Режиссер Майк Ли — о том, чем плох метод Станиславского и что не так с Голливудом

На Одесский международный кинофестиваль приехал Майк Ли — двукратный лауреат Канн, обладатель венецианского «Золотого льва», один из определяющих голосов британского кино и театра с девяностых до сегодняшнего дня. В Одессу режиссер привез свой последний фильм «Питерлоу», рассказывающий о расправе над мирной демонстрацией рабочих в Манчестере в 1819 году.

Майк Ли знаменит своим методом работы над картинами: он снимает без сценария, а сюжеты фильмов находит во время репетиций — когда актеры изображают своих персонажей. Метод режиссера требует от актеров полного погружения в образ. Например, готовясь к роли в фильме «Обнаженные», Дэвид Тьюлис посещал морги и читал Коран, а Тимоти Сполл для роли художника Уильяма Тернера четыре года учился живописи.

Режиссер рассказал Bird in Flight, чем плох метод Станиславского, что не так с Голливудом и как работать с актерами, чтобы они не сходили с ума после съемок.

Одесса — кинематографический город?

У нас часто спрашивают, вдохновлялись ли мы «Броненосцем „Потемкиным“», «Раном» Куросавы и другими фильмами, когда снимали «Питерлоу». Конечно, мы не думали о работе Эйзенштейна во время съемок, но эта картина зашита у меня и моего оператора в ДНК. Она часть нашего ощущения фильмов. Когда «Питерлоу» пригласили в Одессу, где Эйзенштейн снял знаменитую сцену на ступеньках, это было очень важно для нас.

Кстати, я был на показе на Потемкинской лестнице. Кино, которое там крутили, было просто невероятным.

Ваши фильмы о маргиналах; они критичны к обществу и власти. Такое кино редко доходит до широкой аудитории.

Донести кино до зрителя — одна из самых сложных задач сегодня. Во время Первой мировой войны Голливуд разослал фильмы Чаплина во все уголки планеты и начал доминировать в мировом кинематографе.

Влияние Голливуда на структуру фильмов и инфраструктуру кинематографа — империализм в его худшем проявлении. И ситуация с годами становится только хуже. Большинство фильмов, отражающих жизнь, должны бороться за то, чтобы выйти на экран. Это непрекращающаяся битва против Голливуда и его блокбастеров. Она требует сил, но главное — не сдаваться.

На показе «Питерлоу» вы обещали замолвить словечко об Украине перед королевой Елизаветой.

Я пошутил, конечно. Кто-то из зала спросил, что я думаю о британской монархии. Я ответил, что как республиканец вообще не понимаю, почему она у нас существует. Потом уже я спросил того зрителя, хотел бы он, чтобы в Украине была монархия. Он ответил, что короля не хотел бы, но был бы не против, чтобы королева Елизавета ІІ приехала в Украину. Я сказал, что на следующей неделе за завтраком передам ей его пожелание.

Влияние Голливуда на структуру фильмов и инфраструктуру кинематографа — империализм в его худшем проявлении.

Я был в Букингемском дворце: людей из кино и театра время от времени туда приглашают, это не что-то исключительное, а простая показуха. Я говорил с королевой, но это ничего не значит, потому что ей на самом деле наплевать на все это.

После того как мы взяли за «Веру Дрейк» «Золотого льва» в Венеции, нас пригласили на рождественскую вечеринку к королеве. Меня представили, сказали: это Майк Ли. Она спрашивает: «Чем вы занимаетесь?» Я говорю, снял вот фильм о женщине, которая делала подпольные аборты, получил «Золотого льва». А она так вежливо отвечает: «Очень интересно. А я вот смотрела „Дамы в лиловом“» (смеется). В общем, это все херня, ничего не значащая совершенно.

Ну или вот. Принц Чарльз — президент Британского тернеровского общества (речь идет об английской премии Тернера, которую вручают деятелям искусства. — Прим. ред.). Я подумал, что было бы здорово, если бы он посмотрел «Мистера Тернера». Я позвонил в его представительство, где мне сказали, что он не против посмотреть картину. Мы отправили пленку, а в ответ — тишина. Спустя какое-то время я сам им позвонил и спросил: Его Королевскому Высочеству понравилось кино? А женщина на другом конце отвечает: «Он смотрит много фильмов, но вы же не ждете, что он все их будет комментировать?» То есть он смотрел фильм, просто он ему не понравился.

Правда, что Энди Серкис для роли в «Кутерьме» научился играть на скрипке, но сцена, в которой он это делал, не попала в финальную версию фильма?

Правда. То есть он не учился играть на скрипке для какой-то конкретной сцены, он научился играть на инструменте, пока работал над образом. Исторический прототип персонажа, которого он играл, умел играть на скрипке, так что и Серкису пришлось научиться (смеется). Это помогло ему попасть в фильм, но в самой картине не нашлось подходящего контекста для сцены игры на скрипке.

Как и все актеры, которые снимаются у меня, Серкис провел исследование, работая над ролью. В итоге он удивительно сыграл!

А что самое сложное приходилось делать актерам ради роли в вашем кино?

Не знаю. Весь секрет в том, что я работаю с очень хорошими, умными и серьезными актерами. Они не просто играют самих себя, а действительно создают персонажей. Так что им приходилось делать самые разные вещи.

Есть актеры, которым нравится тяжелая работа, и есть те, которым она не по душе. Я работаю только с первыми.

Говорят, у Вивьен Ли после роли в «Трамвае „Желание“» спустя годы случались приступы — она вела себя как ее героиня. Опасно так глубоко вживаться в роль?

То, о чем вы говорите, имеет отношение к системе Станиславского. Прекрасная иллюстрация тупости этой системы: актриса становится персонажем, и годы спустя у нее случаются нервные срывы. Идиотизм!

Есть актеры, которым нравится тяжелая работа, и есть те, которым она не по душе. Я работаю только с первыми.

У меня на съемочной площадке строгая дисциплина. Актеры знают: во время репетиций и съемок нужно вживаться в образ полностью. Но когда съемка завершена, я командую: «Выйдите из образа». В этом отношении я тоже очень требовательный, потому что актеры должны уметь дистанцироваться от своих героев.

Когда я обсуждаю с ними роль, они не говорят о своих персонажах в первом лице, только в третьем. Это правило, за соблюдением которого я строго слежу. Потому что в таких фильмах, как «Обнаженные», важно, чтобы актеры умели выйти из игровой ситуации.

На съемочной площадке мои актеры знают только то, что знают их персонажи. Во время репетиции сцены вечеринки в фильме «Вера Дрейк» у нас была импровизация, которая длилась одиннадцать часов. Актеры не знали, что по сюжету должна приехать полиция и что главная героиня помогает делать подпольные аборты. Импровизация была для них очень травматичной. После репетиции им понадобилось полтора часа, чтобы выйти из образа, — все это время они молча пили чай. Хорошие актеры умеют переключаться, не идя ни на какие компромиссы.

Фильм «Обнаженные» 1993 года критиковали за то, как в нем было показано насилие в отношениях. Как оставаться верным жизни и в то же время не романтизировать насилие и насильников?

Я не задумываюсь об этом. Даже если бы я по какой-то извращенной причине решил снять фильм, который романтизирует насилие, я бы просто не смог этого сделать. Да и в «Обнаженных» никакой романтизации нет.

Кстати, сейчас британский кинофонд проводит цифровую реставрацию «Обнаженных» — в следующем году фильм снова выпустят в прокат. Интересно, как зрители во всем мире отреагируют на картину. Я не думаю, что она хоть каплю состарилась.

Сценарии ваших фильмов рождаются во время репетиций. Вы не думали попробовать работать иначе?

Нет. У меня свой способ работы с материалом, своя теория создания текстов. Я не хочу выдумывать фильм, а потом еще навязывать его другим. Главное в кинематографе — творческий дух, пространство, место, сотрудничество с другими людьми. Работать по-другому мне просто неинтересно.

В одном из интервью Питер Гринуэй сказал, что вы «скучный чувак», который «застрял в политически ориентированном кино 1950-х годов старого лейбористского социалистического пошиба». Что бы вы могли ему ответить?

Это настолько тупо, что мне нечего даже сказать. Как там, «застрял в политически ориентированном кино 50-х»? Какое это вообще имеет отношение к моим фильмам? Он точно говорил обо мне, а не о Кене Лоуче (британский режиссер, двукратный обладатель «Золотой пальмовой ветви» за фильмы «Ветер, который качает вереск» и «Я, Дэниел Блейк». — Прим. ред.)?

Точно о вас.

Даже если допустить, что он не выпендривался, я не знаю, какое отношение его оценка имеет к моим фильмам. Но он ведь художник в вакууме, эстет, живет в своем мире. Непонятно, откуда у него эти осуждающие взгляды. В общем, не стоит это даже обсуждать.

Как вы относитесь к фильмам Гринуэя?

Он снял несколько хороших картин, но в целом его фильмы — искусство ради искусства. А мне интересно искусство ради жизни.

Вы как-то сказали, что ваши фильмы делятся на те, которые вы сняли до того, как стали отцом, и те, которые сняли после. Что вы имели в виду?

Это очень личное. Как-то я оглянулся вокруг и понял, что мой интерес к семье и миру вообще немного сместился после того, как у меня появились дети. Но это скорее касается моего отношения к кино, чем того, как я его снимаю.

Фото: Максим Финогеев, специально для Bird in Flight