Пластмассовый дом: неожиданный поворот хрущевской архитектуры

Сегодня об этом доме, когда-то стоявшем на улице Торжковской в Санкт-Петербурге, напоминают лишь фотографии (и на них он смотрится удивительно стильно даже по нынешним меркам). Авторами экспериментального проекта стали архитектор А. П. Щербенок и инженер Л. Г. Левинский. Строго говоря, дом был пластмассовым не целиком: нижний технический этаж, где размещались коммуникации, представлял собой железобетонный каркас, заполненный стеклоблоками. А вот стены жилого этажа, на 2,2 метра приподнятого над землей, монтировались из прочных стеклопластовых панелей. Между внешней и внутренней панелями в качестве утеплителя проложили слой пенополистирола: теплозащитные свойства этой тонкой на вид конструкции оказались сопоставимы с классической кладкой в два кирпича толщиной.

Планировка домика была скромной, но предельно функциональной — этакая расширенная и улучшенная хрущевка. На 48 метрах жилой площади размещались комната, кухня (6,5 квадратного метра), совмещенный санузел (2,5 квадратного метра), кладовка и небольшая терраса. 25-метровая комната была Г-образной формы и имела четкое зонирование: спальное место (6 метров), рабочее место (5,4 метра) и просторная зона отдыха. Почти вся «начинка» тоже была из пластмассы: окна — из оргстекла, трубы — из винипласта, обои — из полихлорвиниловой пленки. Одна стена была полностью стеклянной. Такое решение давало много света, но превращало все происходящее внутри в реалити-шоу для жителей соседних домов.

Впрочем, это не имело значения, потому что жилым особнячок так никогда и не стал. Эту цель и не преследовали: дом был экспериментальным объектом, призванным проверить эксплуатационные показатели пластмассовых стройматериалов (которые в перспективе могли в разы снизить затраты на строительство жилья). В течение следующих трех лет инженеры использовали дом как своего рода полевую лабораторию, наблюдая за состоянием стен, окон и коммуникаций. После чего было решено, что новые материалы прошли проверку и их смело можно ставить на поток.

Вскоре в Москве построили уже целую пластмассовую пятиэтажку (с пластмассовой же встроенной мебелью). Несущие стены в этом доме были расположены по границам квартир, благодаря чему жильцы могли самостоятельно менять планировку, просто переставляя перегородки-шкафы с места на место. «На 33 квадратных метрах можно получить пять различных наборов комнат», — восторженно писали газеты.

Но радость была недолгой: не успели пятиэтажку торжественно сдать в эксплуатацию, как она начала разваливаться. Счастливые новоселы вынуждены были бороться то с протекающей крышей, то с прорванным отоплением, а о звукоизоляции в квартирах не было и речи. В конце концов жильцов оказалось дешевле расселить, чем ремонтировать дом каждый год. После он стоял пустым, пока его не снесли в начале 90-х.

Что до ленинградского домика, то после того как в 1964 году из него выехала лаборатория, о нем просто забыли. Несмотря на то что проект оказался жизнеспособным и к тому же беспрецедентно дешевым (строительство одного особняка обходилось всего в 850 рублей), его так и не запустили в серийное производство. Возможно, не последнюю роль сыграли идеологические мотивы: оттепель закончилась, и новому руководству страны идея частного жилищного строительства показалась слишком буржуазной.

Зато у дома на Торжковской было несколько «побратимов» в разных странах. Первый из них был спроектирован в 1953 году инженерами Массачусетского технологического института. Здание состояло из отдельных крупных блоков, так что его при необходимости можно было достраивать, собирая как конструктор. Проект планировали запустить в серийное производство, но в результате был построен только один такой дом — в Диснейленде, где он символизировал жилище будущего.

В 1963 году дом из пластмассы появился в Германии. В отличие от своих ленинградского и американского предшественников он был жилым: архитектор Дитер Шмид построил его для себя и своей семьи и прожил в нем одиннадцать лет.

В 1968 году во Франции производство пластиковых домов даже поставили на поток. Каждое здание состояло из шести отдельных раковин, соединенных вокруг центрального ядра подобно долькам апельсина.

Но самым известным стал проект Futuro финского архитектора Матти Сууронена: эти дома — «летающие тарелки» просто разлетелись по всему миру, от Америки до Австралии.