Человек, обманувший смерть — много раз

Статья публикуется в сокращении. Оригинал читайте на сайте GQ.

…Конец октября 2003 года. Марк сидит за столом в своей квартире в Западном Голливуде и подделывает собственное свидетельство о смерти. Метамфетамин, который он употребил накануне, придает уверенности: «Ты гений, им тебя ни за что не поймать!»

За основу для подделки Марк, как обычно, взял свидетельство о смерти своего брата Люка, умершего больше десяти лет назад. Он меняет в фотошопе имена, даты, другие данные. (Какая замечательная вещь фотошоп! Когда он подделывал свидетельство о смерти в первый раз, ему приходилось пользоваться ножницами и клеем.) Импортирует в файл подпись чиновника Министерства здравоохранения. Последний штрих — тисненая печать, купленная в канцелярском магазине.

Глубокой ночью он закончил работу над свидетельством и написал сопроводительное письмо в лос-анджелесское отделение пробации. Подписал его именем Люка.

«С горечью вынужден сообщить, — писал „Люк“, — о смерти своего брата, Марка Олмстеда, от сопутствующего СПИДу заболевания. Члены семьи Марка были потрясены, когда обнаружили среди его вещей свидетельство о его недавнем аресте. Марк не посвящал семью в свои проблемы с законом. Прилагаю к письму опубликованный в New York Times некролог и заверенное свидетельство о смерти».

Через несколько дней «Люк» получил ответ: округ Лос-Анджелес немедленно снимает все обвинения с его покойного брата Марка.

…Более чем через десять лет после того, как округ Лос-Анджелес официально признал его мертвым, Марк Олмстед связался со мной в твиттере. Он рассказал, что в тридцатилетнем возрасте ему диагностировали СПИД и он никогда не рассчитывал дожить до сорока. Но вместо того чтобы умереть, он поддался своего рода временному безумию, которое длилось много лет.

Чтобы финансировать жизнь, которая, как он считал, может закончиться в любой момент, он изобретал все более творческие и безрассудные виды мошенничества. Он несколько раз инсценировал собственную смерть. Он также инсценировал смерть своего брата, несмотря на то, что к тому времени брат уже давно умер. Его махинации приносили огромные деньги, но сейчас у него осталась только его странная история — история про двух человек, которые, не будь они братьями, вряд ли стали бы друзьями.

Он также инсценировал смерть своего брата, несмотря на то, что к тому времени брат уже давно умер.

…Люк, брат Марка, был старше на два года. Он был идеальным ребенком: трудолюбивый, спортивный, лучший скаут своего отряда. В старшей школе он был звездой команды по плаванью, встречался с хорошей девушкой. Когда их сестру Сандру избил бойфренд, она обратилась за защитой именно к Люку, а не к их вечно пьяному отцу. По ее словам, Люк всегда был для них скорее отцом, чем братом.

Марк боготворил старшего брата, но они были совсем разными. Люк завоевывал любовь окружающих своими добродетелями, Марк — своим остроумием; Люк встречал неприятности с поднятой головой, Марк стремился сбежать от них. Кажется, единственное, что между ними было общего, — оба были геями. Только про себя Марк всегда это знал, а вот про своего безупречно мужественного брата даже не подозревал, пока в восемнадцатилетнем возрасте не получил от него письмо. Люк, который уже уехал в колледж, ругал Марка за то, что тот расстроил семью своим каминг-аутом. «Я чувствую то же самое, — к глубочайшему изумлению Марка написал он, — и ничего, сдерживаюсь».

Несколько лет спустя, когда Марк уже учился в нью-йоркской киношколе, а Люк готовился поступать на медицинский факультет, он попросил младшего брата показать ему нью-йоркские гей-места. В кои-то веки Марк оказался в чем-то опытнее брата. Он выполнил просьбу, но Люк так и не научился заходить в бары и завязывать знакомства с той же легкостью, как Марк. Казалось, его сексуальная ориентация его подавляла.

После одного из своих крайне редких свиданий Люк вернулся домой с выражением крайнего ужаса на лице. Марк уже собирался его поддразнить, но брат едва мог говорить. «Презерватив порвался», — пробормотал он.

Тогда, в 1982-м, тестов на ВИЧ еще не существовало (да и название вирус получил только четыре года спустя), но Марк заверил Люка, что шансы заразиться минимальны: в конце концов, это был всего-то третий партнер в его жизни.

У самого Марка партнеров были сотни. И когда несколько недель назад он обнаружил у себя симптомы, которые тогда уже начали соотносить с ВИЧ-инфекцией (повышенная температура в течение нескольких недель, похожее на ОРВИ недомогание, опухшие лимфатические узлы), он поначалу всерьез перепугался. Он не рассказал об этом брату, но с тех пор всегда предохранялся.

…В конце 1988 года Люк, уже работавший врачом в Сан-Диего, приехал в Бруклин навестить Марка. Глядя на брата в окно, Марк узнавал его и в то же время не узнавал: человек на улице выглядел как отражение Люка в комнате смеха. «Почему ты такой худой?» — первым делом спросил он. Люк поспешно заговорил о своей макробиотической диете, но Марк прекрасно понимал, что диета ни при чем.

«Я ВИЧ-положительный», — перебил он Люка.

«Я тоже», — как ни в чем не бывало ответил брат.

У Марка закружилась голова. Это была его вина! Это же он подбивал Люка ходить в бары и флиртовать с незнакомцами. Но Люк не собирался тратить время на жалость к себе или поиск виноватых. Он пристально следил за исследованиями в области СПИДа, изучал все, что выходило на эту тему. Это просто научная проблема, и Люк был уверен, что сможет ее решить. Никто из них не умрет.

Вирус сблизил братьев. В начале 1990 года Люк предложил Марку переехать к нему в Калифорнию: младший брат мечтал быть сценаристом, и здесь у него появилось бы больше возможностей. Но дело, конечно, было не только в этом. Они заключили пакт: тот, кто заболеет первым, может рассчитывать на заботу другого.

Марк переехал в Лос-Анджелес и устроился клерком в рекламное агентство (где тайком от начальства писал сценарии). Люк тем временем работал в ведущей клинике по изучению СПИДа. Знаний о болезни было накоплено еще совсем мало, поэтому в ход шли самые сомнительные исследовательские методы: Люк пил собственную мочу, принимал селен и цинк, сидел на макробиотической диете, часами лежал в солярии, переливал себе кровь бессимптомных ВИЧ-положительных и даже пытался стимулировать иммунный ответ, вводя себе вакцину от брюшного тифа. Ничего не помогало, но Люк не унывал и каждый раз верил, что уж следующий способ обязательно сработает.

Это просто научная проблема, и Люк был уверен, что сможет ее решить. Никто из них не умрет.

При отсутствии терапии ВИЧ убивает в среднем за десять лет; оба брата уже приближались к этому рубежу. Первыми симптомы проявились у Люка: он таял на глазах, все время мерз и кашлял. Как многие врачи, он оказался ужасным пациентом. Например, подхватив пневмоцистную пневмонию, Люк наотрез отказался ложиться в больницу, хотя прекрасно знал, что именно это заболевание часто становится непосредственной причиной смерти от СПИДа.

Через несколько месяцев коллеги Люка были вынуждены попросить его больше не приходить на работу («Доктор не должен чувствовать себя хуже, чем пациенты»). Еще через полгода, в феврале 1991-го, Люк умер в возрасте 34 лет.

…СПИД отнял у Марка не только брата, но и почти всех друзей. Дэвид, Тим, Пол, Ким, Роберт, Гленн, Эрик, Алан — он едва успевал ходить на похороны. Сегодня многие выжившие в той эпидемии сравнивают свой опыт с выживанием на войне. 80% американцев, которым диагностировали ВИЧ до 1996 года, умерли. Полмиллиона человек. Марк понимал, что против такого врага у него нет ни единого шанса, — а раз так, то небольшой обман вполне простителен, решил он.

…Квартира, в которой жили братья, стоила $850 в месяц, и зарплаты Марка не хватало, чтобы снимать ее в одиночку. Но на банковском счете Люка осталось $10 тысяч, а так как Марк все последние месяцы был вынужден подписывать чеки за находящегося при смерти брата, то теперь он просто продолжил это делать.

Дальше — больше. Как душеприказчику брата Марку полагалось отправить копии свидетельства о его смерти в официальные организации и кредиторам. Но он этого не сделал. Он продолжил получать приходившие на имя брата пособия по нетрудоспособности. И когда через месяц после смерти Люка настало время обновлять его водительское удостоверение, решение уже казалось очевидным. Марк отдал документы на продление и через несколько недель получил по почте новенькие права: на имя Люка, но со своей фотографией.

Потом в ход пошла кредитка Люка. На то, чтобы опустошить его банковский счет, ушло совсем немного времени. Марк почти ежедневно ходил в бары и на вечеринки, напивался, употреблял мет. А когда кредитный лимит был исчерпан, он подделал свидетельство о смерти Люка, изменив дату на более позднюю, и отправил фальшивку в кредитную компанию — таким образом, баланс снова обнулился. После этого он начал активно пользоваться остальными кредитками Люка — это был его последний год, и он хотел прожить его на всю катушку.

В марте 1993-го Марк потерял сознание в ванной. В больнице ему диагностировали вирусную пневмонию. Он понимал, что это начало конца.

ВИЧ прогрессирует, разрушая Т-клетки, которые борются с инфекциями. У здорового человека 1 500 таких клеток на кубический миллиметр крови. У человека, уже полностью пораженного СПИДом, — меньше 200. У Марка их было 125. Он оставил работу и оформил пособие по нетрудоспособности — $18 тысяч в год. Но, как часто бывает с ВИЧ-инфицированными, количество Т-клеток в его организме снова увеличилось — по крайней мере, стало выше критического уровня.

Именно в это время один кинопродюсер пригласил его в Рим для написания сценария к фильму.

Когда кредитный лимит был исчерпан, он подделал свидетельство о смерти Люка, изменив дату на более позднюю.

…Диссоциативное расстройство идентичности — состояние, когда человек переживает травму, прячась за одной или несколькими субличностями. В каком-то смысле Марк, притворяясь Люком, преследовал ту же цель. Благодаря этому он чувствовал себя в безопасности, говорит он. Но присвоение личности брата имело и другую, более приземленную цель: оно позволяло ему писать сценарии, не заботясь о финансах.

В начале 1991 года, вскоре после смерти Люка, известный режиссер-документалист Кристиан Блэквуд захотел экранизировать написанный Марком сценарий романтической комедии о непорочном зачатии в наши дни. В течение нескольких месяцев Марк и Блэквуд активно переписывались. Потом Блэквуд каким-то чудом встретил в аэропорту Вупи Голдберг и сумел заинтересовать ее будущим фильмом. Она дала свое официальное согласие на участие, так что теперь можно было начинать собирать на проект деньги. Но вскоре после этого Блэквуд перестал отвечать на звонки Марка, а несколько недель спустя умер от слишком поздно диагностированного рака легких. Работа над фильмом закончилась, не начавшись. Марк был безутешен. Казалось, смерть окружала его, все плотнее сжимая кольцо.

Еще через год сценарий попал в руки продюсера Стива Эбботта, снявшего «Рыбку по имени Ванда». Эбботт приобрел его для MGM и привлек к проекту режиссера Нормана Рене, который снял драму о СПИДе «Давний друг». Марка пригласили в Рим доработать сценарий; ему казалось, что его мечты наконец-то сбылись. Рене и Марк отправились в Тоскану, поселились на принадлежащей другу режиссера ферме и вместе работали над сценарием.

А потом, в точности как Блэквуд годом ранее, Рене перестал выходить на связь. Вскоре выяснилось, что у него СПИД. Рене умер 24 мая 1996-го; фильм так и не был снят. Сценарий все еще представлял некоторый интерес, но за эти годы появилось слишком много картин с похожими идеями. Момент был упущен.

…В середине 90-х долги Марка по кредиткам все росли. Он путешествовал: Лондон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Монреаль. В ход шли кредитки на имя и Люка, и самого Марка. Понимая, что ему придется подделать новую порцию свидетельств о смерти (на этот раз — не только Люка, но и своих собственных), Марк впервые испугался. Речь уже шла о слишком больших суммах, которые привлекали слишком много внимания. Не без опасения Марк разослал еще пять поддельных свидетельств.

Когда сотрудница одной из кредитных компаний позвонила ему и спросила Люка Олмстеда, Марк стал лихорадочно соображать. Если они спрашивают Люка, значит, дело касается кредиток Марка. «Это Люк Олмстед», — ответил он, пытаясь говорить уверенно и даже слегка раздраженно.

«Мистер Олмстед, мы получили свидетельство о смерти вашего брата. Дело в том, что на нем должна быть тисненая цветная печать», — виновато сказала девушка: ей явно было в тягость беспокоить человека в трауре такими пустяками.

Марк запаниковал: казалось, он наконец попался. «Печать на оборотной стороне», — выдавил он, но сам-то знал, что сотрудница уже видела печать. Поэтому она и звонила: она его раскусила.

В свое время он купил в канцелярском магазине тисненую цветную печать с надписью «CC» и использовал ее на «заверенных копиях» (certified copies) свидетельств о смерти. До этого никто никогда не сомневался в ее подлинности. Но если бы его собеседница внимательно изучила печать — а она, по всей видимости, это уже сделала, — она бы заметила, что вокруг букв «CC» мелким шрифтом написано Corona Cougars: название местной молодежной бейсбольной команды.

Он услышал, как на том конце провода зашелестели бумаги. «Да, все в порядке», — сказала она. По ее тону было очевидно, что она едва взглянула на печать, что она хочет побыстрее убрать свидетельство о смерти с глаз долой. Обошлось.

Марк запаниковал: казалось, он наконец попался.

…Теперь деньги тревожили его больше, чем количество Т-клеток. Его долг по кредитам достиг $50 тысяч, и он продолжал изобретать все новые способы добыть деньги.

Под именем Люка он ненадолго устроился на работу в небольшой журнал, но там так мало платили, что ему пришлось параллельно получать пособие по безработице под именем Марка.

В образе Люка он обратился к властям Западного Голливуда с просьбой назначить ему пособие по нетрудоспособности (поскольку он слишком болен, чтобы работать). Пособие было бы скромным (потому что его рассчитали бы не из зарплаты Люка в больнице, а из зарплаты Марка в роли Люка в журнале), зато, если просьбу одобрят, он смог бы получать его до конца жизни. Принимая заявление, клерк в замешательстве перевел взгляд с экрана компьютера на Марка. «Тут сказано, что Люк Олмстед умер», — сказал он.

Марк широко улыбнулся. «Но я же здесь, перед вами», — сказал он и продемонстрировал водительские права Люка со своей фотографией. Он уже почти начал заготовленную речь — о том, что когда он, Люк Олмстед, работал в Африке с «Врачами без границ», его паспорт был украден, поэтому у него нет другого документа, чтобы доказать… Но клерк избавил его от трудов. «Такие ошибки иногда случаются», — виновато сказал он и нажатием нескольких клавиш воскресил Люка Олмстеда из мертвых. Прошение, правда, позже отклонили — видимо, сочли, что Марк не настолько болен.

Но у Марка был еще один козырь в рукаве — полис страхования жизни. С его помощью можно было раздобыть наличные, продав его третьему лицу — компании, которая выплачивает владельцу определенный процент от страховой суммы, а после его смерти получает всю сумму целиком. Как правило, чем тяжелее состояние человека, тем больше денег он может выручить по этой схеме.

Проблема была в том, что СПИД больше не считался смертным приговором по умолчанию. С изобретением поддерживающей терапии стало очевидно, что с болезнью можно жить долгие годы. Чтобы получить деньги, Марку пришлось бы убедить агентов компании, что он с большой вероятностью умрет в течение ближайших двух лет.

Был только один способ этого добиться — прекратить терапию. И хотя это было чистое самоубийство, Марк так и поступил — и настолько сократил количество своих Т-клеток, что компания купила его полис со страховой суммой $100 тысяч за $58 тысяч.
После того как он возобновил лечение, количество Т-клеток снова подросло. Впрочем, Марк и до, и после этого принимал терапию крайне неаккуратно: частично из-за побочных эффектов (кошмары, суицидальные мысли, исчезновение либидо), частично потому, что не видел смысла (зачем, если СПИД в конце концов все равно его убьет?). Кроме того, он почти все время пил и употреблял все больше метамфетамина.

После оплаты долгов по кредиткам из денег, вырученных за страховку, осталось всего $10 тысяч. Марку нужны были новые источники дохода. Поэтому, когда его поставщик метамфетамина предложил ему поработать дилером, Марк ухватился за этот шанс.
Сначала все шло прекрасно, вспоминает Марк. Клиентская сеть росла со скоростью света. Доход увеличивался в геометрической прогрессии: капитализм еще не изобрел более быстрого и эффективного способа заработать. В квартире Марка в Западном Голливуде всегда было полно народу — клиенты, молодые любовники… Появление полиции было делом времени.

…В 2002 году у Марка диагностировали цитомегаловирусную инфекцию, которая крайне опасна для людей с пониженным иммунитетом. Его госпитализировали, и количество его Т-клеток упало до 300 — самый низкий показатель за последние десять лет. Вот оно, в ужасе думал Марк.

Оставалась одна последняя комбинация противовирусных препаратов, на которую он еще мог надеяться. Трехнедельная госпитализация отрезвила Марка, и он в кои-то веки решил придерживаться режима терапии. Через год он достиг нулевой вирусной нагрузки. Отличная новость — он будет жить!

Но были новости и похуже.

Марк считал, что наконец-то ведет честную жизнь. Он продает метамфетамин, но зато оплачивает счета деньгами, которые действительно заработал!

14 августа 2003 года в квартиру Марка ворвались шестеро полицейских из отдела по борьбе с наркотиками. Квартиру обыскали, на Марка надели наручники. Забавно, но сам Марк как раз считал, что наконец-то ведет честную жизнь. Да, он продает метамфетамин, но зато он оплачивает счета деньгами, которые действительно заработал!

Через месяц на суде государственный защитник на полную мощь использовал тот факт, что его клиент ВИЧ-инфицирован. Поэтому приговор оказался крайне мягким: $2 200 штрафа и 300 часов общественных работ, после чего судимость будет считаться погашенной. Марк пообещал судье, что на этом его криминальная карьера окончена.

Он и правда собирался исправиться. Он занялся поиском легальной работы (владея пятью языками и по-прежнему мечтая работать в кино, он откликнулся на вакансию изготовителя субтитров — и был приглашен на собеседование, на которое, впрочем, не пришел). Но так и не смог перестать ни употреблять мет, ни продавать его. Да и решение суда, каким бы мягким оно ни было, вскоре стало его тяготить. Нельзя ли как-нибудь «стереть» эти 300 часов общественных работ, как он «стирал» долги по кредиткам? И вот 25 октября 2003 года он написал письмо в отдел пробации от имени Люка Олмстеда, в котором информировал о смерти своего брата Марка.

Сначала казалось, что письмо сработало. Но 5 февраля 2004-го в его квартиру снова ворвалась полиция. Он пытался представиться Люком и убедить полицейских, что Марк мертв, но проверка отпечатков пальцев развеяла последние сомнения. При обыске помимо наркотиков были найдены паспорта на имя Люка и Марка с одинаковыми номерами, поддельные водительские удостоверения и многочисленные свидетельства о смерти.

Марку было предъявлено обвинение по шести пунктам, включая продажу наркотиков и изготовление поддельных документов. Уже 12 апреля он начал отбывать 16-месячное заключение.

В тюрьме Марк старался ни с кем не общаться, но быстро стал объектом гомофобских шуток и оскорблений. Громила по имени Брик, узнав, что Марк был геем, решил запугать его и обложить «налогом» продуктовые посылки, которые ему передавали друзья и члены семьи.

И тут Марк сделал то, чего не делал уже десять лет. Он сказал правду о том, кто он. Да, ответил он Брику, я гей, а еще я ВИЧ-положительный. И если кто-нибудь попытается обложить меня «налогом», я этого так не оставлю. Я разбрызгаю свою ВИЧ-положительную кровь по всей чертовой тюрьме. (Вообще-то, пока Марк принимал терапию, через его кровь невозможно было заразиться, но страх его собратьев-заключенных перед СПИДом был сравним разве что с их невежеством на этот счет.) Брик тут же примирительно поднял руки: мы оба погорячились, давай-ка забудем об этом. Остаток срока прошел без происшествий.

«Я разбрызгаю свою ВИЧ-положительную кровь по всей чертовой тюрьме».

…Прохладным субботним утром я звоню в квартиру, где Марк живет со своим бойфрендом. Выйдя из тюрьмы, он оставил свои аферы. Правда, после освобождения Марк обнаружил, что потенциальные работодатели не становятся в очередь, чтобы нанять бывшего заключенного. Но потом он нашел то самое объявление про изготовление субтитров, и, к счастью, работодатель не помнил, что в прошлом году Марк так и не пришел к нему на собеседование. С тех пор Марк там и работает. В прошлом году он заработал $28 тысяч — больше, чем когда-либо с момента выхода из тюрьмы 14 лет назад.

«У меня такое ощущение, что, когда мне было тридцать, я жил жизнью восьмидесятилетнего: я только и делал, что ходил на похороны. А сейчас, наоборот, я живу жизнью двадцатилетнего в свои пятьдесят девять — с нестабильной работой на фрилансе». Его личная хронология полностью спутана, говорит Марк. Как и другие люди, которые много лет прожили с ВИЧ и выжили, он чувствует, будто его «поставили на паузу»: теперь он пытается продолжить жизнь, прерванную несостоявшимся смертным приговором. Когда-то Марк был самым умным и веселым из всех своих друзей; все верили, что он обязательно сделает карьеру в Голливуде, что офисная работа — лишь на время. А потом пришел СПИД и украл его будущее.

Он посвящает меня в свою новую бизнес-идею: «Сценарное мастерство для олигархов», курс обучения для богатых, но неискушенных российских киноинвесторов, которые хотят продюсировать американские фильмы.

Он ведет меня в свою крошечную спальню (она же кабинет) и показывает огромный коллаж над кроватью. Сотни клочков бумаги: салфетки, счета, стикеры. На каждом нацарапан номер телефона. «Мои партнеры на одну ночь», — говорит Марк, и в его голосе слышится гордость вперемешку с печалью.

Неизвестно, кто из владельцев этих телефонных номеров все еще жив. Неизвестно, многие ли из тех, кому диагностировали ВИЧ в 1980-х, дожили до наших дней (и неизвестно, в сущности, как им это удалось). Сам Марк сегодня принимает девять таблеток ежедневно: одну для подавления ВИЧ, остальные восемь — для лечения сопутствующих заболеваний. (Компания, купившая его полис, все еще ждет того дня, когда получит за него страховку. Где-то безработный страховой агент, вероятно, проклинает Марка.)

Рон Сталл, исследователь ВИЧ из Питтсбургского университета, описал состояние, которое назвал «синдромом выжившего при СПИДе»: оно сопровождается посттравматическим стрессовым расстройством, злоупотреблением психоактивными веществами, суицидальными мыслями. Один из самых распространенных симптомов — чувство вины выживших.

По словам Марка, вина давила на него долгие годы. После похорон брата Марк не мог отделаться от мысли: почему умер Люк, а не он? Ведь у него были сотни случайных связей, тогда как Люк был таким уныло моногамным! В каком-то смысле, говорит Марк, тюрьма стала для него искуплением.