Роджер Баллен: «Фотография была моим хобби. Лет до пятидесяти»

Вокалистка Die Antwoord Йоланди Фиссер после совместной работы с фотографом Роджером Балленом над клипом I Fink U Freeky назвала Баллена «самым странным» из всех, кого встречала в жизни. Казалось бы, когда вас называет странным Йоланди Фиссер, это значит, что ваш уровень странности действительно высок. Однако в общении Роджер Баллен не пытается выглядеть уж слишком незаурядной личностью: никаких разговоров про озарение или контакты с тонкими мирами — в фотографии, говорит он, дисциплина важнее Музы. Прошлое? Ничего так. Чего хочется? Гулять вдоль океана.

О том, каково это — бросить успешный промысел золотоискателя ради фотоискусства, о созданной им новой эстетике и о ночных кошмарах Роджер Баллен рассказал в интервью Bird In Flight.

Первую фотографию я сделал, когда мне было пять с половиной лет. У меня была камера Kodak Brownie, и я снял своего пса. А вот продал я свою первую фотографию, когда мне было уже за тридцать, в 1982 году на выставке в Южной Африке. На том снимке были люди, которых я фотографировал в Марокко. В ЮАР не было культуры продажи фотографий, не было рынка. Я отдал снимок за какие-то небольшие деньги.
Я доктор геологических наук. И я работал геологом тридцать лет. Моя работа заключалась в поиске минералов: золота и платины. Я много путешествовал по Африке. Если бы у меня не было этой профессии, я бы никогда не смог снять того, что снял.

Я всегда снимал, но не был фотографом, и у меня не было ощущения, что когда-то фотография станет моей настоящей профессией. Я радовался, что кто-то покупает мои снимки, это было приятно, но я не относился к этому всерьёз. Фотография была моим хобби лет до пятидесяти.
Я живу в Йоханнесбурге и обычно прихожу в офис в 7:30 утра. Я занимаюсь фотопечатью, ещё всякой административной работой, отвечаю на письма, работаю над проектами, редактирую фотографии. Около 12:30 я выхожу из офиса и иду снимать. После пяти возвращаюсь к административной работе в офисе. В семь или в половину восьмого я иду домой, ужинаю и немного отдыхаю: читаю газету или смотрю телевизор. Ложусь около 22:30.
Я люблю ходить пешком. Ещё люблю дайвинг. Мне уже 65, а не 25, но мне всё ещё в кайф быть на природе. Если бы мне предложили отпуск, я бы не поехал в большой город — предпочёл бы поездку на Индийский океан, чтобы заниматься дайвингом, плавать и гулять. Это то, что мне действительно нравится.

Моя фотография рождает множество споров. Поначалу я терялся и расстраивался, когда меня сильно критиковали. Первое, что породило огромное количество дискуссий — это моя книга Platteland. Она стала популярна во всём мире и сделала меня известным фотографом. К этой книге было проявлено столько интереса, что я вдруг серьёзнее задумался о фотографии.
В середине девяностых я всё время шутил, что у меня есть только один друг — мой пёс Лерой.

Последние 20 лет я работаю с фотографиями по четыре-пять дней в неделю. Это и дало мне уверенность в себе. Я уже не воспринимаю критику. Если честно, я не вижу причин критиковать меня за что-то.
Я создал новую реальность и новую эстетику фотографии, которая действует на психику. Мои работы оказывают влияние на людей. Однажды увидев мои снимки, они их уже не забудут. Мне кажется, мои фотографии хороши и своей техникой, и внутренними метафорами. Мои работы сильные, они остаются с людьми. Критикуя меня, люди часто приводят скучные аргументы. Это случается от нехватки знаний.
Причина, по которой люди используют слова «уродливый», «сумасшедший», «странный» и всё такое, когда описывают мои работы, простая: они не понимают их, они у них в голове не укладываются.
Мне кажется, если люди эмоционально реагируют на фото, им стоит попробовать понять, почему это произвело на них такое впечатление. Вообще, в этом задача художника — сделать так, чтобы работа вызывала у зрителей эмоции, повлияла на них. Если это получается — значит работа удачная.

Множество людей — в России, в Америке, живут в мире репрессий. Психологических репрессий, забудьте сейчас о политике. Так вот, хорошее творчество помогает людям справиться с этим.
Ты никогда не сможешь найти себя. Это бесконечный процесс самоидентификации: кто ты, откуда ты пришёл, куда идёшь. Ты только можешь сложить кусочки паззла вместе, и хорошо, если это натолкнёт тебя на какие-то мысли. Но целиком это паззл никогда не сложить — удача, если хоть несколько кусочков подойдут друг другу.

Могу сказать, что у меня экзистенциальная натура. Наверное, так я могу себя описать. Я не знаю, грустный я или весёлый. Это какие-то бессмысленные слова. Я трачу много сил, чтобы понять себя. Я пытаюсь самоопределиться через фотографию больше, чем другими путями. И я счастлив, что нашёл способ это делать. Это, конечно, не даёт мне шанса добраться до самой сути, но даёт возможность пройти немного дальше.

Фотография заставляет меня продолжать учиться. Не получается в один день — получится в другой. Иногда случается простуда, или голова вдруг заболит, или зуб. Нужно просто продолжать работать. Ты должен принимать всё как есть: и хорошее, и плохое, и стараться идти к прогрессу. В английском языке есть такая поговорка: ты не можешь выигрывать в лотерею каждый день. Главные вещи, которым я учу студентов — это дисциплина, собранность, страсть и постоянные упражнения.
Когда студенты просят у меня совета, я всегда говорю: «Найдите себе другую профессию, кроме фотографии, которая вам будет нравиться».

В моей серии Outland много героев, и большинство из них стали моими друзьями. Я работал с ними много лет, и если бы у нас не было хороших отношений, я бы не смог сделать эти фотографии. Это просто невозможно. Я работал в тяжёлых условиях. Это нестабильная обстановка, бездомные люди, у них нет денег. Если бы я не приятельствовал с ними, если бы мне они не нравились, то этой серии бы никогда не случилось.
Мне необязательно искать вдохновение. Я работаю с дисциплиной и страстью. Вдохновение длится короткий миг. А фотография — это тяжёлая работа, которая забирает твою энергию и время. Меня скорее вдохновляет то, когда получается сделать хорошую работу из ничего. Это меня заводит. Нет смысла вдохновляться кем-то — ты можешь сделать всё сам.

Одна из причин, почему у меня получилось создать особенную эстетику — это то, что я живу в Южной Африке. Это не мейнстрим — это изоляция. И я выдумал эту эстетику сам. Я работал последовательно и использовал собственные работы как модель для создания новых.
Хорошо иметь врагов — всегда можно винить кого-то в собственных проблемах.

Каким было моё детство? Ничего так. Я жил возле Нью-Йорка. До пяти лет ты совсем ребёнок. Это период, когда человек впервые открывает для себя многие вещи. Можно, например, впервые пойти с друзьями куда-нибудь без родителей. В это время у детей ещё работает воображение. Моя первая книга, Boyhood, как раз о моём детстве. Я путешествовал по миру пять лет, когда делал эту книгу. Это было в семидесятых, мне было около двадцати. Я её переиздам, она романтичная и красивая.

Когда я был ребёнком, я мечтал, что буду путешествовать по миру, поеду в странные далёкие места, буду искать сокровища и всё исследовать. И я могу сказать, что мне не о чем сожалеть сейчас. Мне повезло, всё получилось именно так.
Жизнь — непростая штука. Но мне по-прежнему нравится то, что я делаю. Чего же мне ещё надо? Я хочу продолжать в том же духе, оставаться здоровым. И чтобы мои близкие были здоровыми. Больше ничего.

Мои видео, инсталляции, новые фотографии — это всё трансформации старых работ. Я думаю, что сделал уникальный вклад в фотографию. Мои снимки — это не просто рассказ о Южной Африке или путешествиях туда-сюда. Это создание новой эстетики. Это моё видение мира. Это не отсылка к конкретной культуре, не политическое высказывание. Это картинки, которые пытаются прийти к согласию с внутренними ландшафтами человеческого разума.

Мне снятся разные сны. И цветные, и чёрно-белые. Трудно запомнить, их же тысячи. Но, наверное, цветных всё-таки больше.
Все видят кошмары по ночам. Люди думают, что это просто страшный сон, но это может быть и откровением. Даже собаки видят кошмары. Вы же обращали внимание, что они во сне иногда дрыгают лапами, будто бегут от кого-то?