Больше чем голый бетон:
Как узнать бруталистское здание

Брутализм — один из самых неоднозначных стилей модернистской архитектуры XX века: для кого-то он поэзия в бетоне, а для кого-то — символ бедности и неблагополучия. Кто-то видит в этих зданиях свободу и смелость, а кто-то — угрюмость и мрачность. У одних они ассоциируются с неприкрытым индивидуализмом, у других — с тоталитарным режимом и неугодной властью.

В Британии, которая считается родиной брутализма, сейчас ведется борьба с бруталистским наследием. Так, бывший премьер-министр Дэвид Кэмерон планировал снести целые районы, где «бетонные плиты были наброшены на высокие, зверски возвышающиеся башни и темные переулки, которые стали подарком для преступников и торговцев наркотиками». Только за последние десятилетия здесь были полностью уничтожены такие знаковые объекты, как торговый центр Tricorn в Портсмуте (2004), многоуровневый гараж Trinity Gateshead (2010) и даже целый жилой комплекс Heygate Estate в Южном Лондоне (2014).

Но, несмотря на нападки со стороны властей и обывателей, брутализм набирает новую популярность среди практикующих и исследующих архитекторов. Например, мировая архитектурная общественность долго сдерживала снос жилого квартала Robin Hood Gardens в Лондоне (построенного по проекту Элисон и Питера Смитсон), сейчас частично разрушенного.

Можно выделить несколько черт брутализма, по которым вы опознаете здание этого стиля.

Термин «брутализм» происходит от французского «béton brut» — «необработанный бетон», в свое время примененный Ле Корбюзье для описания нового типа отделки зданий. Смысл определения подразумевал не только отсутствие дополнительной лицевой отделки, но и сохранение отпечатков опалубки (временных вспомогательных конструкций), создающих особую фактуру. Этот прием был агрессивным ответом рафинированному модернизму предыдущих периодов и провозглашал начало нового времени не только в архитектуре, но и в других сферах жизни.

Архитектор Фридрих Таммс во многом предвосхитил появление брутализма, когда стал использовать армированный бетон. Эта технология позволила создавать объемные формы различных конфигураций и сделала возможной богатую пластику зданий — еще один аргумент брутализма в противостоянии с прямолинейным модернизмом предыдущих лет.

Брутализм во многом был реакцией на чувство незащищенности и опустошения после Второй мировой войны. Стремление воплотить надежность и неприступность нашло отражение в общей тяжеловесности зданий и массивности их отдельных элементов.

Брутализм стал популярным стилем для административных зданий. Их архитектуру во многом диктовали требования планировки — так появлялись комбинации повторяющихся элементов с отдельными укрупненными индивидуальными формами.

Советский брутализм не всегда дословно следовал принципам и идеям мирового. Одна из главных особенностей брутализма в Союзе — частое использование в отделке не бетона или бетонной смеси в чистом виде, а других отделочных материалов, в основном каменных плит. При этом по форме и объемам такие здания во многом могут быть причислены к бруталистским.

В Украине чаще можно встретить «смешанный» брутализм; однако есть несколько проектов, которые полностью отвечают мировым требованиям и концепциям стиля. Например, в Киеве это монолитные «дома-ромашки» (они же «дома-кукурузы»), построенные по проекту архитекторов Михаила Будиловского, Вадима Ладного и конструктора Владимира Дризо.

Принципы брутализма иллюстрирует и туннель главного входа в Национальный музей истории Украины во Второй мировой войне в форме блиндажа с разорванным перекрытием, выполненный из мощных бетонных блоков с отпечатками текстуры деревянной опалубки.

Гостиница «Салют» в Киеве, которой чиновники «обрезали» верхушку, производит, по воспоминаниям автора Милецкого, «странное впечатление начатой, но недостроенной башни готического собора. Получилось что-то вроде гранаты. Гипертрофированный масштаб подиума, должного держать ракету, в итоге вымощен для оголовка». Попытки исправить ситуацию — эллипсовидный план, сдвинутый козырек верхнего этажа, увеличенные экраны перегородок между лоджиями номеров, которые стали консольно выступать за линию ограждений, — во многом добавили бруталистской тяжеловесности зданию, вызванной изменением ее изначальных пропорций.

Киевскими примерами брутализма могут служить кампусы КПИ (центральная площадь Знаний, общественно-учебный центр, корпусы 20 и 28) и университета имени Т. Г. Шевченко (корпусы радиофизического, механико-математического, кибернетического и физического факультетов). Последние, по мнению автора Будиловского, являются комбинацией брутализма и постмодернизма: например, стены физического факультета частично выложены кирпичом и оштукатурены бетонным раствором, но используются и полноценные бетонные элементы — солнцезащита и нависающая консоль лекционного зала.

Такие же сочетания отделочных материалов применены в здании Автодора на улице Антоновича и ныне заброшенном здании Укрдорсвязи на Теремках. Архитектура этих зданий «цитирует» икону брутализма — башни Тrelick по проекту Эрно Голдфингера.