я заметил полицейского, который страстно обнимал и трогал мальчика. Подойдя ближе, я смог лучше рассмотреть подростка — тот говорил и ходил как девочка. Выглядел он тоже специфически, с приподнятой линией бровей. Я сразу понял, что он — один из них. Мальчик пытался отвертеться от того полицейского. Я встрял в их перепалку, представился фотожурналистом и спросил у подростка, могу ли поговорить с ним наедине. Тот сначала ответил, что занят, но дал мне номер своего мобильного.

На оживленной площади в Кабуле я заметил полицейского, который страстно обнимал мальчика.

На следующий день я позвонил ему. После пары неудачных попыток мне наконец удалось организовать встречу. Мальчика звали Шукуром, я рассказал ему про проект, но понадобилось время, прежде чем я смог заслужить его доверие и начать съемку. Позже Шукур познакомил меня со своими друзьями Фрайдуном и Шахаряром.

Когда проект напечатали в Washington Post, я работал в посольстве США в Кабуле. Там опасались, что публикация повлияет на их отношения с правительством Афганистана, и, чтобы не казалось, что сотрудники посольства каким-то образом связаны со мной, меня уволили. Признаюсь, события стали разворачиваться очень стремительно. Дошло до того, что мне начали угрожать расправой, из-за чего я покинул страну.

Проект был снят в 2009 году, но, несмотря на то, столько времени прошло, я не могу сказать, что замечаю в Афганистане какие-то изменения. Ни правительство, ни международное сообщество не предприняли каких-либо шагов, чтобы что-то сделать с бача-бази. А сейчас, когда «Талибан» захватил страну, перспективы кажутся еще более мрачными.

Ни правительство, ни международное сообщество не предприняли каких-либо шагов, чтобы что-то сделать с бача-бази.

Что должно произойти, чтобы появилась надежда на лучшее будущее для таких мальчиков? Думаю, что подобные масштабные социальные проблемы можно решить лишь на уровне правительства, которое будет представлять весь афганский народ и иметь желание соблюдать права человека. И главное здесь — образование. Именно оно способно привлекать внимание к таким жутким явлениям и в перспективе снять это проклятие с нашего общества. А Шукура и его друзей с тех пор я не видел. Я потерял с ними связь.