Модернизм не пройдет: Откуда у людей тяга к лепнине

Безусловно, модернизм не входит в число простых для понимания жанров. Многие не находят для него иных слов, кроме «уродство» и «кошмар», — на постсоветском пространстве такая архитектура вызывает острое неприятие. Причина во многом кроется в самом постсоветском пространстве.

Если утрировать, то в истории советской архитектуры мы видим два суперстиля: сталинскую неоклассику и функционализм, вместивший в себя как довоенный авангард, так и послевоенный модернизм. Если утрировать до предела, получится традиционное для искусства противостояние традиционного/понятного и странного/пугающего. Нетрудно догадаться, какое направление куда попадает.

В первом лагере — архитектура старого времени: богато декорированные фасады зданий, соразмерный человеку масштаб, плотный фронт застройки улиц — та физически зафиксированная в камне часть истории, которую обывателю без особых познаний комфортно наблюдать. Окружающая архитектура для обыкновенного человека — фон жизнедеятельности, аналог постоянно играющего радио. Традиционная архитектура собрана из одного набора элементов и приемов (как и популярные песни — куплет плюс припев), знакомых каждому благодаря их трансляции по всем каналам — от семьи до СМИ. Это та самая зона визуального комфорта, из которой человеку не хочется выходить. Да и, на первый взгляд, незачем.

Представьте себе ситуацию: человек идет по улице в историческом центре города, визуальный код архитектуры преобразуется в приятную и знакомую мелодию, ничто не предвещает беды. И вдруг в эфир вторгается нечто странное, что заставляет обратить на себя внимание, — пронзительный шум, откровенно неоднозначное здание. Фон превращается в проблему. Если у человека достаточно знаний, ему удастся расшифровать послание и прийти к спокойствию. Если же нет, единственное, что ему остается, — испытать древний страх перед неизвестным.

Когда в область зрения попадает, к примеру, модернистская архитектура, миссия которой заключается в определенном психологическом воздействии на зрителя, наступает трагедия. Не имея возможности разобраться в непонятном предмете, неподготовленный человек теряется, у него появляется естественное желание избавиться от возникшей проблемы, то есть попросту убежать. Аналогичным образом люди могут реагировать и на современную архитектуру.

Из-за того, что большая часть нашей среды обитания — это наследие советского индустриального домостроения, мы получаем очень печальную картину, когда населению приходится жить в среде, являющейся враждебной по отношению к их психике. Причиной этому служит механистичность и монотонность типовой застройки, усугубившаяся не самым лучшим качеством строительства и последующим отсутствием ухода. Кроме того, благая идея предоставить людям доступное жилье лишила новые районы идентичности, превратив их в бесконечный серый паттерн, растянувшийся по территории всего постсоветского пространства. Отсюда и возникает ощущение подавленности и гипертрофированная тяга к мелодиям классической архитектуры с ее фасадной пластикой и простотой художественного образа.

Чтобы понять архитектуру, стоящую за пределами зоны комфорта, не стоит выносить вердикты, основываясь на субъективном «красиво — некрасиво», нужно попытаться копнуть глубже. Та самая красота может быть скрыта за пеленой незнания.

В знаниях (а точнее, в их отсутствии) лежит корень конфликта человека с архитектурной средой. Воспитание художественного вкуса как составляющей жизни в наше время считается чем-то факультативным и необязательным. Советская система в каком-то смысле усугубила эту проблему, на несколько поколений изолировав обычных граждан от калейдоскопа визуальной информации, столь необходимой для полноценного саморазвития. Происходящее в сфере искусства, в том числе и в архитектуре, было скрыто от глаз постороннего наблюдателя, в результате людям вне этой сферы приходилось формировать свой вкус на основе обрывочных образов, просачивающихся сквозь границы профессий. Человек создавал критерии того, что ему считать красивым, а что нет, в вакууме — в дальнейшем это вылилось в китч 90-х.

Сейчас, в век интернета, ситуацию можно исправить, но для этого необходимо взаимодействие между профессиональным архитектурным сообществом и потребителями его деятельности — обычными людьми. Нужен цивилизованный диалог и просветительская деятельность в понятном для зрителя формате — вплоть до развлекательного контента. Образованность должна войти в моду.

Знания — не просто бесполезный багаж фактов; это ключ, способный открыть дверь в мир смыслов, скрытых в обыденном и привычном — окружающей нас архитектуре. Даже стандартный спальный район может содержать в себе интересную информацию, способную заставить человека заново взглянуть на среду своего обитания.

Тот же «ужасающий» модернизм является отражением своей эпохи. Он иллюстрирует принципы, которые были взяты архитекторами не с потолка, а исходя из запросов времени, в данном случае — экономики. К счастью, в наши дни мы наблюдаем переосмысление всего пласта архитектуры, оставленного послевоенным временем; все большему количеству зрителей удается увидеть в нем культурную ценность.