10 любимых фотографий Марии Ионовой-Грибиной
Перебирая архивы в поисках любимых кадров, я заново пережила весь свой путь в фотографии.
Вот самые первые проекты, я люблю их, потому что именно тогда фотография стала для меня так важна и интересна. Вот чёрно-белые изображения — когда-то я утверждала, что ни за что не буду снимать в цвете, и эти снимки говорят, что я меняюсь как автор, а значит расту. Вот портреты разных лет — я вспоминаю взгляд, эмоции, настроение, и это всё тоже важно. А тут «домашние фотографии» — как можно их не любить? На них мои любимые и близкие люди. Вот, наконец, папка с основными проектами — это самое ценное, то, что определяет меня как личность и творческую единицу. Я люблю каждую фотографию, даже если считаю, что в одном и том же проекте есть более и менее удачные кадры.
Есть одно удивительное чувство, которое я иногда испытываю на съёмке. Бывает, снимаешь, ищешь ракурс, ловишь свет, стараешься ухватить кусочек бытия, как ты его видишь сейчас, и не думаешь о композиции, потому что ты уже почти проник внутрь реальности, а удовлетворение всё не наступает. Но иногда случается по-другому.
Ты ещё не видел кадра, но уже знаешь: вот оно. И неважно, репортажная это съёмка или постановочный портрет в студии, снимал ты стремительные события или медитировал над натюрмортом. Просто оно случилось, и всё, сердце возвращается на место, а я чувствую внутреннюю радость.
Для этой публикации я старалась выбрать именно такие фотографии.
Этот кадр из недавних съёмок для онлайн-издания «Такие дела».
Социальные темы — это именно то, что позволяет мне чувствовать нужность и важность моей работы. Публикация была посвящена семьям, которые усыновили детей с инвалидностью. Мальчика зовут Армен, и можно бесконечно рассказывать об этой красивой во всех смыслах семье и истории усыновления. Это была уже вторая съёмка — после первого раза я так и не почувствовала, что сделала всё, что могла.
Маша, мама Армена, и Армен на кухне, я хочу их сфотографировать вместе, прошу сесть у стены. Это тот случай, когда в документальную фотографию прокрадывается элемент постановки. Для меня это нормально, хотя сильно я не вмешиваюсь — не хочу. Какие-то кадры получаются в процессе общения, в каких-то я прошу взять Армена на колени, чтобы их лица были ближе. Пока настраиваю камеру, замечаю краем глаза Машины руки на плечах Армена. В этом жесте столько любви, опеки, заботы; понимаю, что надо снимать. Прошу Машу ещё немного так постоять, в какой-то момент Армен «именно так» смотрит прямо в объектив; что это — может, он просто подумал о чём-то своём, а может, почувствовал, как я стараюсь внутренне приблизиться к нему, понять его на уровне чувств. И вот оно случается, моё сердце ёкает и уходит в пятки. Кадр есть.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_01.jpg"}
Это первая фотография, сделанная для «Отцов» — проекта с элементами перформанса.
На ней Вик Лащёнов, Фёдор и Лука. В проекте «Отцы» я исследую самоидентификацию современного российского мужчины через родительство. Я приглашала на съёмку бездетных мужчин, но не сообщала им тему. Согласившегося добровольца я знакомила со своими детьми и просила представить, что теперь это его дети. Чем бы он мог с ними заняться? Помочь с уроками или поиграть? Вместе приготовить обед или починить самокат? Я исследовала сознательное и бессознательное поведение мужчины перед камерой: не откажется ли он от съёмки, будет ли чувствовать себя свободно или скованно, насколько язык его тела отразит его психологическое состояние.
Лащёнов сыграл определённую роль в проекте — идея родилась именно из наших с ним разговоров о фотографии и из его предложения снять его портрет для его же проекта «Пожалуйста, научите меня снимать современные портреты».
На этой съёмке сердце ёкало несколько раз, несмотря на изначально заданную линию постановки все вели себя как хотели, окончательно сердце свалилось к пяткам на моменте отбора.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_02.jpg"}
Это кадр-исключение. Я вообще о нём не знала, пока не увидела на компьютере после съёмочного дня.
Дело было в ауле рядом с высыхающим Аральским морем, куда я приехала в очередной раз снимать проект. Голубое небо, жёлтая земля, никакой растительности — пустыня. На улице ни души, в маленькой школе звенит звонок на перемену, я слышу топот, и дети разных возрастов выбегают наружу. Они тут же окружают меня, их так много, что невозможно снимать, все хотят сфотографироваться, строят рожицы, смеются. Наконец интерес к камере и ко мне немного утихает, и они начинают бегать вокруг, играть в резиночку, в мяч и в какую-то казахскую игру. Несколько девочек позируют на камеру, хоть я их и не просила, а я пользуюсь моментом. Вокруг визги, крики, суета, мальчишки дёргают девчонок за косички, шутят, я снимаю, снимаю, ловлю все моменты, какие только могу. Один из мальчиков влезает в кадр, я продолжаю снимать.
И вот честное слово, я не видела этого кадра. Видимо, это была доля секунды, и я до сих пор не могу вспомнить, чтобы мальчик показывал язык, я не знаю, почему он стоит именно в такой позе, вполоборота, что означало его выражение лица. Но — кадр есть, и в тот раз он случился без ёкания сердца.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_03.jpg"}
Фотография из дорогого мне проекта Natura Morta, посвящённого детским воспоминаниям.
Катаясь летом на велосипеде до моря, я находила этих животных на дороге — их сбивали машины. Мне хотелось каким-то образом оставить их для мира искусства, они были такие беззащитные, ещё день-два, и их съели бы черви. Я вспомнила, как в детстве мы с братом хоронили найденных кротов, птичек и жуков на опушке леса, украшая могилки лепестками и камешками. Зачем мы это делали? Наверное, детское любопытство, изучение и понимание смерти. В этом проекте я обыгрываю детские воспоминания, одновременно показывая тему смерти и жизни.
Каждая фотография серии мною любима одинаково, но эту белочку я, пожалуй, снимала дольше всех. Собирала цветы рядом с местом гибели, долго украшала её бездыханное тельце. Глаза открыты, она как живая, но жизнь уже ушла. Кадров в такой съёмке немного, но, делая очередной, замечаешь неточности в композиции или в расположении лепестков и добиваешься желаемого. Тут, надо сказать, сердце вообще замирает до окончания съёмки.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_04.jpg"}
Лена. Портрет из той же съёмки для «Таких дел» про семьи, усыновившие детей с инвалидностью.
И опять удивительная история и прекрасная семья. Их снимать и снимать, но время ограничено выходом статьи. В первый съёмочный день мы пошли гулять в сад Марфо-Мариинской обители, Лена с мамой часто приходят туда, Лене там нравится. У девочки синдром Дауна, снимать её непросто, трудно поймать момент, а уж о том, чтобы снять статичный портрет, и говорить не приходится. Мне хорошо с ними, спокойно и приятно.
Переодически мы пытаемся увлечь Лену для очередного кадра, потому что Лены в движении я наснимала уже много. На солнце жара, и мы придумываем игру под большим каштаном в тени. Ленины движения специфические, обусловленные диагнозом, она как загадочный персонаж из мультиков Миядзаки. В какой-то момент я наконец ловлю одно из движений и сразу чувствую себя погрузившейся в её мир — сердце опять в пятках.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_05.jpg"}
Портрет Варвары Гладкой, опытного фоторедактора, интересного и замечательного человека.
Портрет Вари я снимала для моего несостоявшегося проекта. Бывает так: начинаешь, а потом не складывается закончить. Но меня это не расстраивает, будет время и возможность — доделаю, а нет так нет. Главное, этот портрет один из моих любимых, для меня в нём вся Варя как есть, шикарная, естественная, красивая. А кроме того тут всё сложилось именно так, как я хотела: и поза, и цвет, и взгляд.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_06.jpg"}
Это портрет одной из героинь моего проекта «Красивка».
Красивка — это деревня, от которой почти ничего не осталось, кроме нескольких домов и «капсулы» — психоневрологического интерната на 180 человек. Оболочка у «капсулы» тонкая, едва уловимая. Сюда отправляют тех, кто не может жить самостоятельно в обществе, а ещё тех, кого это общество не хочет видеть рядом. Болезнь может случиться с каждым. Не всегда родные и близкие смогут помочь.
Таких капсул в России около 640. В каждой из них — от 50 до 500 душ. Они живут там постоянно, для них это дом навсегда. Мир за пределами интерната меняется, выбирают правительства, меняется мода, а тут — общая одежда, одни и те же законы. Главный среди них — послушание. Современный мир живёт в безумной гонке, и кажется, что психоневрологический интернат — последнее спокойное место на земле. По мнению общества и государства, интернат — рай для «не таких» людей, для жителей же интерната рай — это внешний мир. Красивка — диссонанс названия и места. Красивка — дом. Красивка — жизнь.
Это портретная история одной из «капсул». Важно не ещё раз провести черту между болезнью и здоровьем, а сказать, что этой черты нет. Две реальности настолько близко находятся друг к другу, что это хоть и иной мир, но мир тоже человеческий, немного странный, наивный и испуганный.
Мы гуляли по интернату с Тамарой (имя изменено) и искали место для портретной съёмки. Тамара взяла с собой своих любимых кукол. Капустное поле, её игрушки, доверие, сложившееся за дни общения — всё как надо, палец нажал на кнопку, сердце сказало: «Да».
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_07.jpg"}
Автопортрет из проекта «Почти как все девочки».
В проекте представлены автопортреты, сделанные телефоном и вебкамерой. Эти фотографии, рассчитанные исключительно на виртуальное существование, я печатала вручную, прикладывая фотобумагу к экрану компьютера. Всё как полагается: тёмная комната, красная лампа, химикаты. Тем самым они превратились в физический, хрупкий, уникальный объект, существующий в одном экземпляре.
Мой проект ставит вопрос о ценности — художественной, культурной, исторической, личной — тех эфемерных автопортретов, которые каждый из нас производит сотнями, которые окружают нас и наших реальных и виртуальных друзей сплошным виртуальным облаком.
Эту фотографию я сняла, проснувшись поздним утром после удавшейся вечеринки. Болела голова, хотелось пить. В тот момент мне было интересно зафиксировать своё состояние. Все мои автопортреты — это изучение, самоидентификация и исследование своего существования.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_08.jpg"}
Портрет моих сыновей из серии Summertime.
Лето для детей — это целая жизнь, свобода, приключения. Каждое лето как новый этап взросления. Я помню: когда была маленькая, годы отделялись друг от друга именно летом. С ним связаны все лучшие воспоминания.
По нынешним меркам детей я родила рано. Когда я начала всерьёз заниматься фотографией, у меня была масса возможностей снимать их, но как-то не получалось, не складывалось, не могла придумать, как и про что. В то лето я, видимо, наконец доросла. Мы много гуляли, я наблюдала за их играми, и желание снимать возникало естественно и непринуждённо. Люблю именно эту фотографию: летнее утро, туман, загадочность — и они такие серьёзные, в своем мире игры.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_09.jpg"}
Не могу не показать мою самую любимую фотографию.
Словами не описать, что она для меня значит, что я испытываю до сих пор, когда смотрю на неё. Это сочетание свободы, тайны, природы, жизни, мистики, печалей, радости, мечтаний. Всё это для меня есть в этой картинке.
{"img": "/wp-content/uploads/2015/08/ionova-gribina_10.jpg"}
Новое и лучшее
