Карен Кнорр: «Вы не представляете, как бывают близки английские ценности и советская жизнь»

Один из первых моих фотопроектов, я начала снимать его ещё в студенческие годы. Это рассказ о моей семье, моих лондонских друзьях и соседях. Тогда наша семья обосновалась в одном из самых фешенебельных районов британской столицы — Белгравии. Я хотела с некоторой долей иронии взглянуть на жителей центрального Лондона и, конечно, на себя. Свою иронию я выплеснула прежде всего в цитатах, которые выбирала из интервью с моими героями и добавляла к снимкам. Что-то вроде «Не вижу ничего плохого в привилегиях, которые сохраняются за тобой ровно столько, сколько ты можешь за них платить».

Первыми моими моделями стали мама и бабушка. Под их совместной фотографией красуется мамина цитата: «Я живу в ХIХ веке — точнее, в начале ХIХ века. Восхищаюсь одновременно двумя врагами: Наполеоном и Меттернихом». В этих словах было много печальной правды. Мама прекрасно понимала, что живёт в оторванном от реальности мире, и ничего не могла с этим поделать.

Самое для меня удивительное — мир «Белгравии» мало изменился с момента съёмки. Кто-то умер, кто-то переехал, но в целом уклад жизни, взгляды — всё это сохранилось. Возможно, все мы, жители центрального Лондона, стараемся скрыться от действительности и живём вне времени.

Съёмка напоминала весёлую игру, мы беспрестанно смеялись. Мама подбирала одежду для моделей, живо обсуждала, в какой части дома лучше снимать, критически просматривала первые снимки. Друзья и соседи радостно позировали, придумывали сюжеты, дублировали сцены. Надеюсь, я их не сильно замучила. Когда мои модели увидели фотографии, то нашли их довольно красивыми.

Проект снимался в закрытых мужских клубах Лондона. Главная проблема была в том, чтобы туда попасть. Я писала письма председателям, официальным представителям, секретарям, но наталкивалась на вежливые отказы. И вот однажды мы с друзьями зашли в небольшое кафе напротив нашего института, чтобы заказать сэндвич в перерыве между занятиями. Я громко сетовала на судьбу друзьям, говорила о недосягаемости мужских клубов для женщин, ну и так далее. Тут мои вздохи и охи услышал хозяин заведения, рассказал про своего приятеля лорда Фолкленда, завсегдатая сразу трёх закрытых заведений, и пообещал нас познакомить.

Лорд Фолкленд открыл мне двери в самые престижные клубы Лондона. Несмотря на свой титул, он оказался человеком демократичным, лишённым предрассудков и очень приветливым. Это был очень джентльменский поступок.

Мне разрешили работать в клубах при условии, что во время съёмки я стану невидимой. Чаще всего я снимала ранним утром, когда посетители уже разбрелись по домам, но иногда мне удавалось застать засидевшихся и уговорить их позировать.

Подписи под фотографиями по-прежнему оставались единственной возможностью разрядить обстановку и внести в проект ироничную нотку. Здесь я использовала высказывания членов парламента, выдернутые из контекста дискуссий того времени. Этот приём мне показался вполне уместным, ведь многие политические вопросы в Англии до сих пор решаются в стенах закрытых клубов.

Эта фэшн-съёмка для журнала Pop делалась в 2011 году. Мы с главным редактором решили стилизовать её под мои ранние проекты — «Белгравия» и «Джентльмены». Вначале хотели отобрать для фотосессии женщин неевропейского происхождения, потом остановились на самых богатых и влиятельных женщинах Лондона.

Как и в предыдущих проектах, за мной осталось право выбора цитат. С их помощью я немного поиронизировала над ситуацией. Так, женщина, не появлявшаяся на площадке без охранника, написала в анкете: «Я боюсь только моли. Она ест мой кашемир». Эту цитату я поставила под её снимком.

Фотосессия проходила в закрытом женском клубе «Хаус-Хоум», здание которого было построено ещё в XVIII веке. Это памятник архитектуры, где хранится частное собрание произведений искусства. Раньше здесь располагался ещё и арт-колледж. Коллекцию и колледж курировал Энтони Блант. Если вы помните, в годы холодной войны Блант признался в связях с советской разведкой.

Вы даже не представляете себе, как близки иногда бывают традиционные английские ценности и советская (ну или российская) жизнь.